| |
|
Свинцовый шквал.
(с) Павел Аптекарь. 1. Карельский перешеек Пока западные журналисты изощрялись в каламбурах по поводу неудач Красной Армии на полях сражений, в Генеральном Штабе, штабах Северо-Западного фронта, армий, корпусов, дивизий и бригад шла напряженная работа над планами прорыва финской обороны на всем протяжении фронта, растянувшегося на многие сотни километров. Один из французских военных корреспондентов в январе ловко переиначил название Красная Армия (l’Armee Rouge) на созвучное la maree rouge (красная масса). Статья его называлась “Красная масса споткнулась”. [1] Добавим: больно упала, расквасила нос, набила шишек и насажала заноз. Однако все было отнюдь не так легко, как пытались представить некоторые прекраснодушные сотрудники западноевропейской прессы. Разбитый нос может стать причиной смерти или долгой нетрудоспособности только у больного гемофилией, от которой большевистский режим получил иммунитет, расстреляв царскую семью вместе со страдавшим этой болезнью цесаревичем Алексеем. Занозы вытащили, синяки на могучем организме Красной Армии заживали быстро, а на месте понесшей серьезные потери или окруженной дивизии появлялись две, а то и три, словно новые головы вместо отрубленных у сказочных драконов. Первоначальный план операции на Карельском перешейке предусматривал нанесение главного удара на выборгском направлении и вспомогательных - на кексгольмском и в обход укреплений противника по льду Финского залива, для чего создавалась группа комкора Д.Г.Павлова в составе трех стрелковых дивизий (86, 91 и 173-я) 3-го кавалерийского корпуса (7 и 36-я кавалерийские дивизии) и 29-й танковой бригады. [2] Согласно плану соединения 7 и 13-й армий должны были выйти на линию Выборг-станция Антреа-Кексгольм в восьмому-десятому дню операции и решить тем самым исход войны. Ставка Главного Военного Совета одобрила общую идею наступления, поручив штабу фронта более детальную разработку операции. 3 февраля 1940 г Военный Совет СЗФ утвердил окончательный план прорыва “линии Маннергейма” и разгрома финской армии на Карельском перешейке. 13 армия получила задачу наступать на всем своем фронте от устья р.Тайпален-йоки до оз.Муола-ярви, нанося главный удар силами пяти стрелковых дивизий и танковой бригады на левом фланге на 25-километровом участке от озера Вуокси-ярви до Муола-ярви и два вспомогательных - первый двумя дивизиями на правом фланге с плацдарма на западном берегу Тайпален-йоки, а второй - 142 стрелковой дивизией по льду Суванто-ярви. По плану соединения 13-й армии должны были выйти на рубеж Лохийоки, Пурпуа, Ритасаари, Ильвес на четвертый-пятый день операции и в дальнейшем развивать наступление на Кексгольм и ст.Антреа. [3] 7-й армии поручался прорыв укрепленной полосы противника на участке от оз.Муола-ярви до Финского залива. Главный удар наносился по плану девятью стрелковыми дивизиями, пятью танковыми и стрелково-пулеметной бригадами на участке от муола-ярви до Кархула на правом фланге и в центре. На левом фланге, у побережья Финского залива, предусматривалось нанесение вспомогательного удара силами двух стрелковых дивизий. На четвертый-пяиый лень операции войскам армии предписывалось выйти на рубеж Ильвес, ст.Кямяря, Хумола, наступая впоследствии на Выборг и Антреа.[4] К этому моменту был определен состав армий, действующих на Карельском перешейке.В 7-ю были включены четыре стрелковых корпуса: 10,19,34 и 50-й (7,24,42,43,51,70,80,90,100,113,123 и 138-я стрелковые дивизии), 1,13,20,35 и 40-я танковые и 15 мотострелково-пулеметная бригады. В состав 13-й входили 3,15 и 23-й стрелковые корпуса (4,8,17,49,50,62, 136,142 и 150-я стрелковые дивизии) и 39-я танковая бригада. Обе армии имели мощные артиллерийские ударные группировки, в 7-й армии помимо дивизионной и корпусной артиллерии было 7 полков и 2 дивизиона артиллерии большой мощности РГК, а в 13-й - 6 полков и 2 дивизиона.[5] Кроме того, в полосу действий Северо-Западного фронта прибыли железнодорожные батареи Балтийского флота. Каждая армия имела и собственную авиацию: 7-я армия 10 полков,а 13-я - 5.[6] В состав Северо-Западного фронта, включавшего в свой состав резервную группу Павлова и ряд других частей разных родов войск к 10 февраля насчитывалось 705360 бойцов и командиров, 109739 лошадей, 35546 автомашин, 4519 тракторов, 727 мотоциклов, 14879 ручных , 5293 станковых и 984 зенитных пулемета, 5796 орудий и минометов (1540 45-мм, 1520 76-мм, 23 107-мм, 199 122-мм и 36 152-мм пушек, 707 122-мм, 731 152-мм, 96 203-мм и 3 234-мм гаубиц, 28 280-мм мортир и 904 миномета, а также 4 180-мм, 3 305-мм и 2 356-мм орудия Балтийского флота.), 2303 танка ((1149 Т-26, 570 БТ-5 и БТ-7, 99 Т-28, 492 Т-37 и Т-38, а также два экспериментальных КВ и один Т-100), около 2200 самолетов (с учетом авиации Балтийского флота). [7] Вся эта поистине колоссальная мощь была сосредоточена на ограниченном пространстве Карельского перешейка против “Армии Эстермана”, насчитывавшей всего около 100 тысяч человек, менее 500 орудий и минометов, около 30 танков и 200 самолетов. Таким образом советские войска превосходили противника на этом направлении в живой силе примерно в 7 раз, в артиллерии в 12 с половиной раз, в авиации в 11 раз и абсолютно - в танках. Правда, данные разведывательного отдела штаба фронта были не до конца точны, так, они явно не учитывали береговую артиллерию противника, имевшую орудия вплоть до 254-мм калибра. По мнению автора, план, предусматривавший прорыв обороны противника на участке свыше 50 км, то есть превышавшем треть общей протяженности фронта, был не самым удачным, поскольку снижал возможность нанесения сокрушительного удара на одном-двух направлениях. В последнем случае при ограниченности резервов финской армии и большого превосходства наших соединений такое развитие событий не могло не привести к отходу “армии перешейка” в менее выгодных условиях, чем это случилось в действительности. Чрезмерное увлечение идеей Брусиловского прорыва - взламывания укрепленной полосы в нескольких местах привело также и к распылению тяжелой артиллерии на широком фронте. В данной ситуации советские стратеги явно недоучли различия в условиях проведения наступательной операции Юго-Западного фронта летом 1916 года и Северо-Западного зимой 1940. В первом случае русские армии наступали на широком фронте, имея отностиельно небольшое превосходство над австро-германскими войсками, которые могли довольно свободно маневрировать, оставляя пространство, отходить на новые рубежи для налаживания обороны на них с подходом резервов. Ограниченность площади Карельского перешейка вместе с относительно небольшим расстоянием до Хельсинки не позволяли применить финскому командованию стратегический отход на большую глубину, тем более, что в юго-западной Финляндии не имелось рубежей, подобных “линии Маннергейма”. Кроме того, как уже отмечалось, колоссальное превосходство в силах вряд ли позволило бы финнам вести сколько-нибудь успешные наступательные действия на широком фронте. Вместе с тем идея наступления на широком фронте отражала некоторую боязнь советского командования повторения на Карельском перешейке событий декабря 1939 года, когда соединения, дальше всех углубившиеся на финскую территорию подверглись фланговому обходу, а некоторые и окружению. В этой ситуации было решено растянуть оборону противника с целью заставить его использовать в первые же дни свои немногочисленные резервы. Тем временем два соединения 7-й армии: 100 и 113-я стрелковые дивизии начали своеобразную разведку боем на своих участках. 113 стрелковая дивизия 3-4 февраля дважды пыталась овладеть высотой 38,2 в районе Кархула, однако обе атаки были отражены противником с большими потерями, после чего части дивизии два дня готовились к новому наступлению. Виновником неудачи был признан командир дивизии полковник А.Н.Нечаев, отстраненный от занимаемой должности 6 февраля. Вместо него соединение возглавил полковник Х.Н.Алавердов.[8] Однако смена командира не привела к более успешному ведению операций в полосе дивизии. Неоднократные попытки захватить в течение 7-9 февраля высоту, являвшуюся одной из ключевых финских позиций, не дали результата. Единственным успехом за три дня было взятие 9 февраля третьим батальоном 513 стрелкового полка высоты “Груша”, фланкировавшей с левого фланга подступы к злополучной 38,2. [9] 10 февраля бесплодные атаки были прекращены, дивизия как и остальные соединения фронта готовилась к решающему штурму неприятельских позиций. Более успешно развивались события на участке 100 стрелковой дивизии, где после длительной и кропотливой разведки, тщательно маскируемых инженерных работ, сблизивших наш и финский передние края, 3 февраля второй батальон 355 стрелкового полка внезапным броском оседлал один из ДОТов Хотиненского укрепрайона - №45. Финны пытались очистить укрепление артиллерийским огнем, а затем уничтожить оставшихся в живых бойцов и командиров, однако успеха не имели.[10] Как вспоминал впоследствии командир батальона капитан Сипович (ставший вскоре Героем Советского Союза) “В роте осталось 28 человек. (Какое-то магическое число для Красной Армии - П.А.) Оставшиеся люди действуют не хуже, чем рота в полном составе.”[11] Ночью под прикрытием темноты и артиллерии саперы подвезли к “сорок пятому” около полутора тонн взрывчатки. После того, как стрелки были отведены в укрытия, над ДОТом поднялся столбы пламени и дыма, перемешанного с осколками арматуры и осколками бетона. Тем не менее часть этого оборонительного сооружения уцелела и после этого, поэтому для окончательной ликвидации гарнизона была выделена еще одна рота под прикрытием трех танков. [12] На следующий день после упорного боя, сопровождавшегося многочисленными контратаками противника, был блокирован ДОТ №44. Ночью на танках были доставлены заряды, взрывами которых был окончательно добит ДОТ №45 и разрушен №44. [13] 5 февраля финны неоднократно пытались выбить батальон с занимаемых позиций, но бойцы и командиры цепко удерживали завоеванное пространство при поддержке танков и артиллерии. В течение последующих двух дней части дивизии продвинулись, обходя Хотинен, на три километра в глубину мощнейшего укрепрайона противника, который с целью недопущения прорыва обороны на этом участке стянул к месту вклинения свои немногочисленные резервы, полагая, что именно на этом направлении будет нанесен главный удар. Когда 11 февраля после двухчасовой артиллерийской подготовки части 100 стрелковой дивизии вновь рванулись вперед, успеха они не достигли, им удалось продвинуться всего на 200-300 метров, после чего вынуждены были залечь под сильным огнем, который велся из района Сумма и с фланга и района Хотинен. [14] Бои с 3 по 9 февраля обошлись дивизии в 196 человек убитыми, 1502 ранеными, 89 обмороженными и 4 пропавшими без вести. [15] Бои 100 стрелковой дивизии помимо тактического успеха имели весьма важное значение: противник накануне предстоявшего генерального наступления был дезориентирован относительно места нанесения главного удара. Несмотря на то, что против двух дивизий 50-го стрелкового корпуса, находившихся на переднем крае (100 и 123-й, 7-я находилась во втором эшелоне) противник сосредоточил до десяти батальонов, основные его силы на этом участке находились против 100 стрелковой дивизии. [16] Добавим к этому, что 113 стрелковая дивизия в течение боев 11-13 февраля не достигла каких-либо крупных успехов, только ее 679 стрелковый полк сумел занять юго-восточныые скаты ставшей камнем преткновения высоты 38,2. Тем временем в 8 часов 40 минут утра 11 февраля залпы продолжавшейся в течение двух с лишним часов артиллерийской подготовки возвестили о начале генерального наступления Красной Армии на Карельском перешейке. В 11 часов передовые части рванулись вперед. В этих боях славой покрыла себя 123 стрелковая дивизия. Уже через полтора часа ее 245 стрелковый полк овладел рощей “Молоток” и высотой 65,5 и развил наступление на рощу “Фигурная, захватив 5 ДОТов противника. Любопытно, что 245 стрелковым полком командовал майор И.И.Рослый, который в звании генерал-майора в должности командира корпуса принимал участие во взятии Берлина. 255 стрелковый полк к вечеру овладел высото й “Язык”. Наступление пехоты поддерживали батальоны 1 и 20-й танковых бригад (в составе последней помимо штатных Т-28 действовали экспериментальные “КВ”, бывшие неуязвимыми для неприятельской противотанковой артиллерии) дивизионная и корпусная артиллерия, несколько дивизионов большой мощности и саперы. [17] Так при тесном взаимодействии всех родов войск в течение нескольких часов была взломана линия укреплений противника, в бесплодных неподготовленных атаках на которую пали тысячи бойцов и командиров. Вечером противник, несмотря на то, что значительная часть его резервов была связана боем с подразделениями 100 стрелковой дивизии, попытался контратаковать наступавших, но успеха не достиг: командование 50-го корпуса ввело в бой из второго эшелона 27 стрелковый полк 7 стрелковой дивизии. Последний ударил во фланг финнам, которые были вынуждены отойти на север вдоль реки Мая-йоки. [18] На следующий день 272 стрелковый полк 123-й дивизии, сменивший на передовых позициях 255 стрелковый полк, достиг рубежа 600 м севернее высоты 65,5, а вот 245 стрелковый полк, встреченный сильным огнем, продвинуться не смог. [19] 13 февраля командование 50-го корпуса ввело в бой также 257 стрелковый полк, разведывательный и танковый батальоны 7 стрелковой дивизии, которые действуя на левом фланге 123 стрелковой дивизии, заняли высоты “Арбуз” и “Каска”. [20] В этот же день после часовой артиллерийской подготовки в бой пошли и части 123-й дивизии, однако решающий успех был достигнут на следующий день, когда части 7 стрелковой дивизии заняли район Катрес-Лампи.[21] Таким образом оборона финнов была прорвана на 8-10 километров. В этот же день в прорыв была введена подвижная группа в составе 13-й танковой и 15-й мотострелково-пулеметной бригад, которая в два часа дня 16 февраля ворвалась на станцию Кямяря, важнейший пункт снабжения правого фланга финской армии перешейка. [22] Днем раньше 123 стрелковая дивизия овладела районом Лехтола-Маяккюля. Дальнейшее продвижение было остановлено в связи с тем, что при отходе финны взорвали мост и лед на реке Мая-йоки. [23] 7 стрелковая дивизия в этот же день заняла район Хумолан-аутио, выйдя во фланг Хотиненского УР, а 100 стрелковая дивизия после тяжелого боя овладела рощей “Сапог”, школой поселка Туртта и районом Пелтола.[24] 16-17 февраля соединения 50-го стрелкового корпуса продолжали операцию по расширению и углублению прорыва. 123 стрелковая дивизия при этом овладела районом развилки дорог севернее местечка Куйвола, 7 дивизия после четырехчасового боя овладела Хумола и северной окраиной мест.Кивеля. [25] Наконец, 100 дивизия заняла хутор Харьюмяки и рощу “Топор”.[26] Таким образом клин, вбитый в оборону противника достиг к 17 февраля уже 12-15 километров в глубину и 10-12 по фронту. В ходе прорыва главной полосы “линии Маннергейма” соединения 50-го стрелковго корпуса уничтожили Сумма-Хотиненский, Лейпясуоский, Междуболотный и Тайпальский укрепленные районы. С этого момента можно, наверное, говорить о переломе в ходе боевых действий, по крайней мере на главном театре. Однако замысел командования Северо-Западного фронта о прорыве обороны противника на широком фронте не был полностью реализован, поскольку остальные соединения действовали не так удачно, как дивизии 50-го корпуса. Например, пехотинцы 138 стрелковой дивизии 10-го стрелкового корпуса 11 февраля вынуждены были залечь под сильным огнем финнов у проволочных заграждений. 13 февраля части дивизии вышли на южную опушку рощи “Угольник”, понеся значительные потери от применения оборонявшимися новой тактики: они пропускали первые цепи атакующих и открывали огонь по последующим, не ожидавшим решительного сопротивления, а затем били в тыл прошедшим в глубину подразделениям. [27] Лишь в ночь на 16 февраля 554 стрелковый полк овладел частью рощи “Угольник”, а ближе к вечеру высотой “Безымянная”, оседлав дорогу Кархула-Туртта. [28] Не особенно удачно действовала и отличившаяся в декабрьских боях 24 стрелковая дивизия. Штурмуя Вяйсяненский укрепленный район в период с 11 по 17 февраля, ее части сумели продвинуться всего на 400-500 м. [29] Безуспешным было также наступление 15 и 23-го стрелковых корпусов 13-й армии, предпринятое с целью прорыва передовой полосы “линии Маннергейма” в течение 11-15 февраля. В приказе по войскам Северо-Западного фронта, посвященном итогам боевых действий в период с 11 по 18 февраля, отмечалось полное отстутсвие фланговых и обходных маневров, приводившее по мнению командования фронта к неудаче во время наступления и излишним потерям. [30] Однако следует учесть тот фактор, что нередко у командиров дивизий и полков не было никакой возможности для каких-либо маневров ввиду трудных природных условий (глубокий снег, болота, обширные минные поля). С 11 по 17 февраля очередную попытку вырваться на оперативный простор с Тайпаленского плацдарма предприняли 49 и 150-я стрелковые дивизии, причем основная тяжесть боев легла на последнюю, в течение недели упорно атаковавшую позиции противника. К 17 февраля 469 и 674-й стрелковые полки сумели захватить частично разрушенные артиллерией ДОТы №№102,107,108 и 141 и вклиниться в укрепленный район противника, однако решающий успех достигнут не был, а командир дивизии полковник С.Д.Князьков оказался очередным стрелочником и был отстранен от занимаемой должности.[31] Новый командир соединения - уже известный Вам комбриг А.И.Пастревич (см. главу “Первый месяц войны” - авт.) считал главными причинами малого успеха наступления большие промежутки между переносом огня артиллерии в глубину и началом атаки, слабую интенсивность пехотного огня и плохое взаимодействие между подразделениями, решавшими общие задачи. [32] Довольно успешно действовала 70 стрелковая дивизия. В ходе боев 11-14 февраля она сумела овладеть частью укреплений Кархульского района, заставив противника полностью очистить его и к 17 февраля вышла на побережье Финского залива в районе Юханнес, что вынудило неприятельское командование отвести свои части на запад и северо-запад. [33] Но решающими в ту февральскую неделю были не неудачи целого ряда соединений, а успешные действия дивизий 50-го стрелкового корпуса 7-й армии, натиск которого пробил солидную брешь в железобетонном щите финской обороны, для прикрытия которой у неприятельского командования не было ни сил, ни средств, поскольку большая часть резервов армии “Карельский перешеек” уже была ранее втянута в бой, а части и соединения, перебрасываемые с других участков, еще не успели прибыть к месту назначения. Вечером 17 февраля соседи 50-го корпуса получили сведения разведки об отходе противника в своих секторах.[34] Свинцовый шквал все нарастал, постепенно переходя во всесокрушающий железный поток, вернее даже потоп, грозящий смести все преграды на своем пути. А вот как оценивал ход боевых действий финский главком Карл Густав Маннергейм: “Настоящее генеральное наступление направленное на полосу Сумма, началось 6 февраля. Русские теперь научились “оркестровке” взаимодействия между различными родами войск. Это проявлялось, с одной стороны, в гибком согласовании артиллерийского огня с маневром пехоты, с другой - в большей точности огня. Поскольку русские не жалели ни пехоты. Ни танков, их потери были неисчислимы. Случалось так, что несколько полков собирались вместе на небольшой территории, образуя плотную неподвижную массу, в которой даже наша слабая артиллерия сосредоточенным огнем оставляла опустошительный след... Новым было то. что во многих местах пехоты везли на бронированных санях, прицепленных к танкам или же на броне танков. Новинкой явились и самоходные огнеметы, извергающие горящую нефть. Люди дошли до предела стойкости, особенно в Сумма и Тайпале, где войска целыми неделями не отсыпались. Даже появление танков, казалось. не могло заставить солдат бодрствовать. 11 февраля наступательная операция противника развернулась по всей ширине Карельского перешейка и переросла в подлинно генеральное наступление. Хотя противник и прорвал нашу оборону во многих местах местным резервам все же удавалось овладеть положением, но следствием стало то. что единственными оставшимися резервами были 5-я дивизия юго-восточнее Выборга и 21-я дивизия на востоке перешейка. Самым опасным был прорыв противника на участке Лэхти... Обороняющаяся сторона, понесшая огромные потери, не могла устоять против танков и пехоты, проникших на позиции. Мы теряли один опорный пункт за другим, пока противник не углубил прорыв до одного километра. Перед ним оставалась лишь слабая линия, оборону на которой держали последние резервы 2-го армейского корпуса. В целях восстановления равновесия на участке Лэхти контрнаступлением я переподчинил 5-ю дивизию командиру корпуса. Часть оставленной местности отбили обратно, но последовала яростная атака и местность снова оказалась в руках противника... Для наблюдения за боем с ближнего расстояния в ночь на 14 февраля я на автомашине выехал на командный пункт 2-го армейского корпуса. Там был и командующий армией. Стало ясно. что корпус не располагает необходимыми силами для ликвидации прорыва противника... Прорыв делал неизбежным отход в районе Сумма, что и было выполнено в течение дня. Вечером того же дня я вернулся в Ставку, не переставая о том, где можно взять дополнительные силы. Из войск, сражавшихся на восточном фронте, едва ли можно было перебросить хоть какие-нибудь части, а те отдельные слабые батальоны, которые можно было взять у войск береговой обороны, не могли сыграть большой роли в таких крупномасштабных операциях... Тщательно продумав вопрос, я принял тяжелое решение о переброске на перешеек оставшихся полков дивизии (23-й пехотной - П.А.) несмотря на их малую боевую ценность. Утром 15 февраля противник перешел в наступление против группировки войск, оборонявших дорогу на Кямяря, и вечером прорвал оборону. Хотя прорыв произошел на довольно узком участке, руководство армии посчитало, что удерживать без резервов импровизированные позиции войскам не по силам. Поскольку я придерживался того же мнения, разрешил генерал-лейтенанту Эстерману при необходимости отвести войска 2-го армейского корпуса на промежуточные позиции.” [34а] 17 февраля перешли в наступление 42 и 43-я стрелковые дивизии, действовавшие в составе 34-го стрелкового корпуса на приморском направлении. 17 февраля 42 стрелковая дивизия при поддержке берегового отряда сопровождения Балтийского флота овладела дер.Муурила на побережье Финского залива, а 19 февраля - Келлолатси.[35] После этого особо напряженных боевых действий дивизия не вела за исключением атаки второго батальона 459 стрелкового полка на северный берег острова Койвисто (Бьорке) 23 февраля, в ходе которой была захвачена дер.Патола. Вечером следующего дня батальон сдал свой участок 65 стрелковому полку 43-й дивизии, а 25 февраля 42 стрелковая дивизия вышла в резерв 7-й армии. [36] 43 стрелковая дивизия 19 февраля вела упорные бои севернее поселка и железнодорожной станции Хумалийоки, а на следующий день вышла к побережью Финского залива на участке Томмола, Койвисто, Виртаниеми, мест.Кирвиниеми и овладела городом и крепостью Койвисто. [37] 21 февраля был получен приказ штаба 34 стрелкового корпуса о совместной атаке смежными флангами 43 и 70-й стрелковых дивизий острова Пии-саари, однако выполнить эту задачу оказалось очень непросто: расстояние от материка до берегов острова колеблется от 3 до 4,5 километров, с его высоких скалистых берегов хорошо просматриваются все подходы к острову по берегу залива, все они были пристреляны с финской аккуратностью. Рядом с удобными для прорыва пляжами в лед были вморожены фугасы и мины для подрыва и недопущения выхода атакующих на берег. Поэтому 21 февраля предпринятое без достаточной подготовки наступление успеха не имело. 22 февраля ротам удалось зацепиться только за юго-восточный берег Пии-саари, при чем подразделения понесли большие потери, так как в один из моментов боя финнам удалось заставить атакующих лечь на снег и лед. Лишь вечером, когда сгустились сумерки, советская артиллерия подавила прожектора и под прикрытием огневого вала штурмовые группы ворвались на берег.[38] Однако упорные бои продолжались вплоть до вечера 23 февраля: финны неоднократно контратаковали наши части и подразделения на Пии-саари, а потерпев неудачу, под натиском 43 и 70-й стрелковых дивизий вынуждены были окончательно оставить остров, что вынудило отойти под угрозой окружения и гарнизон острова Тиурин-саари, испытывавшего сильное давление подразделений 65 и 147-го стрелковых полков (За Пии-саари вел бой 181 стрелковый полк). В ночь на 24 февраля финны, подорвав береговые укрепления и портовые сооружения, очистили Бьоркский архипелаг. [39] А 26 февраля 43 стрелковая дивизия перешла в резерв 7-й армии, а 70-я овладела частью полуострова Койвисто. [40] Наступавший правее 10 стрелковый корпус вплоть до 18 февраля не встречал серьезного сопротивления. По этой причине его 113 стрелковая дивизия была выведена во второй эшелон, но уже 19 февраля 138 стрелковая дивизия на рубеже станция Сомме, поселок Иля-Соммес встретила упорное противодействие финнов, оборонявших укрепленную полосу, прикрывавшую Выборг. Лишь к вечеру подразделения 554 стрелкового полка заняли южную окраину Иля-Соммес, остальные части дивизии в этот день сколько-нибудь заметно не продвинулись. [41] В этот же день 7 стрелковая дивизия пыталась овладеть школой в районе Иля-Соммес, но встреченные фронтальным и косоприцельным огнем противника, ее 27 и 257-й стрелковые полки залегли.[42] Неудача 7-й дивизии во многом была обусловлена тем, что 100 стрелковая дивизия не сумела овладеть школой Кивеля, укрепившись в районе которой, неприятель не давал возможности продвинуться правому флангу. [43] На следующий день, 20 февраля 7 стрелковая дивизия перешла в оперативное подчинение 10-го стрелкового корпуса, от штаба которого было поручено распоряжение овладеть поселком Аля-Сяйние. Однако все попытки дивизии выполнить приказ были отражены противником, эффективно использовавшим свои укрепления у школы Кивеля. Неудачными были и попытки 100 стрелковой дивизии овладеть школой. [44] 138 стрелковая дивизия 20 февраля получила задачу полностью овладеть ст.Сомме и поселком Иля-Соммес, однако ее 554 стрелковый полк не сумел преодолеть сопротивление финнов и ввиду значительных потерь был выведен во второй эшелон. На передовой его сменил 768 стрелковый полк.[45] Не сумела взять станцию и введенная в бой 113 стрелковая дивизия. [46] В течение 21-22 февраля все три дивизии 10-го стрелкового корпуса не имели сколько-нибудь заметных успехов. Даже после овладения 85 стрелковым полком 100-й дивизии школой Кивеля 22 февраля противник держал под фланговым огнем части 7 стрелковая дивизия, не давая ее частям шансов на успешную атаку, а сам 85 стрелковый полк не сумел развить свой успех.[47] В течение последующих трех суток 7 и 100-я стрелковые дивизии неоднократно пытались прорвать оборону противника, но всякий раз натыкались на плотный огонь и минные поля и их продвижение исчислялось несколькими сотнями метров в день. [48]. В ночь на 23 февраля командир 7-й дивизии комбриг С.В.Верзин сделал подарок 27 стрелковому полку, непрерывно находившемуся на передовых линиях в течение почти двух недель: сменил его 300-м полком, однако ввод свежей части не повлиял на ход боевых действий. За период с 11 по 24 февраля 7 стрелковая дивизия потеряла по данным ее штаба 340 человек убитыми, 1316 ранеными, 104 пропавшими без вести и 119 обмороженными. [49] Не увенчались успехом и атаки 138 стрелковой дивизии на Иля-Соммес, но в этом случае необходимо отметить, что это соединение наступало без надлежащей артиллерийской подготовки: в нем отсутствовал гаубичный артполк, а корпусные артиллерийские части и орудия большой мощности были приданы 7 и 113-й стрелковым дивизиям. [50] Последняя, кстати сумела достичь тактического успеха: 23 февраля ее 513 стрелковый полк овладел ст.Сомме,[51] но развить успех не удалось, поскольку противник держал подступы к станции под сильным огнем. В дальнейшем в течение трех-четырех суток соединения корпуса активных действий не вели и до 28 февраля на этом участке фронта наступила оперативная пауза. 123 стрелковая дивизия также вела напряженные бои с финскими частями, прикрывавшими район ст.Сяйние. В течение 18-20 февраля ее полки продвинулись на полтора-два километра и овладели дер.Уйтту и оседлали железную дорогу у полустанка Хумола. [52] 21 февраля дивизия получила задачу овладеть высотой 43,0 и полустанком Хонканиеми, но выполнить этот приказ в полном объеме не удалось: продвинувшись на 800-1000 м, 272 стрелковый полк занял дер.Пиенмяки, а 245-й вышел на рубеж отдельный дом в 500 м юго-западнее Пиенмяки, высота 42,0. [53] 22 февраля был получен новый приказ: наступать на станции Перо и Сяйние, но ни в этот, ни на следующий день овладеть этими двумя важными опорными пунктами ей не удалось. Атаки были неудачными несмотря на то, что ее поддерживали батальоны 20 и 35-й танковых бригад.[54] На правом фланге 50-го стрелкового корпуса действовали уже 84 мотострелковая дивизия и 13 легкотанковая и 15-я мотострелковопулеметная бригады. 13-я бригада после своего удачного рейда на станцию Кямяря получила задание овладеть одноименным поселком, находившимся в 7 километрах северо-западнее станции и наступать в дальнейшем на Кирка Хейнйоки, но плохое взаимодействие с пехотой и артиллерией привело к медлительности наступления [55] и поселок Кямяря оставался в руках противника до 20 февраля, когда его заняла 51 стрелковая дивизия. В тот же день 13 танковой бригаде было поручено наступать на Пиен-Перо и платформу Пилпула, взаимодействуя с пехотой 51 и 84-й дивизий. К вечеру 13 и 15-й отдельные танковые батальоны заняли южную часть поселка и вынуждены были закрепиться там ввиду того, что финны по своему обыкновению взорвали мост через реку Перон-йоки. [56] В течение ночи на 21 февраля противник неоднократно пытался отрезать передовые батальоны от основных сил бригады и корпуса и уничтожить их. Полностью свой план финскому командованию реализовать не удалось, но в 10 часов утра подразделения противника овладели господствующей над окружающей местностью высоту 45,0 и перерезали коммуникацию, по которой 13 и 15-й танковые и 205 разведывательный батальоны получали боеприпасы и продовольствие. [57] 22 и 23 февраля 6 и 9-й танковые батальоны при поддержке артиллерии и пехоты 84 стрелковой дивизии вели упорные бои с целью деблокирования окруженных подразделений, но продвинулись только на несколько сот метров. Следует отметить, что в День Красной Армии 23 февраля выполнению боевой задачи помешала ... собственная артиллерия, обстрелявшая боевые порядки танкистов, уже изготовившихся для встречного удара. [58] Непрерывные атаки на позиции противника не позволили ему обрушить удар наибольшей разрушительной силы на окруженные батальоны. А 24 февраля началась сильнейшая метель, с настолько могучими порывами ветра и снеговыми зарядами, что боевые действия на некоторых участках фронта прекратились до утра 26 числа. Это время было использовано для эвакуации раненых, ремонта поврежденной техники, подвоза боеприпасов и, конечно отдыха. 26-27 февраля активных действий на правом фланге 50 стрелкового корпуса не вели ни наши соединения, ни противник, только окруженные батальоны прощупывали слабые места в его обороне. [59] А на участке 123 стрелковой дивизии то ли непогода не была столь колючей, как на остальном фронте, то ли бойцы и командиры были особенные, но факт остается фактом: 24 февраля ее части предприняли наступление на населенные пункты Хепонотко и Суур-Перо и к исходу дня овладели южной окраиной первого, лишь частично выполнив боевую задачу. [60] Вечером следующего дня 245 стрелковый полк овладел полустанком Хонканиеми и пытался развить свой успех, двигаясь по реке Сяйние-йоки к ст.Сяйние, но был остановлен фланговым огнем, остальные части 123 стрелковой дивизии в этот день продвижения не имели ввиду ожесточенного сопротивления финнов, оборонявших укрепления на подступах к Выборгу. [61] Даже в период оперативной паузы в полосе дивизии не прекращались бои. 26 февраля два финских батальона при поддержке шести танков “Виккерс” контратаковали 245 стрелковый полк. Положение осложнилось тем, что поначалу неприятель был принят за своих, поскольку по внешнему виду “Виккерс” очень похож на советский Т-26 (вернее наоборот, СССР в 1931 г купил у фирмы “Виккерс” лицензию на эту боевую машину и стал производить ее в невиданных до того количествах). Однако разобравшись, артиллеристы и пехотинцы открыли огонь по противнику, а решающий удар нанесли ему танкисты, уничтожившие четыре боевых машины. [62] 27 февраля части дивизии вели разведку боем переднего края противника и готовились к новому наступлению.Тем временем 24, 80 и 90-я стрелковые дивизии 19-го стрелкового корпуса (с 22 февраля в состав корпуса вошла также 95 стрелковая дивизия - П.А.) используя успех левофлангового соседа - 50-го корпуса, вели наступление на север и северо-запад от Лейпясуо, но темп их продвижения резко замедлился, когда они вышли к шоссе Муола - Хотокка - Пиен-Перо - Выборг. Не желая терять эту важную дорогу, финны усилили части, действовавшие на этом направлении. 22 февраля на стыке 80 и 90-й дивизий была введена 95 стрелковая дивизия, прибывшая в Ленинградский ВО из-под Одессы в январе, однако ввиду того, что артиллерия застряла в многочисленных пробках, огневое сопровождение и прикрытие были очень слабыми и пехота залегла перед проволочным заграждением.[63] При повторной атаке 23 февраля пехоте, действовавшей без танков, не позволили продвинуться фланговый огонь.[64] На следующий день 90 стрелковый полк был передан в подчинение понесшей значительные потери 90 стрелковой дивизии, а атаки 161 и 241-го стрелковых полков вновь захлебнулись у проволочных заграждений. В этот день дивизия впервые понесла серьезные потери: 99 человек убитыми и 659 ранеными.[65] 25 февраля подразделения 90 стрелкового полка ворвались на высоту “Пунктирная”, но соседи справа и слева не поддержали его наступательный порыв и оборонявшиеся на этом участке финны сумели сильным фланговым огнем вынудить советские подразделения покинуть высоту. Два других стрелковых полка вновь безрезультатно наступали, не выполнив прежнюю задачу, лишь третий батальон 241 стрелкового полка удалось прорвать проволочные заграждения, остальные окопались рядом с ними. [66] 26 февраля 90 стрелковый полк овладел высотой “Придорожная”, В тот же день 90-й дивизии был подчинен и 241 стрелковый полк, а на следующие сутки оставшиеся части дивизии выводятся в резерв 7-й армии, а 28 февраля на ст.Кямяря выходят и два полка, подчиненных 90-й дивизии.[67] Канонада ненадолго затихла и на этом участке. 24 стрелковая дивизия не прекращала активных действий ни на один день: после нескольких неудачных атак 20 февраля ей удалось, наконец, достичь небольшого успеха: ее подвижный отряд в составе 300 человек, посаженных на 40 танков, овладел о.Суур-саари на оз.Муолан-ярви [68] (не путайте, уважаемый читатель этот остров с одноименным островом в Финском заливе) . Два следующих дня части дивизии пытались по льду ворваться на окрестные островки Кангас-саари и Ламми-саари, но все атаки были отбиты, точно также не увенчалась успехом и контратака финнов, пытавшихся выбить подразделения 24 стрелковой дивизии с Суур-саари.[69] 23 февраля 274 стрелковый полк овладел Кангас-саари, но Ламми-саари продолжал удерживаться неприятелем.[70] 24 февраля дивизия получила задачу нанести удар на Хотокка, Иля-Хотокка, но метель и здесь помешала наступлению: артиллерийская подготовка началась только в 11 часов вместо намеченной половины девятого и противник, не подвергшийся достаточному огневому воздействию, отразил все атаки. [71] 25 февраля 7 и 274-й стрелковые полки после получасовй артподготовки вновь перешли в наступление, но лишь второму из них удалось достичь результата, захватив о.Лоухикко, 7-й полк продвинуться в тот день не смог. [72] В ходе боев 26-27 февраля вновь удачнее действовал 274 стрелковый полк, овладевший к исходу вторых суток островами Ламми-саари и Пунтара и зацепившийся за северо-западный берег Муолан-ярви.[73] В ночь на 28 февраля противник на фронте 19-го корпуса начал отход, хотя 80 стрелковая дивизия в течение четырех дней боев не имела сколько-нибудь существенного продвижения. [74] 16 февраля 8, 62 и 136-я стрелковые дивизии 23-го стрелкового корпуса, наконец, прорвали передовые позиции “линии Маннергейма” и в течение двух суток вышли к ее главному рубежу. [75] Стремясь ворваться в укрепленный район на плечах отступавшего противника, комбриг С.Д.Акимов отдал 18 февраля приказ о штурме укреплений на рубеже Ильвес-Муола. [76] Однако финны, совершившие планомерный отход, уже закрепились на занятых позициях и в ходе боев 19-22 февраля атакующие встретили упорнейшее сопротивление и понеся значительные потери временно перешил к обороне. Особенно велики были потери в 541 стрелковый полк 136-й дивизии и в 151 стрелковый полк 8-й дивизии. [77] Корпусная и дивизионная артиллерия вместе с приданными подразделениями орудий большой мощности РГК вели с 22 по 27 февраля огонь на разрушение ДОТов и ДЗОТов противника. К 27 февраля артиллеристам, выкатывавшим на прямую наводку даже 203-мм гаубицы, удалось разрушить 26 ДОТов и 21 ДЗОТ, [78] что значительно облегчило последующий прорыв обороны. Воспользовавшись успехом соседей, прорвавших передовую полосу “линии Маннергейма”, перешел в наступление и 15 стрелковый корпус в составе 17 и 50-й стрелковых дивизий и 39 легкотанковой бригады. Стрелковые дивизии 18-20 февраля вышли к главной полосе обороны и пытались совместно с подвижной группой, созданной на базе танковой бригады прорваться с ходу в Мялькельский укрепленный район, но атака с ходу танкистам и мотострелкам не удалась. Не сумела изменить положение и введенная в бой из второго эшелона 25 февраля 97 стрелковая дивизия. В течение двух дней она атаковала противника в районе высота 16,6, урочище Топонен, а также в междуозерном дефиле Яюряпяя-ярви, Мялькеля-ярви, не достигнув больших успехов и не понеся значительных потерь: за эти дни ее два передовых стрелковых полка (69 и 136-й) недосчитались 15 человек убитыми и 117 ранеными. [79] Отметим, что действия 97 стрелковой дивизии носили скорее демонстративный характер, имея целью отвлечь резервы противника. Не было спокойно и в полосе других соединений 13-й армии. 19 февраля 19 стрелковый полк 142-й стрелковой дивизии совместно с переданным в оперативное подчинение дивизии 123 стрелковым полком 62 стрелковой дивизии начали переправу через оз.Суванто-ярви с целью овладению районом Волоссула и прорыва Волоссульского укрепленного района. Форсировав озеро по льду, полки вышли на берег, но у проволочного заграждения, сооруженного в 150-200 метрах от кромки воды были встречены мощным огнем неподавленных огневых точек противника и вынуждены были залечь. Под прикрытием сумерек полки отошли на южный берег озера.[80] На следующий день 123 стрелковый полк был возвращен в свою дивизию, а 142 стрелковая дивизия в дальнейшем активных действий не вела, ограничиваясь поисками разведчиков, державших в напряжении противника на северном берегу. 18 февраля перешли в наступление с тайпаленского плацдарма части 49 и 150-й стрелковых дивизий. Удача вновь не сопутствовала их действиям. 18 февраля наши бомбардировщики по ошибке нанесли удар по боевым порядкам 469 и 674-го стрелковых полков и по огневым позициям 328 артиллерийского полка. В результате наступление было сорвано, а указанные выше части понесли немалые потери. [81] В ходе боев, продолжавшихся целую неделю, части 150 стрелковой дивизии захватили еще два ДОТа: №103 и 106, а 49-я дивизия не сумела занять ни одного неприятельского укрепления. [82] С 25 февраля потрепанные соединения приводили себя в порядок. Таким образом, ставка командования 13-й армии на тайпаленский плацдарм вновь не оправдалась и очередная операция с него привела лишь к новым жертвам. Вот как описывал бои 18-23 февраля Маннергейм: “Уже 18 февраля противник вошел в соприкосновение с промежуточной позицией, которую заняли отсупившие в порядке войска 2-го армейского корпуса. Воодушевленные своими успехами и веря, что наше сопротивление сломлено, русские снова прибегли к шапкозакидательской тактике и атаковали позицию тесными рядами без основательной артиллерийской подготовки. Особенно недооценили нашу сопротивляемость в танковых войсках и танки врывались в оборонительные линии без сопровождения пехоты. Случалось. Что за один день уничтожали до 30 танков. Вообще, на этом этапе наша оборона отличалась необыкновенной активностью, это свидетельствовало о том. что отступление не ослабило боевого духа войск. Одновременно с атаками на промежуточную позицию продолжались яростные бои и в районе Тайпале... Наконец-то, Бог погоды смилостивился над нами и 23 февраля закрутил сильнейшую снежную бурю. [82а] К 26 февраля на большинстве участков Северо-Западного фронта установилось то, что писатели и солдаты называют затишьем, а военные историки - оперативной паузой. Обе стороны готовились к новым боям, сосредотачивая новые силы, особенно на главном направлении, причем если советское командование делало это почти без напряжения, перебрасывая новые соединения из внутренних округов, то финнам приходилось снимать с позиций части и соединения из центральной и южной Карелии. Из района северо-западнее Ладожского озера - были переброшены части 23-й пехотной дивизии, готовились к передислокации 2 и 3 пехотная бригады. [83] Линия обороны финской армии медленно, но неотвратимо становилась похожей на тонкую, то и дело рвущуюся нить, соединять концы которой было все труднее и труднее. Нет, солдаты финской армии не дезертировали и почти не переходили на сторону Красной Армии (такие случаи были единичными), но под непрерывными бомбежками и артиллерийскими обстрелами многие из них стали стрелять менее метко, выполнять свои обязанности не столь четко, как раньше. И если советское командование время от времени могло выводить наиболее измотавшиеся соединения в резерв, то генералу Х.Эстерману и сменившему его на посту командующего армией “Карельский перешеек” А.-Э.Хейнриксу не удавалось производить смену переутомленных частей с необходимой частотой. В февральских боях более успешно действовали и танкисты. 20 танковая бригада под командованием комбрига С.В.Борзилова успешно поддерживала стрелковые дивизии во время главной оборонительной позиции “линии Маннергейма”, в боях в районе Няюкки и Хепонотко. Кстати, именно в ее составе действовали экспериментальные танки “КВ”.[84] 35 танковая бригада также немало способствовала успеху прорыва 123-й дивизии и побатальонно поддерживала стрелковые дивизии в дальнейшем. Это и неудивительно, ведь бригада имела на вооружении танки “Т-26”, однотипные с теми, которые находились в танковых батальонах стрелковых дивизий. [85] Нельзя не отметить и значительно улучшившийся уровень подготовки и проведения операций советским командованием, повышение боевой выучки бойцов и командиров. В наступлении стали чаще использоваться фланговые маневры, улучшилось взаимодействие различных родов войск, необходимое для преодоления укрепленной полосы финнов. Была отработана борьба с неприятельскими укреплениями, огневыми точками, тактика действий в лесисто-болотистой местности, действия против финских разведывательно-диверсионных групп и одиночных снайперов и автоматчиков, которые не чувствовали себя так вольготно на передовых линиях и в тылах наших войск, как это было в декабре. Для запугивания противника и нанесения ему максимально возможного урона в ходе артиллерийской подготовки применялся ложный перенос огня в глубину, при котором финские стрелки и пулеметчики, занимавшие свои позиции для отражения атаки, несли значительные потери при повторных налетах. Помножив эти факторы на колоссальное превосходство советских соединений, можно, наверное, понять насколько тяжело защищать свободу своей страны, по выражению генерала И.Сииласвуо “бедного, но любимого Отечества” Впрочем, не везде финнам приходилось вести такие напряженные бои, как на Карельском перешейке. Хотя бои шли на всех участках фронта.
2. Долго будет Карелия сниться ... 12 февраля 1940 г из соединений левого фланга значительно усилившейся 8-й армии была сформирована 15-я армия, командующим которой был назначен командарм 2 ранга М.П.Ковалев, командовавший Белорусским фронтом во время “Освободительного” похода в сентября 1939 г. [86] Вскоре после своего назначения Михаил Прокофьевич решил провести наступательную операцию. Ковалев вступил в должность 12 февраля, а уже 15 числа было предпринято наступление на острова. Однако лично у меня язык не повернется упрекнуть командующего в излишнем служебном рвении и желании продемонстрировать бурную деятельность: острова Максиман-саари и Петя-саари находились невдалеке от коммуникации, по которой шло снабжение для окруженной противником 168 стрелковой дивизии. Нельзя сказать, что ненужными были операции на левом фланге: помощь другим окруженным соединениям была нужна незамедлительная и действенная, но наступление это велось без надлежащей подготовки. В 6 часов утра 15 февраля 204 воздушно-десантная бригада начала наступление на острова Петя-саари и Максиман-саари. Штаб бригады получил приказ о наступлении лишь в десять часов вечера 14 февраля.[87] После короткой артиллерийской подготовки, в которой участвовали всего 12 орудий (по четыре 76-мм, 122-мм и 152-мм), разорвавшей предрассветную тишину, в утренней мгле десантники в маскировочных халатах устремились вперед по льду Ладожского озера. Однако фронтальный и фланговый огонь вынудил залечь второй батальон бригады у южной оконечности Максиман-саари, а с рассветом противник стал просто выкашивать цепи пулеметным огнем. Тем не менее невероятным усилием командирам удалось поднять своих бойцов и батальон ворвался на южный берег острова и продолжал наступление, которое финнам удалось остановить только на перешейке, соединяющем южную часть острова с северной. [88] Тем временем третий батальон атаковал Петя-саари и несмотря на значительные потери занял три четверти острова.[89] А вот дальше началось нечто невообразимое: на просьбу командира бригады полковника И.И.Губаревича об артиллерийской поддержке командир левофланговой группы 15-й армии комбриг К.А.Коротеев (будущий Герой Советского Союза (1945) и командующий рядом армий в период Великой Отечественной) ответил: ”Хватит сосать артиллерию, прокладывайте себе дорогу своим огнем!” [90] Это было заявлено командиру бригады, главной силой которой были умелые, хорошо подготовленные воины, но в ее составе по штату числилось всего 12 45-мм пушек и 18 50-мм минометов (прозванных в период Великой Отечественной “хлопушками” за малую дальность стрельбы и слабость заряда). Не желая обвинять Константина Аполлоновича в пристрастии к кровопусканиям собственным подчиненным, долго размышлял, для чего, собственного говоря, существует артиллерия, если не для поддержки своей пехоты и танков? Неужели для салютов? И думал ли о последствиях своих действий комбриг Коротеев? Какой кровью и неудачей это обернется? Но этим фантасмагория не закончилась. По его приказу 219 стрелковый полк 11-й дивизии, который должен был поддержать десантников после того, как они ворвутся на остров, был оставлен в резерве вместе с первым батальоном бригады. [91] Кроме этого командир 219 стрелкового полка по какой-то причине не решился доложить, что остров Зуб, занятый ранее боевым охранением полка, был оставлен незадолго до этого в результате чего десантники попали под внезапный фланговый огонь. [92] Можно только предполагать, какие чувства испытывали бойцы и командиры, слышавшие ожесточенную перестрелку на островах и остававшиеся вопреки своему желанию помочь своим истекавшим кровью соратникам в безопасности. Понеся большие потери и не получив подкрепления, второй и третий батальоны начали в ночь на 16 февраля отход. Вряд ли стоит искать в действиях Ковалева и Коротеева злой умысел, но в проведении этой частной операции они допустили слишком много ошибок, которые были оплачены кровью бойцов и командиров с хорошей тактической и стрелковой подготовкой, отлично владевшие лыжами. После этого боя 204 воздушно-десантная бригада (вернее два ее батальона, принявшие участие в бою) недосчитались 320 человек убитыми и 281 - ранеными. [93] 23 февраля командование армии решило, видимо, преподнести подарок любимому железному Наркому товарищу Ворошилову в виде двух взятых островов. После получасовой артиллерийской подготовки десантники вновь пошли на Петя-саари при поддержке танков. Однако последние вместо того, чтобы поддерживать десантников, высадившихся из бронесаней, ... гордо продефилировали вдоль берега и возвратились на берег, фактически не приняв участия в бою. [94] Тем не менее “крылатые пехотинцы” сумели овладеть южной частью острова и... вновь оказались без артиллерийской и авиационной поддержки. Несмотря на это десантники удерживали свои позиции вплоть до рассвета следующего дня, когда под непрекращающимся обстрелом батальоны покинули остров. Этот бой стоил бригаде еще 369 человек убитыми и 325 ранеными. [95] Тем временем соединения 8 стрелкового корпуса в очередной раз попытались прорвать оборону противника и деблокировать группировку, окруженную в районе Леметти. 25 мотокавалерийская дивизия еще 10 февраля перешла в наступление, но сразу же встретила упорнейшее сопротивление финнов, неоднократно переходивших в контратаки. Во время одной из них 111-й мотокавалерийский полк отошел, оставив противнику своих раненых на поле боя. Положение исправил 138-й полк, который стремительным ударом восстановил положение и спас раненых. [96] Остальные дивизии 8-го корпуса: 11 и 72-я стрелковые (последняя имела два стрелковых и один артиллерийский полк) также атаковали противника, однако окруженные напрасно ожидали помощи, финны, отдав полтора километра болот и лесов прочно укрепились на высотах в районе населенного пункта Ниемеля и все последующие попытки выбить их с занимаемых позиций не имели никакого результата.[97] Единственное, что удалось сделать - это вывести из окружения группу Иовлева, которая ранее также шла на помощь окруженным, но сама оказалась в неприятельском кольце. Она не находилась в столь бедственном положении, как блокированные в районе Леметти, но тем не менее 20 стрелковый полк 37-й дивизии, переданный в подчинение командира 72 стрелковой дивизии, 15 февраля нанес удар в направлении высоты 95,4, куда и вышла на следующий день упомянутая группа. [98] 23 февраля 8 стрелковый корпус вновь перешел в наступление с прежней целью, но результаты его также были прежними: за три дня боев дивизии продвинулись менее, чем на километр и вынуждены были прекратить малоэффективные атаки на позиции противника. [99] Цена, заплаченная за эти полтора-два километра территории, была чрезвычайно высока: 25 мотокавалаерийская дивизия за период с 4 по 25 февраля потеряла 712 человек убитыми, 1910 ранеными, 236 - пропавшими без вести и 353 обмороженными. 72 стрелковая дивизия недосчиталась 613 человек убитыми, 2465 ранеными, троих - пропавшими без вести и 79 - обмороженными. 11 стрелковая дивизия, чьи передовые подразделения вступили в бой еще в январе, с 10 по 27 февраля потеряла 352 человека убитыми, 1482 ранеными, 286 пропавшими без вести и 83 - обмороженными. Наконец, штаб 37 мотострелковой дивизии, принимавшей участие в боях 23-25 февраля, исчислял потери в своих частях в 373 убитых и 908 раненых. Такие данные были предоставлены штабами дивизий в штаб 15-й армии. [100] Фактически все эти операции закончились провалом, не могли исправить положение и действия 6 отдельного лыжного батальона на помощь окруженным. Натыкаясь на многочисленные засады противника и к тому же потеряв ориентировку, он вынужден был возвратиться к главным силам армии, причем отнюдь не в полном составе: за неделю боев 143 человека были убиты, 142 ранены, 430 пропало без вести и 239 обморожено, то есть батальон вернулся совершенно небоеспособным. [101] А пока стрелки и лыжники безуспешно пытались пробиться к окруженным, две воздушно-десантные бригады (201 и 214-я) хорошо укомплектованные и имевшие в своем распоряжении грамотных и физически подготовленных бойцов, занимались охраной коммуникаций и разведкой на глубину 40-50 км. [102] По мнению автора командование 15-й армии неверно использовало силы, имевшиеся в его распоряжении. Они были в общем достаточными для решения поставленных задач: около 100 тыс. человек, около 1300 орудий и минометов и около 200 танков (без учета окруженных соединений). [103] И если по численности своих войск до переброски некоторых соединений на Карельский перешеек (65-70 тыс.человек) противник еще сохранял относительное равновесие, то в вооружении, особенно в тяжелом и технике превосходство советских соединений было весьма значительным. Вероятно, командованию 15-й армии следовало бы провести операцию по деблокаде или выводу окруженных частей и соединений силами воздушно-десантных бригад, обладавших хорошей лыжной и физической подготовкой, хорошо ориентировавшихся на местности и решительно действовавших в сложных ситуациях, усилив их артиллерией и танками. А вот захват островов можно было поручить и лыжным батальонам, разумеется обеспечив надлежащую артиллерийскую и авиационную подготовку. Лыжным батальонам нередко не хватало умения ориентироваться в лесистой местности. А операция по захвату островов требовала в основном решительного движения вперед, на которое, как показали последующие события, личный состав батальонов был вполне способен. Кроме того при хорошей огневой поддержке они бы приобрели незаменимый боевой опыт, а вместе с ним и уверенность в своих силах. Возможно, что за неэффективность проведенных операций командарм второго ранга М.П.Ковалев был 25 февраля освобожден от занимаемой должности и заменен комкором В.Н.Курдюмовым.[104] Владимир Николаевич Курдюмов в течение предыдущих полутора лет был начальником Управления боевой подготовки РККА. Теперь ему предоставлялась возможность проверить, насколько были правильны наставления и уставы, которые разрабатывались под его руководством. На участках остальных армий: 8, 9 и 14-й пока было тихо, но это была предгрозовая тишина. Завершалась подготовка к наступлению, которое должно было привести к окончательному разгрому финской армии. В целом же неудачи на отдельных участках фронта на Карельском перешейке и сортавальском направлении были второстепенными. Главным же итогом событий, начавшихся во второй декаде февраля 1940 г был, бесспорно, прорыв главной полосы укреплений “линии Маннергейма”, после которого стало ясно, что Финляндия вряд ли будет в дальнейшем в состоянии в одиночку вести успешную оборонительную войну против колоссальной советской военной машины. Впрочем, отметим что и Главному Командованию Красной Армии не удалось полностью достичь своих целей: финские Вооруженные Силы несмотря на значительные потери и оставление основного оборонительного рубежа вопреки ожиданиям сохраняли боеспособность и были готовы к продолжению пусть даже и безнадежного сопротивления. Однако ясно было и другое: кульминация драмы на севере Европы уже позади и без чудесного вмешательства свыше (т.е. из Западной Европы) развязка наступит очень скоро. 1 - “Figaro” 20 jan. 1940 (Назад) наверх |