Капитан В. Коренский
Высота „Знаменитая"

Перед батальоном тов. Угрюмова стояла задача — занять высоту Безымянную, которая была важнейшим звеном узла сопротивления Кархулы.

От противника батальон отделяло большое болото, через которое протекала речка. С опушки леса, примыкавшего к болоту, высота Безымянная, господствовавшая над окружающей местностью, хорошо просматривалась. Она была покрыта лесом, опоясана двумя рядами колючей проволоки в пять кольев, в четыре ряда громоздились надолбы. Имелись сведения, что на высоте расположены дерево-земляные укрепления.

Времени до начала наступления оставалось немного. Надо было использовать его, чтобы получше разведать огневую систему противника. Наши разведчики проникли по болоту к речке и по нескольку часов вели наблюдение.

Условия для наблюдения были плохие. Финны запрудили речку, и она, выйдя из берегов, затопила болото. Заболоченную местность тонким слоем покрыл снег, а под ним была еще не успевшая замерзнуть вода. Часами лежали разведчики в воде. Возвращались они промокшие, продрогшие, но каждый раз приносили ценные сведения о противнике. Один докладывал, что заметил в лесу костер, другой сообщал о движении отдельных групп противника, третий обратил внимание на то, что в одном месте на стволы сосен изредка падает красноватый свет. Усилили наблюдение за этим местом и определили, что свет падает через открывающиеся двери дзота.

Из мелких деталей, из отрывочных сообщений складывалась цельная картина расположения противника и его огневых точек. Она дополнялась и личным наблюдением командира батальона. Его наблюдательный пункт находился на скатах небольшой высотки. Разрыв авиабомбы вырыл здесь большую воронку. Ее расширили, сделали накат из бревен, установили стереотрубу, протянули связь.

Отсюда в бинокль иногда можно было наблюдать, как между деревьями шныряют финские секреты. Вот за толстой сосной \189\ прячутся две фигуры в белых халатах, к сосне прибиты планки, а повыше, в кроне, устроена деревянная площадка. Это финский наблюдательный пункт.

— Товарищ Угрюмов, а белофинны-то наблюдают за нами, — говорю я Угрюмову.

Не отрываясь от бинокля, глядя на верхушку сосны, в которой прячется наблюдатель, — Угрюмов отвечает:

— Пускай посидит до утра, мы ему весточку пришлем.

Утром в самом начале артиллерийской подготовки над толстой сосной вспыхнуло желтоватое облачко. Ударил град

шрапнели, ломая ветки, что-то рухнуло на землю. Длинный белый лоскут, зацепившийся за сук, долго еще болтался на ветру, напоминая об уничтоженном финском наблюдателе.

Еще с ночи ударил мороз, намокшие шинели замерзли, полы торчат во все стороны.

Мой дивизион вел артиллерийскую подготовку, “обрабатывая” укрепления и траншеи противника.

Снаряды ложились в районе расположения вражеских огневых точек. Огонь ослепил белофиннов, они не могли вести прицельной стрельбы. А наши роты уже двинулись вперед. Бойцы ползли по снегу, совершали короткие перебежки, снова ползли, разгребая одной рукой снег, а другой осторожно вынося вперед винтовку. \190\

4-я рота, действующая на левом фланге, преодолев речку, стала втягиваться в лес, а 5-я рота и наступающая за ней уступом 6-я вышли на правом фланге к березовой роще.

Дивизион уже перенес огонь в глубину вражеской обороны.

— Товарищ Коренский, — окликает меня Угрюмов, — глядите, сарайчик-то ожил...

Сарайчик находился у березовой рощи на равном расстоянии от нас и от противника. Полуразваленный, с покосившейся крышей, он имел вид давно заброшенной постройки и так примелькался, что мы не обращали на него внимания.

Сейчас оттуда яростно бил станковый пулемет, и под его огнем 5-я рота вынуждена была залечь, зарыться в снег.

— ...Сыграйте-ка отходную этому мерзавцу, — продолжал Угрюмов, — да быстрее, не то мои молодцы скучают, в снегу лежа...

Я бросился к телефону. Командир батареи тов. Карпач немедленно перенес огонь по сарайчику. После третьей очереди снаряд разнес вражеское гнездо, сарайчик загорелся. Бойцы 5-й роты, проползая мимо тлеющих обломков, видели исковерканный пулемет, перевернутую и разбитую лодку с нерасстрелянными пулеметными лентами. Тут же валялись трупы двух вражеских пулеметчиков.

Когда роты достигли надолб, а смельчаки уже подползли к проволоке и стали прорезать проходы, открыли бешеный огонь два новых дзота. Они находились на высоте в глубине леса и не обнаруживали себя до последнего момента. Огонь не позволял нашим бойцам поднять головы. Наблюдатели по вспышкам засекли эти огневые точки. По дзоту, что был перед фронтом 4-й роты, открыла огонь батарея Карпача, а по тому, что на стыке 4-й и 5-й рот, — две другие батареи.

Через наши головы с визгом полетели снаряды.

...Наблюдательный пункт уже вынесен за речку, к отдельной сосне с бугорком. От артиллерийских залпов дрожит земля, с сосны осыпается иней. Сосредоточенный огонь батарей заставляет огневые точки противника умолкнуть.

Роты уже прорезали проволоку, и до нас доносится “ура”. Сначала приглушенно, потом все громче и громче несется победный клич. Чувствуешь прилив новых сил, когда слышится радостное “ура” уже с высоты, из глубины леса. Бойцы штыком и гранатой уничтожают врага во всех щелях.

Бой закончен к исходу дня. Высота Безымянная полностью очищена от противника. Пьяный офицер, прислонившийся к стенке траншеи, бессмысленно выпучив водянистые глаза, еще пытается разрядить в красноармейца свой пистолет, но валится, оглушенный крепким ударом приклада.

— Умри, гадина! \191\

В траншеях в беспорядке разбросаны бутылки из-под вина, оружие, боеприпасы. Полторы роты похоронены под развалинами дерево-земляных укреплении и в траншеях на высоте Безымянной.

...Уже давно стемнело. Батальон Угрюмова, захватив высоту

оказался далеко впереди своих соседей. Их наступление на правом и левом флангах задержалось.

Выяснив обстановку, Угрюмов решил занять круговую оборону.

До глубокой ночи он отдавал распоряжения, обходил позиции своих рот, осматривал захваченные трофеи. \192\

До рассвета оставалось часа три. Можно было вздремнуть. Мы примостились в одном дзоте на площадке, где раньше стоял пулемет, амбразуру закрыли соломой, легли рядом и даже укрылись одеялом, брошенным финскими вояками.

На фронте, известно, какой сон. Смежишь глаза, и перед тобой проплывают картины только что отгремевшего боя, грезится, будто это уже новый бой и ты решаешь новые задачи.

Откроешь глаза, прислушаешься и снова впадаешь в забытье.

Едва рассвело, нас разбудил командир батареи тов. Ляшенко.

— Белофинны, — говорит, — прорвались и скапливаются в березовой роще.

Враг, выходит, у нас в тылу. Вытащили солому из амбразуры, глядим. Верно, — большая группа белофиннов мелькает в роще. Пулеметы — на лодочках, в руках — автоматы. Значит, ночью они проникли сюда, а теперь готовятся двинуться на высоту.

Времени терять нельзя. Надо накрыть врага в роще, не подпустить к Безымянной.

Связь! Есть ли связь с батареями? Вызываю первую, вторую — все в порядке. Батареи готовы к открытию огня. Нас отделяет от врага каких-нибудь 150 — 200 метров. Но твердо верю в своих артиллеристов.

Батареи ударили разом. Белые халаты заметались по роще, кинулись к опушке. Но по опушке хлестнули пулеметы.

Новые вихри железа и огня налетали на рощу, выметая оттуда начисто белофинскую нечисть. Через 30 минут все было кончено. Враг нашел себе могилу в березовой роще. Вся группа белофиннов была уничтожена.

Высоту Безымянную прочно держал в своих руках батальон Угрюмова. В боях за эту высоту батальон взял семь станковых и тринадцать ручных пулеметов, несколько сот винтовок и автоматов, много патронов. Финны потеряли около батальона. Вот почему бойцы, шутя, называли потом эту высоту не Безымянной, а Знаменитой. \193\