Материал предоставили Марина и Игорь Петровы
сотрудники Куркийокского краеведческого музея.


Финляндия как оккупант в 1941-1944 годах.

Хельге Сеппяля.

Журнал "Север" ISSN 0131-6222
1995



Крах политики великой Финляндии.


Изменение военно-политической обстановки *
Уход из восточной Карелии *
Судьба эвакуированных *


Изменение военно-политической обстановки

Первый раз военно-политическую уверенность Финляндии пошатнула победа Красной Армии под Москвой зимой 1941— 1942 годов, когда немцы вынуждены были отступить на несколько сот километров, неся потери в военной технике и живой силе.
Окончание Сталинградской битвы в 1943 году и уничтожение 6-й армии немцев и стремительное наступление советских войск открыли глаза многим. Высшее политическое и военное командование понимало, что Германии войну не выиграть. Выйти из войны сразу не представлялось возможным, для этого стоило подыскать подходящий случай. Президент вел двойственную политику. Она открывала возможность выхода из войны, но, поскольку Германия была еще сильна, надо было продолжать вести боевые действия.
Окончательный и необратимый поворот в войне произошел в июле 1943 года, когда Красная Армия отразила последнее стратегическое наступление немцев на Курской дуге и начала большое наступление, разбив группу армий Центр. Красная Армия захватила стратегическую инициативу и уже не упускала ее. Наступление ее не прерывалось вплоть до начала 1944 года. Немцев вынудили к отступлению широко по фронту.
Поражения немцев и на других театрах военных действий были сокрушительными. После военного успеха, достигнутого в Северной Африке, западные союзники в июле 1943 года высадились в Сицилии и примерно через месяц в Италии, которая капитулировала 8 сентября 1943 года. Западные союзники беспрерывно бомбили Германию. Промышленные предприятия Германии и города постепенно становились развалинами. Военное командование Германии понимало, что в данной ситуации Финляндия может выйти из войны, и планировало свои действия в соответствии с этим.
Поражения немцев, победы союзников и направленная пропаганда — все это влияло на действия военного командования. Участники Сопротивления присылали в Беломорск сведения о бесчеловечности и жестокости финнов на захваченной ими территории. Эти сведения переправлялись в Москву, а оттуда, порой разукрашенными, они шли в газеты и на радио. Москва заботилась, чтобы негативные сведения о финнах шли в Англию, Соединенные Штаты, а также в неприсоединившиеся страны. В Москве не осталось незамеченным, что Финляндия особенно болезненно относится к английской пропаганде, и советские специалисты использовали английские средства пропаганды в своих интересах. В советском посольстве в Лондоне отпечатали письмо О. В. Куусинена, в котором рассказывалось, как финские оккупанты уничтожали невинных людей, заключали их в концлагеря, где люди голодали. В письме также говорилось о применении издевательской системы оплаты труда.
В результате поражений немецких войск и распространяемой западными странами нелицеприятной для финнов информации в Финляндии назрел первый за время войны политический кризис. Так называемая мирная оппозиция 20 августа 1943 года передала президенту Рюти адрес, в котором выдвигались предложения, как Финляндия может выйти из войны. В адресе, подписанном 33 представителями различных партий, в частности, говорилось:
“Мы полностью осознаем, что современная обстановка требует от правительства других действий. В связи с этим хотим коротко высказать свои пожелания, чтобы правительство предприняло все возможные меры для выхода Финляндии из большой войны и путем соответствующих обстановке переговоров обеспечило независимость страны, свободу и мир. По нашему мнению, надо немедленно приступить к изучению таких возможностей.
Мы высказываем Вам, господин Президент Республики, свою озабоченность за судьбы страны и вместе с тем осмеливаемся просить Вас в проводимой Вами внешней политике обратить внимание на следующие наши предложения”.
Адрес сам по себе был ко времени и к месту, но один из подписавшихся опубликовал его в шведской прессе, что было на этот момент невыгодным для Финляндии. Содержание его деморализующе сказалось на фронтовиках, а противникам показало, что финский народ не является в своих помыслах единым. По этому поводу на заседании парламента была очень острая дискуссия, во время которой споры доходили до крайностей. Адрес мирной оппозиции нашел поддержку, но был подвергнут также серьезной критике, в частности, за то, что попал в прессу. Безусловно, это оказало влияние и на военное руководство.
Посол США в Финляндии получил письмо Куусинена и передал его содержание в Министерство иностранных дел Финляндии, которое довело его 9.10.1943 года до Главного командования. Командование было раздосадовано тем, что их солдат на весь мир обвиняют в бесчеловечности и грабежах, к которым, по мнению командования, они были непричастны, но поскольку Главное командование, конечно, не могло знать всего, что происходит на оккупированной территории, то немедленно направило запрос военному коменданту. Комендант Военного управления столь же незамедлительно дал ответ, в котором отклонил все обвинения, заявил, что нормы выдачи продовольствия совершенно одинаковы как в Финляндии, так и Восточной Карелии и что в распределении труда и заработной плате не было различий. О концлагерях он не счел нужным говорить, так как уже было запланировано их переименование. Комендант Военного управления успел осуществить в последний момент “элементы улучшения” обращения с местным населением. Некоторые “гуманные” поправки, такие, как открытие школ для русских, осуществили только после поступления запроса. В сущности военный комендант выпутался довольно легко и ловко, поскольку у него не спрашивали, как дела обстояли раньше.
В Советском же Союзе на основании получаемой от членов Сопротивления информации сложилось мнение, что финские солдаты и офицеры по своей жестокости не уступали немцам. На Тегеранской конференции 28.11.—1.12.1943 года Сталин сказал Рузвельту и Черчиллю, что финны были всегда жестоки и беспощадны к русскому населению, как и немцы.
Министры иностранных дел Советского Союза, США и Англии собрались в Москву 19-30.10.1943 года для подготовки встречи большой тройки в Тегеране. Главными вопросами переговоров были открытие второго фронта во Франции, послевоенное переустройство в Европе и наказание военных преступников. Министры начали с заявления, что все союзники Германии должны были безоговорочно сдаться.
По поводу Финляндии не пришли к единому мнению, и вопрос остался нерешенным. Высшее руководство Финляндии было обеспокоено ходом Московского совещания. Должна ли была Финляндия безоговорочно сдаться? Тревоги добавляло и то, что московское радио давало питающую эту тревогу информацию. По радио читали уже известное письмо Куусинена “Финляндия без маски”, в котором он осуждал финских оккупантов.
Руководство Финляндии вздохнуло с облегчением, когда в ноябре 1943 года Москва сочла возможным предложить Финляндии провести переговоры о мире. Советский посол в Стокгольме Александра Коллонтай 20 ноября 1943 года передала Финляндии сообщение, в котором говорилось, что если Финляндия желает вести мирные переговоры, то ее представителей ждут в Москве, и что у Советского Союза нет намерения превращать Финляндию в свою провинцию и ограничивать ее самостоятельность и независимость, если проводимая Финляндией политика не будет вынуждать к этому.
Передавая сообщение Москвы, Коллонтай заметила, что предложение Советского правительства не означает безусловной капитуляции Финляндии. Для успокоения финнов Москва дала понять, что не требует преследования и наказания Маннергейма. Предложение означало также установление полной ясности в вопросе с восточной Карелией.
Большая тройка в Тегеране приняла многие исторические для мира решения и во многом так, как этого хотел Сталин. Союзники должны были высадить войска в Северной Франции, восточная граница Польши должна была пролегать по так называемой линии Керзона. Решили также, что страны Прибалтики останутся Советскому Союзу и что Германию после войны поделят на самостоятельные государства.
Руководители Большой тройки в последний день совещания успели поговорить о судьбе Финляндии. Хотя Сталин и считал финнов коварными и жестокими, все же он высказался за то, что интересы смело сражавшейся за свою независимость Финляндии следует принять во внимание. Рузвельт и Черчилль предлагали сделать кое-какие скидки в условиях мирных переговоров, но Сталин их не принял. Советский руководитель уточнил свои требования по отношению к Финляндии, и ни у кого не возникло возражений. Эти требования в основе своей следующие:
условия мирного договора 1940 года остаются в силе;
Ханко и Печенгу присоединить к Советскому Союзу;
Финляндия порывает с Германией и выдворяет немцев из страны;
финны выплатят репарации в размере 50 процентов от нанесенного ущерба;
финны объявят демобилизацию.
Военное командование Финляндии в ежегодном ответе записало некоторые положительные результаты своего правления за 1943 год.
“По мере того как работа Военного управления получала свое развитие, жизненный уровень населения постоянно повышался. Вместе с тем улучшалось настроение населения и укреплялось его доверие к Военному управлению. Причинами повышения настроения населения, кроме укрепления хозяйства, были высокий урожай, увеличение поголовья домашнего скота и постоянное увеличение приусадебных участков”.
К тому времени Военное управление уже знало, что Карелию придется оставить, и осенью 1943 года штаб разработал план осуществления эвакуации из Восточной Карелии. План был готов к ноябрю 1943 года. Эвакуации подлежало только родственное финнам население. Ненациональных предполагалось оставить по месту их жительства или в концлагерях.
План был разработан с позиции проигравшей стороны и чтобы не сердить победителя. Намечалось вывезти лишь те материалы, которые привезли сюда из Финляндии, Домашний скот вывозился только в том случае, если в Финляндию выезжали его владельцы. Подлежащих эвакуации насчитывалось по предварительным оценкам 43 000 человек.
В марте 1944 года поступили указания о работах по ликвидации объектов и сооружений при оставлении Карелии. Эти указания сводились к тому, что все работы по ликвидации были запрещены, если того не требовала военная обстановка. В указаниях уточнялось, что за такие работы отвечают воинские подразделения.
К уходу из Карелии были подготовлены заранее, по разработанным планам. С другой стороны, из стратегических соображений стремились удержать Карелию в своих руках как можно дольше. Маннергейм хотел, чтобы в оборонительном отношении Восточная Карелия была сильной. В феврале 1944 года он еще не был уверен, что советские войска нанесут удар по Карельскому перешейку. Несмотря на предложения главного квартирмейстера генерала Айро и начальника оперативного отдела полковника Нихтиля, Маннергейм не согласился весной 1944 года отвести войска на Карельский перешеек.
Маннергейм, видимо, полагал, что Карелия могла бы стать заложницей в возможных мирных переговорах. Если это было так, то тогда Маннергейм просто не учел военного превосходства Советского Союза.
В конце 1943 и начале 1944 года Маннергейм настоял на строительстве оборонительных сооружений в Олонецкой группе войск по так называемой линии ПСС (Писи-Самбатукса-Сааримяки), потом между ПСС и рекой Свирь и на укреплении Масельского рубежа и строительстве там бетонных сооружений. Стоило ли тратить огромные средства на строительство в глубине Карелии, которую уже было решено отдать?
В то же время требовалось строительство оборонительных сооружений на Карельском перешейке, где ожидался удар Красной Армии. Таково, по крайней мере, было мнение генерала Айро и президента Рюти. Еще в апреле 1944 года 45 процентов строительных батальонов и рот было в Карелии и 32 процента на Карельском перешейке.
Весной 1944 года в Генеральном штабе господствовали два мнения. Одно из них — Маннергейма — защищать Восточную Карелию по возможности дольше, и другое — Президента и генерала Айро — укреплять Карельский перешеек. Позиция Маннергейма находила большее число сторонников: что завоевано — надо удерживать.
Такие стратегические события, как поражение немцев под Ленинградом, начавшееся 14 января 1944 года большое наступление советских войск и даже то, что финские войска остались в одиночестве подпирать уже разорванное кольцо блокады Ленинграда, не повлияли на решение Генерального штаба.
В начале 1944 года советские войска почувствовали свою возросшую силу. За 1943 год на фронт было поставлено примерно 180 000 разных орудий, 24 000 танков, 36 000 самолетов и большое количество других военных материалов. В Красной Армии на фронте было примерно 6 500 000 человек. В начале 1944 года Советское командование готовилось к окончательному разгрому Германии и выводу ее союзников из войны.
Понимая положение Финляндии и ее отношения с Германией, США предложили финскому правительству связаться с Москвой и попытаться заключить мир. 8 февраля 1944 года правительство решило направить государственного советника Паасикиви в Стокгольм, чтобы выяснить выдвигаемые Советским Союзом условия заключения мирного договора. В этот период президент Рюти и маршал Маннергейм были готовы остаться в границах мирного договора 1940 года.
Во время предварительных переговоров о мире Ставка Верховного главнокомандования пыталась силой подтолкнуть финнов к заключению мира. Непосредственно подчиненные Сталину воздушные силы в ночь на 7, 17 и 27 февраля бомбили Хельсинки, общая численность составляла 2120 самолетов.
От Александры Коллонтай Паасикиви получил условия, выдвигаемые Советским правительством, которые следовало выполнить еще до начала переговоров в Москве. Финский парламент на тайном заседании отверг советские предложения и пояснил в своем ответе, что не может принять непомерные требования.
Финское правительство полагало, что
этим отказом оно прекратило мирные переговоры. Но в марте Советское правительство известило, что Финляндия может выслать своих представителей в Москву для уточнения условий мирного договора. Государственный советник Паасикиви и министр Карл Энкель прибыли в Москву и 29 марта получили письменно четкие и недвусмысленные условия договора. Финские представители успели также встретиться и переговорить с Молотовым.
Финский парламент на закрытом заседании 12 апреля единогласно отверг советские предложения по перемирию, хотя перемирие было бы единственно разумным решением. 18 апреля правительство сообщило в Москву о своем отказе и спустя четыре дня получило ответ, что отказ получен и что ответственность за последствия ложится на правительство Финляндии. Финское военное командование почему-то переоценивало свою обороноспособность и убеждало в этом политических руководителей страны. Иначе нельзя объяснить отказ от мирных переговоров.

Уход из восточной Карелии

Оборонительную мощь Финляндии весной 1944 года считали достаточно прочной и, тем не менее, продолжали подготовку к эвакуации из Восточной Карелии. Советский Союз и его западные союзники, непрерывно ведя пропагандистскую обработку Финляндии, основываясь на реальных событиях и фактах, добивались неплохих результатов. Высадка войск в Нормандии в ранее небывалых масштабах означала, что у союзников все идет по плану.
На Карельском перешейке войска Ленинградского фронта начали 9 июня 1944 года очень сильной артиллерийской подготовкой большое наступление против финнов. Наступление явно грозило прорывом фронта. Находящаяся на направлении главного удара финская 10-я дивизия была почти в панике. После прорыва 4-я армейская группа начала отступать к Выборгу.
Стратегическое положение Финляндии в течение нескольких дней катастрофически ухудшилось. Главное командование 12 июня отдало приказ о переброске одной дивизии и одной бригады из Олонца на Карельский перешеек. В то же время был отдан приказ Олонецкой группе и находящейся на Масельском направлении 11-й армейской группе в случае наступления превосходящих сил противника отойти на укрепленные позиции. Этот приказ означал подготовку к отступлению.
В сущности судьба Восточной Карелии была решена 16 июня, когда Верховное командование дало приказ войскам в Восточной Карелии начать плановый отход к финской границе. В то же время было приказано направить на Карельский перешеек три дивизии.
Приказ командования вызвал изменения в планах эвакуации, по новому приказу местное население не подлежало эвакуации. В случае если население по собственной инициативе начало бы двигаться в Финляндию, людям следовало помочь. С эвакуацией скота решено было просто. Министерство сельского хозяйства и ветеринарная служба, опасаясь заболеваний скота, запретили перегонять коров из Карелии в Финляндию.
Находящемуся на свободе населению выдали продовольствие по талонам июня и за половину июля, практически месячную норму. В магазинах “Вако” для скорейшего освобождения складов началась распродажа товаров, так как в связи с отступлением армии все транспортные средства оказались занятыми.
В Шелтозерском районе в период подготовки к эвакуации произошли неожиданности.
Как пишет О. Тихонов, секретарь Центрального Комитета Куприянов 13 июня отдал Тучину приказ отправить людей и скот в леса, организовать партизанский отряд, подготовить базу и усилить политработу с местным населением. 16 июня Тучин сообщил, что он ожидал приказа ЦК и что численность партизанского отряда на данный момент 73 человека. На следующий день он запросил 20 автоматов и 70 винтовок. 20 июня Тучин получил разрешение на проведение активных действий.
Щелтозерский комендант капитан Лаури Ориспя в июле в отчете об эвакуации писал, что местное население соблюдало спокойствие, но “...к сожалению, один инцидент все же произошел. Староста деревни Мяен-кюля (Горнее Шелтозеро. — Ред.) Мийтро Пилвехинен, или Тучин, который очень усердно помогал нашему руководству и награжден медалью за помощь в поимке десанта, попросился с нами в Финляндию. Но его истеричная жена не согласилась на переезд, а Пилвехинен в одиночку не согласился уезжать. После этого, чтобы как-то оправдать себя в глазах русских, он организовал из местного населения шайку, задачей которой было противодействовать финнам”.
Далее Ориспя рассказывает, что “шайка” застрелила одного полицейского. При преследовании ее двое были задержаны, а самого Пилвехинена поймать не удалось.
Ориспя никак не верил, что Пилвехинен мог быть агентом, настолько он был старательным.
Лейтенант Монтонен хорошо знал Пилвехинена по работе в Военном управлении и допускал, что в самом конце он мог организовать какое-то сопротивление, но поначалу вызывал полное доверие. Монтонен также подтвердил, что в связи с убийством финского полицейского арестовали двух человек, которых расстреляли за попытку к бегству.
В списках партизанских отрядов нет упоминаний о создании партизанских отрядов в Шелтозере и Сегозере в конце войны. Судя по всему, в Шелтозере все же работала подпольная группа. Тучин-Пилвехинен искусно служил двум хозяевам и поддерживал подпольную группу в Шелтозере.
В начале эвакуации территории военных управлений закрепили за воинскими подразделениями, и первоочередными при эвакуации были объекты и грузы, представляющие военный интерес.
Несмотря на заранее подготовленные планы, эвакуацию пришлось проводить в такой спешке, что многие материалы и склады пришлось уничтожить, архивы сжигать, а порой оставлять военное имущество противнику.
В начале эвакуации в Карелии было 68453 человека находящегося на свободе населения, в лагерях для перемещенных лиц — 14926 и в концлагерях 162 человека. Или всего 83541 житель. Из них родственных финнам было 41803 и ненациональных 41783. Женщин в возрасте старше 15 лет 42 процента, мужчин 19 процентов, остальные — дети.
Когда планы эвакуации у финнов оказались нарушенными, среди населения появилось замешательство — кого вообще собираются эвакуировать? Заключенных это, естественно, не касалось. Ехать или не ехать родственным финнам? Многие меняли свои решения буквально перед отправкой, другие возвращались с пути, видя, что финнам не до них.
В составленных уже задним числом отчетах по эвакуации говорится, что многие жители были обеспокоены уходом финнов, потому, дескать, что финны, будучи оккупантами, хорошо относились к местному населению и как бы не пришлось отвечать за это перед вернувшимися советскими органами.
С оккупированной территории в Финляндию эвакуировалось 2799 человек, или 3,35 процента от всего населения, находившегося в оккупации. Из них национальных было 2196 человек, ненациональных — 603. Из национальных карелов было 1422, вепсов 314, финнов 214, ингерманландцев 176, прочих 70. Из ненациональных русских было 244, украинцев 259 и прочих 100 человек.
В целом можно сказать, что количество переселившихся в Финляндию было незначительным. На настроение местных жителей повлияли многие факторы, в частности, организованное сопротивление. Население также видело, что финны перед уходом уже не питали чувства родства и что сами были в большом затруднении. Значительная часть жителей поддерживала советский строй и не хотела переезжать в чужую страну, тем более в такую, которая была на грани военного краха и, как знать, возможно, и оккупации.
Для некоторых эвакуация была неизбежной. Для тех, например, что находились на службе у финнов и боялись привлечения к суду за предательство. Женщины, состоявшие в браке с финнами или мужчинами, ушедшими в родственные батальоны, также подлежали эвакуации.
Лагеря строго охранялись до тех пор, пока не уходили последние подразделения охраны. Лагерей к началу эвакуации было восемь, из них шесть — в Петрозаводске. Находящиеся в районе лесозаготовок отдельные лагеря закрыли и рабочих отправили в большие лагеря.
Заключенных обеспечили продовольствием до 8 июля 1944 года и зарплату им выдали продуктами. По отчетам об эвакуации заключенные были довольны отношением финнов в этот период. Правда, было и исключение.
“Порядок соблюдался до самого конца удовлетворительным, только в лагере № 6 были беспорядки и случаи бегства. В ночь с 25 на 26 в лагере появились отпечатанные рюссями листовки”.
На следующее утро начальник лагерей объявил по Петрозаводску, что всех, кто появится на улицах города, будут расстреливать как партизан, без следствия. Вечером 27 июня финны оставили лагеря, из которых было увезено в Финляндию 104 человека. В концлагере Колвасъярви осталось 107 человек, в Финляндию увезли 106 человек.
Впоследствии в отчетах были высказаны слова благодарности финнам за их гуманность и внимание к заключенным: “Заключенные высказывали удовлетворение и благодарность за полученные продукты, говоря, что русские солдаты ушли в свое время, не оставив продуктов даже на день”. Эти рассказы сделаны после войны, и тут следует принять во внимание, что высказавшие их уже не были в лагерях, они вместе с финнами оказались в эвакуации.
Почтовые отделения в Карелии закрыли в июне 1944 года, только в Вокнаволоке и Контокки они действовали до начала сентября. Почтовые марки для Восточной Карелии утратили силу к концу июня. Так исчез еще один символ Великой Финляндии.
После эвакуации из Восточной Карелии можно сказать, что финны больше не испытывали душевного влечения к оставленной территории и еще менее к живущим там родственным народам. По мнению многих, всего лучше было забыть этот неудавшийся поход.

Судьба эвакуированных

Благодаря упорной и самоотверженной обороне финны смогли заключить с Советским Союзом перемирие, которое вступило в силу из-за каких-то неясностей со стороны финнов 4 сентября 1944 года, а со стороны Советского Союза на следующий день. После переговоров в Москве 19 сентября 1944 года заключили временный мир на условиях, продиктованных Москвой. По мнению некоторых, эти условия были жесткими, и тем не менее, учитывая обстановку, вполне сносными. Но оставим условия перемирия и проследим за судьбой эвакуированных.
Требование Советского Союза о возвращении своих граждан не было неожиданным. К этому надо было быть готовым с марта 1944 года, когда Советский Союз выдвинул Финляндии условия перемирия, по которым:
“Советских военнопленных и военнопленных других стран вернуть незамедлительно. Если будет подписан мирный договор, то возврат пленных должен быть обоюдным”.
В 10 пункте подписанного договора говорится;
“Финляндия обязуется Союзному (Советскому) Верховному командованию передать всех находящихся в ее ведении военнопленных, а также граждан Советского Союза и объединенных наций, интернированных и насильственно вывезенных в Финляндию, вернуть на их родину.
С момента подписания этого договора Финляндия обязуется всех советских и союзных военнопленных, а также всех интернированных и насильно вывезенных обеспечить достаточным питанием, одеждой и медицинским обслуживанием, а также обеспечить их доставку домой”.
Условия этого параграфа требовали большой подготовительной работы, задержку и интернирование подчас совсем неповинных людей. Пункт “насильственно вывезенных в Финляндию” не имел точного толкования. По мнению Советского Союза, речь шла о всех его гражданах, увезенных в Финляндию. Для Советского Союза было важно получить обратно тех, кто сотрудничал с финнами и был предателем.
Также в Договоре было требование о задержании и суде над военными преступниками. Далее следуют условия, выставленные победителем, по которым Финляндия обязуется вернуть захваченное в ходе войны имущество и собственность, исторические ценности, оборудование заводов и промышленных предприятий, средства транспорта, суда, вагоны, трактора, исторические памятники и всю собственность в хорошем состоянии. Этот пункт сулил финнам огромные трудности, поскольку из Карелии в Финляндию было вывезено огромное количество различных товаров и материалов, довольно точно оцененных советской стороной.
Пункт 20 договора затрагивал и наших граждан, дезертировавших с войны. В нем говорится, что Финляндия обязуется незамедлительно, независимо от гражданства, освободить всех людей, которые задержаны за действия в защиту интересов объединенных наций или выражение своей солидарности их интересам, или по национальным или расовым признакам, а также отменить все дискриминационные законы и вытекающие из них ограничения.
На деле эти пункты означали, что задержанные и осужденные на оккупированной финнами территории советские участники сопротивления должны быть освобождены вне зависимости от состава их преступления.
К примеру, 19 июля 1943 года около Петрозаводска была высажена советская разведгруппа, трое были арестованы. Двух из них, Камилатова и Эрте, осужденных на пожизненное заключение, освободили и на основании Договора вернули в октябре 1944 года на родину.
Эвакуированных из Карелии разместили частично в переселенческие лагеря Хаапамяки, Каухава, Руукки и Алапиткя. Их было 1180 человек. Прочих разместили в других местах. Размещение зависело от родственных и дружеских связей, завязанных еще в Карелии. Эвакуированные просили направить их на работу, как и ранее привезенных сюда ингерманландцев. Переселенцам из Карелии определили тот же статус, что и ингерманландцам, им выплатили компенсацию за имущество, которое они не сумели вывезти с собой.
Союзная контрольная комиссия, прибыв осенью 1944 года в Финляндию, приступила к сбору уехавших из Союза ингерманландцев и карелов для отправки их на родину.
Отдел по переселенцам Министерства внутренних дел Финляндии взял на себя заботы по организации репатриации. Опыт был еще с Зимней войны. Для этого был организован 21 пункт сбора, куда большая часть приехавших из Союза пришла добровольно. Это указывало на то, что многие приехали в Финляндию не по своей вине.
Естественно, не все появились на пунктах сбора, и по этой причине осенью 1944 года полиция начала целенаправленную “охоту” на ингерманландцев. Полицейским раздали списки разыскиваемых, которые еще раз уточнили летом 1945 года. И даже летом 1947 года был выпущен карманных размеров справочник “Хаку” (“Поиск”) с именами разыскиваемых советских граждан, подлежащих возврату в СССР. Справочник этот был роздан полицейским, чиновникам полиции и пограничникам. Государственная полиция разыскивала, наряду с простыми переселенцами, лиц, которые во время войны сотрудничали с финнами или подозревались в сотрудничестве. Вопрос был о советских предателях, которых финны задерживали и отправляли в Советский Союз. Конечно, в этом было что-то противоестественное, ведь финны передавали для расправы своих прежних помощников.
Финны вернули примерно 55 000 ингерманландцев. Невозвращенными осталось примерно 8000 человек, половина которых предположительно ушла в Швецию. Остальным удалось остаться в Финляндии. В Швецию ушло также какое-то количество беженцев из Карелии. Возвращение переселенцев в Советский Союз превратилось для Финляндии в большую и длительную операцию, с 1944 года и до 1953 года.
В Финляндии родилось неофициальное движение помощи советским беженцам. Многие люди помогали беженцам деньгами, транспортными средствами. Не случайно сообщение на лодках между Финляндией и Швецией осенью 1944 года было таким оживленным. Это вывозили беженцев финские рыбаки. Перевозка беженцев была организована также по дорогам на Севере Финляндии.
Созданный из ингерманландцев 6-й особый батальон и из военнопленных 3-й родственный батальон возвращались вместе с гражданским населением в Советский Союз. Возвращение их было трагическим.
После заключения перемирия финны сразу же отпустили по домам людей из 6-го отдельного батальона. Родственный же батальон перебросили сперва в Торнио, а в конце октября в Раахе. Желающие могли уехать в Советский Союз. Таких оказалось четыре.
Союзническая комиссия в довольно жесткой форме сделала замечание финскому правительству за использование военнопленных в активных военных действиях, что противоречило международным законам, и требовала возвращения всех военнопленных. На основании требования Контрольной комиссии бойцам 3-го родственного батальона 3 ноября финны объявили, что батальон перебрасывают на Наараярви, а весь его личный состав объявляют военнопленными.
Действия финнов ошеломили и озлобили людей из батальона, ведь ранее их уже исключили из числа военнопленных. С горечью пишет об этом ныне гражданин Швеции ингерманландец Эйно Хански. Он обвиняет финнов в предательстве, совершенно не учитывая тогдашней ситуации и безграничной власти победителей.
Еще до посадки в поезд родственного батальона на станции Лапинлахти начались беспорядки. В конце концов финны посадили в вагоны 644 человека, из которых 445 человек убежали между Раахе и Наараярви. Без содействия финских охранников побег такого количества людей был бы невозможен.
Контрольная комиссия 5 мая 1945 года потребовала возврата людей 6-го отдельного батальона. Требование было запоздалым, и многие ингерманландцы успели этим воспользоваться. В Швецию ушло по меньшей мере 172 ингерманландских солдата и 43 вернулись в Союз вместе с беженцами. Финны смогли вернуть Советскому Союзу всего 654 человека из родственных батальонов, свыше двухсот ушли за границу, судьба примерно ста человек неизвестна. Бывшие солдаты из родственного батальона и по сей день живут в Швеции и других странах, а также в Финляндии под другими именами и, как знать, возможно, и в Советском Союзе. О переданных в Союз людях из родственных батальонов нет достаточно точных сведений. Из книги Хански вытекает, что командир и его помощник были казнены, а бойцов батальонов осудили на 20 лет тюрьмы и отправили в Сибирь, откуда их освободили лишь после смерти Сталина. Но это только предположение Хански.
Пока нет сведений о том, сколько советских граждан было в Финляндии в период между прекращением огня и заключением перемирия и сколько их ушло за границу после этих событий. По мировым меркам количество перешедших в Финляндию с оккупированной ею территории и передача их обратно в Советский Союз была не столь большой.
Количество возвращенных в Советский Союз составляет примерно 100 000 человек вместе с военнопленными.



Часть 1 2 3 4 5


наверх