Статью любезно предоставил В.Котляр, сайт Terijoki - Забытое прошлое.

Форт "Ино".
Строительство и разрушение.

---

К.К. Михаленя.
Журнал "Цитадель"
№ 1, 1997

---

Часть 2.

Строительство форта и его гарнизон

Строительство велось двумя способами: хозяйственным и подрядным, т.е. часть работ выполняли казенные рабочие, часть - нанятые подрядчиками.

Возможность зарабатывать привлекала на стройку и местных жителей-финнов, которых охотно брали, особенно возчиков со своими лошадьми. Но это вызвало обеспокоенность, по теперешней терминологии, "компетентных органов". В начале ноября 1909 г. Главному начальнику Кронштадта генерал-лейтенанту Л.К. Артамонову поступило из Министерства внутренних дел указание принять меры к недопущению финских рабочих на вновь строящиеся укрепления, учитывая необходимость сохранения в тайне их устройства.

Для рассмотрения этого вопроса была назначена комиссия под председательством коменданта крепости генерал-лейтенанта Русакова, которая определила ряд мер по соблюдению режима секретности. Предлагалось: усилить жандармский надзор; оградить место ведения работ колючей проволокой; финнов больше на работы не принимать, от принятых избавляться; возчиков-финнов допускать только к месту складирования материалов и т.д. В дальнейшем вопрос о рабочих-финнах поднимался еще не один раз, но радикально решить его так и не смогли. Финны продолжали работать на строительстве батарей в качестве возчиков, так как к этому вынуждала нехватка у казны рабочих лошадей.

Короткий срок, отведенный на подготовительные работы, отрицательно сказался на бытовых условиях рабочих в первые месяцы строительства. Их количество постоянно росло и, конечно, приспособленных под проживание помещений стало не хватать. М.С. Коноплева б ноября 1909 г. в жалобе Л.К. Артомонову писала: "В наш поселок приходят сотни рабочих, для которых не устроено ни помещений, ни правильного подвоза провианта. Эта голодная и раздраженная толпа часто бродит в наших усадьбах в поисках приюта".

Здесь ради справедливости следует отметить, что не все эти люди были рабочими Строительства. Слухи о ведущихся в деревне Ино работах привлекали люд не только из ближайших окрестностей. Наплыв был велик, предложение превышало спрос, и не все получали то, что искали. Этой массе людей необходимо было где-то некоторое время жить и питаться. Конечно, гостиниц и столовых в расчете на них никто здесь не строил, вот и страдало местное население.

Как ни ограничивали возможность посещения строительства укреплений посторонними лицами, сведения о быте строителей попали в местную прессу. Штаб Петербургского военного округа в том же ноябре 1909 г. информировал Л.К. Артамонова о том, что одна из финских газет "укоряет" русское правительство за то, что оно не заботится о жилье для рабочих, пишет о неудовлетворенности рабочих заработками и желании наиболее сознательных из них устроить забастовку. Резолюция Л.К. Артомонова на этом документе гласила: "Строителю. Всех "сознательных" рабочих немедленно уволить, а подполковнику Смирнову приказать ускорить постройку казарм".

Проверкой изложенного в газете все же пришлось заниматься. Назначили комиссию во главе с начальником артиллерии Кронштадтской крепости генерал-лейтенантом Маниковским, которая в акте отметила, что в отношении производителя работ необходимо принимать решительные меры, так как дела со строительством идут плохо и возможен срыв, нет общего плана работ, рабочих недостаточно, жилье для них строится медленно.

Подполковник Смирнов отписался несколькими рапортами в оправдание своей деятельности, и все на этом как будто закончилось.

Однако в январе следующего, 1910 г. эту тему подхватила газета "Новое время". На другой день на форт выехала новая комиссия, более тщательно изучившая состояние дел и оставившая после себя довольно подробное описание бытовых условий, в которых жили строители.

С декабря 1909 г. рабочие стали заселяться во вновь построенные бревенчатые и дощатый отапливаемые бараки. В январе 1910 г. на форте, кроме гарнизона и администрации, могло быть размещено до 1300 рабочих. В отдельном здании находились приемный покой и аптека. Их обслуживали фельдшер и санитар. Меню для рабочей столовой утверждалось в Управлении Строителя. При закладке продуктов в котел обязаны были присутствовать фельдшер, жандарм, десятник и выборный делегат от рабочих, которые потом расписывались в специальной книге. За питание с рабочих деньги не высчитывались, так как они находились на содержании подрядчиков (35 коп. в сутки). Бесплатно рабочие получали пищу в выходные и праздничные дни, когда не работали. Хорошего качества хлеб выпекался в собственной пекарне. На довольствии в Строительстве в то время стояла и команда разведчиков 87-го Нейшлотского полка, охранявшая район укреплений. При опросе они заявили комиссии, что пища не оставляет желать лучшего. Не считая "...сдельных, кроме довольствия, теплой квартиры, освещения и постельных принадлежностей...", как отмечала комиссия, поденные рабочие получали на руки в 1910 г. за 8 часов работы от 80 коп. землекоп до 2 руб. возчик.

Казенные служащие и рабочие находились на твердом месячном окладе.

Почти все поденные рабочие получали полуторную дневную ставку, так как даже за 1 час переработки им платили половину дневного заработка, а казенные служащие и рабочие - доплаты в зависимости от количества отработанных ночных смен, выходных и праздничных дней и занимаемой должности.

С оплатой труда поденных рабочих мы имеем возможность сравнить годовой доход назначенного в 1910 г. производителем работ на форт Ино, военного инженера капитана В.Н. Лобанова: жалованье - 900 руб., столовые - 300 руб., квартирные - 339 руб., добавочные (не ясно назначение, но до прибытия на форт Ино он их не получал) - 2139 руб. (б руб. в день).

Появление на строительстве большого количества потенциальных покупателей привлекало желающих торговать. Перед нами подписка, данная в 1911 г. штабу Кронштадтской крепости крестьянином Константином Дмитриевым в том, что если ему будет разрешено торговать среди рабочих на форту Ино, то он обязуется беспрекословно выполнять все постановления командования крепости, существующие и которые могут быть введены, и по первому требованию прекратит торговлю. В ней же представлен "Прейскурант съестным припасам и питьям, предложенным к продаже..." Небезынтересно взглянуть на выписку из него с точки зрения покупательской способности рабочих: порция каши гречневой с салом стоила 8 коп., супа картофельного с мясом - 8 коп.; фунт (1 фунт = 409 г.) ситного - б коп., сахара - 15 коп., колбасы копченой - 35-40 коп., масла русского - 40 коп.; один лимон - 5 коп.

Кроме продуктов и напитков, в лавке торговали почтовой бумагой, конвертами и марками, ручками и перьями, иголками и нитками, ваксой и другими товарами повседневного спроса.

Начало 1910 г. ознаменовалось забастовкой среди рабочих. Возчики-финны, чтобы добиться повышения платы за подвоз одного куба камня (1000 пудов) с 20 руб. до 35-40 руб. 13 января прекратили работу. Расчет был на крайнюю необходимость в щебне для строительства и, соответственно, в их труде. Бастовавшие продержались 10 дней, затем беднейшие из них не выдержали - повезли камень. Их пробовали запугать организаторы забастовки, но те пригрозили им топорами, и 23 января возка камня возобновилась на прежних условиях.

К лету 1914 г. заработная плата поденных рабочих несколько возросла и составляла от 1 руб. 40 коп. у землекопа до 3 руб. 20 коп. у возчика. Всем рабочим за ночные смены платили дополнительно по 1 руб. 40 коп. Доплата на продовольствие вольнонаемным служащим увеличились до 12 руб. в месяц. Строительство делало и как бы праздничные подарки рабочим. Например, в декабре 1914 г. было "...израсходовано по 25 коп. на улучшение пищи в первый день праздника Рождества Христова" всем поденным рабочим.

Тогда же в Управлении Строителя предпринимаются меры к упорядочению рабочего дня и оплаты труда. Продолжительность рабочего дня устанавливалась в соответствии с продолжительностью светового дня от 7 час. в декабре - феврале до 11 час. в апреле - сентябре. Рабочая смена в праздники длилась 7 час., перерыва не было. В будни, в зависимости от периода, был один перерыв на обед, продолжительностью от 1 час. до 2 час.

В 1917 г. поденная плата рабочих была в несколько раз больше, чем в 1914 г. (сказались инфляция и рост цен), но меньше отражала специфику труда. Рабочие основных профессий в мае 1917 г. получали по 9 руб. в день, чернорабочие - по 7 руб.

В январе 1918г. почти всем рабочим платили 16 руб. 88 коп. в сутки, за исключением землекопов (15 руб. 04 коп.) и чернорабочих (14 руб. 24 коп.). За питание в казенной столовой с них удерживалось по 1 руб. 50 коп. в сутки.

Строительство форта не обходилось без травматизма, увечий и даже смертельных исходов среди рабочих. Каждый случай получения травмы работающим расследовался, независимо от того, кем был этот рабочий нанят - Строительством или подрядчиком. В отношении последних расследования проводились для того, чтобы убедиться в отсутствии криминальных мотивов.

Первую медицинскую помощь пострадавшим оказывали фельдшер и санитар. С прибытием на форт артиллерийского батальона всеми вопросами медицины стал ведать врач. Если травмированный нуждался в стационарном лечении, то его, обычно пароходом, направляли в Кронштадтский Николаевский морской военный госпиталь.

К концу 1910 г. на форту трудилось уже около 2000 рабочих. Огромное строительство стало постоянной головной болью для владельцев участков, примыкающих к его территории. Продав часть земли казне, они, в числе прочего, видели в этом "...нравственную опору для русской колонизации, живущей среди чуждого им по духу и языку финского населения и финской администрации", как говорилось в жалобе на имя Военного министра В.А. Сухомлинова. Заявление Л.К. Артомонова на переговорах при приобретении земли о том, что новые территории под форт отчуждаться не будут, давало им надежду на то, что русское население в этом районе будет расти и что вместе с этим будет благоустраиваться и это отдаленное от центра побережье. Но все вышло иначе.

Не без оснований появились слухи о введении вокруг форта значительного запретного района. При доставке огромного количества грузов почтовую дорогу привели почти в непроезжее состояние. Содержать ее местному населению, как это было раньше, стало не под силу, а Военное ведомство никаких мер по ремонту не предпринимало. Наплыв желающих получить работу, а также увольнение и расчет рабочих на месте, а не в Кронштадте, как было положено, создал серьезную проблему для дачников. Возникшие вокруг форта как грибы после дождя различные питейные заведения помогали всем жаждущим лишиться последней копейки, после чего они принимались за воровство и погромы окрестных усадеб.

Обращаясь к властям, землевладельцы в вышеуказанной жалобе просили исправить создавшееся положение, "...направить дело так, чтобы появление русской военной базы в Финляндии не являлось началом разорения и изгнания русских поселенцев". Были просьбы не учреждать запретного района вокруг форта, ограничивающего их имущественные права уже в мирное время, или же приобрести в казну все без исключения участки, примыкающие к укреплению.

Управление Строителя крепости кое-что предприняло для снятия напряженности в отношениях с местным населением. Вышли на выборгского губернатора с предложением - если работы по приведению в порядок дороги не могут быть выполнены на средства жителей этого района или финской казны, то "...исправить все это на половинных издержках..." со Строительством. Но губернатор сообщил, что будет просить выделения средств для содержания дороги из казны и что он дал указание Коронному ленсману Усикиркского округа, куда входила территория форта, Вегелиусу привести дорогу в "удобопроезжий вид". Вопрос с хулиганами, донимавшими дачников, оставили на решение местным властям. Жалоба была спущена, как говорится, "на тормозах". По команде доложили, что "...неудовольствие на крепостное начальство со стороны просителей обосновано частью на недоразумениях, частью на отдельных явлениях, ныне уже не имеющих более места", и дело положили под сукно.

Правда, местные жители тоже не всегда хотели понимать Строительство. Уже в 1910 г. вне зоны отчуждения, нов непосредственной близости от горжи форта, частные лица построили много бревенчатых зданий, особенно у опорного пункта №3. Некоторые из них находились на расстоянии не далее 20 м от форта. Такое расположение частных построек создавало определенные сложности, т.к. затрудняло обстрел подступов к нему, в этих зданиях была возможность укрыться наблюдателям, вести оттуда разведку. В ответ на ходатайство главного начальника Кронштадта Л. К. Артомонова о запрещении возводить какие-либо постройки вблизи форта генерал-губернатор Финляндии сообщил, что финскими законами это не возбраняется, но он предложил выборгскому губернатору сделать распоряжения в "...целях возможного ограничения новых построек в местности, соседней с фортом Ино".

Роль посредника между местным населением и командованием Кронштадтской крепости еще во время переговоров о приобретении земли под строительство форта взял на себя А.С. Боткин. Уже в 1910 г. он становится как бы официальным лицом. Вот что говорится об этом в инструкции коменданту форта Ино: "В сношения с местным финляндским населением, не полицейского характера, комендант входит при содействии посредника между фортом и соседними с ним жителями, отставного капитана 2 ранга Боткина, облеченного по распоряжению главнокомандующего войсками гвардии и Петербургского военного округа особыми на то полномочиями". В 1916 г. эти полномочия подтвердил главнокомандующий армиями Северного фронта генерал-адъютант А.Н. Куропаткин и распространил их на всю Финляндию.

Вместе с фортом рос и его гарнизон. Если в начале строительства он состоял из нескольких десятков солдат, разведчиков и пулеметчиков, охранявших район строительства, то в мае 1910 г. там было 400, а в июле того же года - 882 человека. Это прибыл батальон 2-го Кронштадтского крепостного артиллерийского полка для эксплуатации новых батарей,

К началу Первой мировой войны гарнизон укомплектовали по штатам военного времени. Артиллеристов стало 2000 человек, столько же пехоты, более 500 других военнослужащих (минеры, саперы, казаки и т.д.) и ополченцев.

В январе 1917 г. гарнизон состоял уже из 5500 человек.

Постоянно увеличивающаяся численность личного состава, все возрастающее количество рабочих, необходимость координировать их жизнь и деятельность вынудили командование крепости ходатайствовать о назначении коменданта строящегося форта. В 1910 г. им стал тогдашний производитель работ в гавани полковник А.А. Шишкин. Ему подчинялись все части гарнизона и лица, постоянно в нем находящиеся. Сам же комендант подчинялся непосредственно главному начальнику Кронштадта. В его обязанности входило: забота о боевой готовности форта; содержание в исправном состоянии всех сооружений, вооружения и материальных средств; поддержание порядка и дисциплины в частях гарнизона; обеспечение несения караульной службы; принятие мер по улучшению санитарного состояния форта и предупреждению пожаров. Комендант должен был иметь сведения о числе рабочих, находящихся на строительстве, и их политической благонадежности.

Гарнизонный быт не отличался разнообразием, но непременной его частью, как и во всей российской армии, была церковь.

Первый раз богослужение на форту провел б января 1910 г. священник 87-го Нейшлотского пехотного полка Дмитрий Воинов в столовой для рабочих. Тогда же он получил указание от Л. К. Артомонова вести богослужение постоянно. В феврале доставили всю необходимую для службы церковную утварь. Саму церковь разместили в той же столовой, пристроив к ней алтарь и колокольню. 21 марта 1910 г. протоиерей Кронштадтского Владимирского собора Василий Корольков совершил "малое освящение" церкви. В одном из документов она именуется как "...православный храм во Имя Воскресения Христова на форте Ино".

После окончания богослужения алтарь отгораживался от столовой деревянными щитами, пока рабочие принимали пищу.

Нередко личный состав гарнизона и рабочие делали пожертвования на утварь и иконы. На их средства был воздвигнут на колокольне церкви крест.

В военном 1914 г. полковую церковь перевели в более защищенное помещение - в 3-ю северную казарму 199-го Кронштадтского пехотного полка, для чего в казематах пришлось ломать стены и приспосабливать их под новые нужды.

К услугам командного состава форта имелось офицерское собрание с библиотекой. Нижние чины могли удовлетворить свои духовные потребности в "солдатском театре" (вероятно, солдатская самодеятельность), а также посетив кинематограф.

Ходом строительства, жизнью и бытом гарнизона интересовались не только те, кому это было положено по роду службы, но и первые лица государства.

2 июня 1910 г. на яхте Александрия в гавань форта прибыл император Николай II. Из гавани на поезде он проследовал на укрепление. С вышки осмотрел расположение батарей, прошел вдоль фронта 254-мм орудий и западной батареи 152-мм пушек Канэ, зашел в помещения для орудийных расчетов. Убывая с форта, Николай II посетил рабочий городок, где в церкви отслушал краткий молебен. Побывал на кухне, пробовал пищу. После этого события комендант Кронштадтской крепости генерал-лейтенант Гусаков приказал "...прибить доски о посещении Государем Императором церкви и кухни рабочих на форте".

26 мая 1911 г. в гавань форта вошла яхта "Стрела" с Великим Князем Кириллом Владимировичем на борту. Его сопровождали слушатели Морской академии. Великий Князь ознакомился с проектом форта, посетил казематы батареи 10-дюймовых орудий и опорного пункта № 1, церковь, столовую и кухню.

Форт посещали и союзники. В июне 1911 г. там побывал офицер французского генштаба капитан Варлен. Он осмотрел построенные батареи, опорный пункт № 1 и казармы.

Форт в 1918 году. причины и обоснованность уничтожения

Вихри революционных событий 1917 г. захватили и форт Ино, не отстававший от кипучей кронштадтской жизни. В гарнизоне действовали большевистские агитаторы, в которых он видел, по словам В. Вороневского "...своих руководителей и доверял им". Одним из результатов этой работы, например, была отправка стрелкового оружия в Петроград для отрядов формировавшейся Красной гвардии.

Последовавший октябрьский переворот, развал армии, мобилизации на фронт практически лишили форт Ино гарнизона, да и не только этот форт. Комендант Кронштадтской крепости К. М. Артамонов в донесении Военному руководителю обороны Петрограда А.В. Шварцу писал 24 апреля 1918г., что вся крепость имеет только 150 боеспособных защитников.

Ситуация же для форта к тому времени складывалась угрожающая.

Советская Россия после предоставления независимости Финляндии оставила ей все имущество, как государственное, так и имущество учреждений и ведомств, находившихся в пределах Великого княжества Финляндского. Предусматривалась также взаимная передача территорий. Финляндия уступала России форт Ино, а сама получала область Петсамо с незамерзающим портом. Таким образом, форт Ино по-прежнему играл важнейшую роль в обороне Петрограда.

Вскоре, однако, положение резко меняется. В Финляндии разгорается гражданская война, в которой, опираясь на поддержку германских войск и шведских инструкторов, одержала победу белая гвардия. Правительство Свинхувуда, поощряемое Берлином и ссылаясь на статьи Брестского мира, стало предпринимать шаги для ликвидации баз российского Балтийского флота. Чтобы не допустить захвата боевых кораблей, было принято решение, несмотря на ледостав, выводить их в Кронштадт. Последний корабль покинул Гельсингфорс 12 апреля. Не решившись на преследование отряда своей эскадрой, немцы попытались захватить форт Ино, чтобы воспользоваться его артиллерией. 12 апреля в Петрограде стало известно о высадке немецкого десанта в Койвисто. Встал вопрос - что делать с фортом? Военрук А.В. Шварц отдает приказание Военному отделу Кронштадтского Совета сформировать отряд из 4-5 рот, хорошо вооруженных и дисциплинированных, занять форт, но никаких боевых действий не предпринимать. Военный отдел на совместном заседании с Военно-Морским комитетом и старшим морским начальником в Кронштадте С.В. Зарубаевым 24 апреля постановил направить 25 апреля к форту Ино линейный корабль Республика и миноносец Прыткий. Им ставилась задача поддерживать форт огнем своей артиллерии в случае нападения на него с суши, а также прикрывать посадку частей гарнизона на суда, если его придется оставить. При появлении германского флота кораблям предлагалось боя не принимать, уходить в Кронштадт. Приняли также решение: для сухопутной обороны форта выделить с судов бригады линейных кораблей не менее 300 человек.

В этот же день на форт прибыли финские парламентеры с требованиями его сдать. Докладывая об этом А. В. Шварцу, К. М. Артамонов пишет, что замки с 10- и 12-дюймовых орудий сняты и увезены в крепость, сами батареи подготовлены к взрыву. Здесь же он просит инструкций, как действовать дальше, информируя при этом, что предполагает взорвать форт, если не сможет организовать сухопутную оборону, т.к. на форту нет вообще пехотных частей. Финский отряд, блокировавший форт, был численностью около 2000 человек и имел полевую артиллерию.

Командование Балтийского флота дает указание: "Форт Ино не может быть оставлен. Его надлежит защищать всеми средствами от всяких нападений".

25 апреля, чтобы разрядить обстановку вокруг форта, К.М. Артамонов, комиссар форта В. А. Церешко, начальник оперативного отдела крепости Б.А. Арканников и комиссар при военруке Петроградского округа М. М. Лашевич подписали с финнами соглашение, по которому гарнизон форта был обязан: не выходить за пределы проволочной ограды форта; не допускать на территорию форта никого, кроме парламентеров; в случае проникновения на форт финских красногвардейцев их разоружать; не открывать огня по разъездам и одиночным белофиннам, не пытающимся проникнуть на форт.

Конфликт вокруг форта вызвал беспокойство СНК России. Правительство считало, что активные действия по его защите могут спровоцировать Германию на разрыв Брестского мира. Поэтому СНК требовал исчерпать все возможности для улаживания проблемы мирным путем, форту и кораблям открывать огонь только с разрешения начальника морских сил, после его доклада в СНК. "Совнарком не хочет из-за Ино вступать в возможное враждебное действие с немцами" - гласила телеграмма старшему морскому начальнику в Кронштадте С. В. Зарубаеву.

В соответствии с ней командование Балтийского флота приняло в отношении форта следующее решение:

во-первых, вывезти с форта весь боевой запас, важнейшие части крупных орудий и орудия малого калибра (оставить только необходимое для гарнизона); во-вторых, подготовить форт к взрыву так, чтобы его совершенно вывести из строя. До получения приказа о взрыве форт следовало защищать, чтобы он не попал в руки немцев и белофиннов.

1 мая 1918 г. К.М. Артамонову в случае прихода германских судов к форту Ино или Кронштадту было приказано выслать навстречу парламентеров для выяснения их намерений, предложить им остановиться или идти в Биорке, где будут вестись переговоры, а также "...приготовиться к возможному отпору...".

8 мая германское правительство потребовало передать форт Финляндии, а спустя 4 дня немецкий флот блокировал для русских военных кораблей коммуникации, ведущие к нему. Немцы также требовали отвести от форта крейсер Олег, находившийся там на случай эвакуации гарнизона. Не желая "дразнить гусей", правительство России запретило "...поддерживать форт Ино гарнизоном или с кораблей Балтийского флота. Форт должен удерживаться собственными силами. При невозможности удерживаться благодаря фактическому напору со стороны противника форт должен быть взорван со всей артиллерией".

Еще не зная об этом решении, комендант Кронштадтской крепости К.М. Артамонов 14 мая в 23 час. 30 мин., не запрашивая начальника морских сил, взорвал форт Ино. Мотивировал он свои действия в рапорте от 15 мая. Из него следует что:

1. Форт, предназначенный для борьбы с флотом, имел слабую сухопутную оборону, расположенную вблизи батарей. Гарнизон к тому времени состоял из б-го латышского Тукумского полка (около 400 человек) , Новгородского красногвардейского батальона (около 300 человек) и 125 бойцов 1-го пулеметного полка. Из них только латыши могли считаться боевой единицей. На форте также находились 250 человек из 2-го Кронштадтского артиллерийского дивизиона. Ими укомплектовали 2 батареи 6-дюймовых пушек Канэ. Замки с других орудий сняли и увезли в Кронштадт. Таким образом, по мнению К.М. Артамонова, значение форта для борьбы с флотом противника свелось на нет.
2. В нарушение договоренностей с финнами недисциплинированные бойцы гарнизона открывали беспорядочный огонь по их расположению. 12 мая командир финского отряда майор Остерман предупредил, что больше протестами ограничиваться не будет, а примет решительные меры. К. М. Артамонов увидел в этом предупреждение в возможном захвате форта финнами.
3. В случае предъявления германским правительством ультиматума Советской России пришлось бы идти на уступки и сдать форт. К. М. Артомонов считал, что не взорвав его, этого делать нельзя, т.к. финны и немцы могут в дальнейшем использовать форт против России.

Готовили форт к взрыву заблаговременно, в условиях строжайшей секретности и так же основательно, как и строили. В батареи, погреба, опорные пункты, убежища было заложено 300 пудов пироксилина. Этим занималась специальная команда минеров. О предстоящем взрыве знал только ограниченный круг лиц.

Рапорт К. М. Артамонова дает возможность восстановить события последнего дня существования форта. Эвакуировать гарнизон начали утром 14 мая. К 21 час. на форту остались только сторожевые посты. В 22.30 их тоже сняли и на пароходе отправили в Кронштадт. Через 10 мин. на яхте "Зарница" форт покинули К.М. Артамонов, командный состав и минеры. Ушел и крейсер Олег, стоявший в двух милях от форта. Чтобы дать возможность кораблям отойти на безопасное расстояние, пришлось на 50 мин. оставить форт без всякой охраны. Посчитали, что этого времени будет недостаточно для предотвращения взрыва противником. Так и случилось. В 23 час. 30 мин. раздалось несколько одновременных взрывов, затем - один громадный в районе расположения погребов 6- и 11-дюймовых батарей. Потом в течение часа насчитали 40 взрывов разной мощности. Ток для подрыва подавали по подводному кабелю с Красной Горки.

Таким образом, к началу нового дня - 15 мая 1918 г. форт Ино, как укрепление, больше не существовал.

Взорвав форт по своей инициативе, не дожидаясь приказа, комендант Кронштадтской крепости К. М. Артамонов поставил себя в сложное положение. Для выяснения обстоятельств взрыва была создана следственная комиссия. Военный отдел Кронштадтского Совета представил ей свое заключение. В нем говорилось, что комендант крепости в связи с угрозой занять форт силой, имел все основания его взорвать, тем более что был на это уполномочен. Создавшаяся после взрыва обстановка, была благоприятной для Кронштадтской крепости: не надо было отвлекать значительные силы на защиту бесполезного укрепления; защитники форта могли бесцельно погибнуть, а сам форт мог оказаться у противника, что создало бы дополнительную угрозу обороне Петрограда.

Мнения о целесообразности взрыва придерживался и старший морской начальник в Кронштадте С. В. Зарубаев. На вопрос следственной комиссии он ответил: "Со своей стороны считаю, что взрыв форта Ино вызван был обстановкой и для того момента был вполне своевременным". Дело прекратили.

Применительно к этому случаю можно привести высказывание К.И. Величко: "...существующие крепости надо рассматривать, как факторы наличные, с которыми приходится считаться, которыми можно с выгодой воспользоваться, но которыми в известных случаях можно и пренебречь, т. е. эвакуировать без сопротивления или бросить на произвол судьбы".

Форт Ино, оказавшись в результате революционных событий на территории суверенного государства, причем государства с антагонистическим советскому общественным строем, в условиях необходимости выполнять Брестские договоренности о выводе всех российских войск с территории Финляндии, перспектив для существования как советская военно-морская база явно не имел. Да и сил удерживать его не было. Рано или поздно он был бы захвачен финнами или немцами или сдан им Советским правительством. А это был бы не лучший вариант с точки зрения безопасности выходных фарватеров, да и самого Кронштадта, снова ставшего единственной базой Балтийского флота.

Современное состояние форта

Взорванный в 1918 г. форт, как укрепление не привлекал в дальнейшем внимание ни финских, ни после 1940 г. советских военных инженеров¹. Вероятно, в первое время финны пытались использовать какие-то объекты форта и восстановить батарею у деревни Пумала, т.к. осенью 1918 г. форт и батарея были обстреляны из орудий главного калибра Красной Горки.

После подрыва не уцелела ни одна батарея. Характер разрушений везде примерно одинаков: обрушенные перекрытия, внутренние стены и перегородки, заваленные обломками казематы, отколотые и отброшенные взрывами блоки и огромные куски бетона. Но эти разрушения не настолько велики, чтобы нельзя было проникнуть внутрь подземного сооружения. Среди местных жителей даже ходят разговоры, что после Великой Отечественной войны, когда на этой территории стали размещаться воинские части, кое-где завалили входы в сооружения, в т.ч. и взрывным способом. Возможно, это и делалось, чтобы уберечь любопытных, в основном детей, от соблазна заниматься раскопками в развалинах.

Ничего не осталось от установок крупнокалиберных (12-дм открытой и башенной) батарей. Вероятно, они были демонтированы и вывезены в свое время финнами. Ни в убежищах опорных пунктов, ни на батареях не осталось ни броневых дверей и ставен, ни броневых люковых дверей.

Сильно разрушенной оказалась и сухопутная ограда. Все убежища опорных пунктов, капониры и полукапонир лежат в развалинах. Пострадали даже бетонированные соединительные траншеи.

Не дошли до нашего времени и деревянные здания форта (казармы, бараки, столовые, флигели и т.д.). Некоторые фундаменты, оставшиеся от них, в советское время были использованы при строительстве сооружений различного назначения.

Хорошо сохранились огромные рвы опорных пунктов №№ 1 и 2. У опорных пунктов №№ 7 и 8 можно увидеть четко обозначенный глассисообразный профиль позиций, и это несмотря на то, что прошло много лет и там растут огромные сосны. Полностью сохранилась одна из потерн, соединяющая 12-дм башенную батарею с опорным пунктом № 7 и такая же потерна в опорном пункте № 8. Одно из убежищ и потерну в опорном пункте № 6 местные жители используют как погреба. Есть несколько уцелевших командных и наблюдательных пунктов.

До сих пор служит для спуска к берегу залива лестница, оставшаяся от дачи А. Н. Куропаткина, в годы первой мировой войны переоборудованной под временный госпиталь.

В 1984 г. в комнате Боевой славы одной из воинских частей, расположенных на территории форта, Г. Н. Демачева (в то время военнослужащая этой части) оформила экспозицию, посвященную строительству и подрыву форта. Но ей, как и форту, "не повезло". В связи с сокращением подразделения, для которого создавалась комната Боевой славы, в 1990 г. была упразднена и она. Основная часть материалов оказалась утеряна, сохранилось только несколько стендов.

В последнее время заметен некоторый интерес к истории форта и его судьбе. В газете "Час пик" 29 ноября 1995 г. статью под названием "Несчастливый форт Ино" поместил А.П. Пуговкин. В ней поднимается очень важный вопрос о форте как памятнике истории и придании ему статусу, который способствовал бы его сохранности, а в дальнейшем и реставрации, подобно тому, как это делается в Швеции и Финляндии. Хочется надеяться, что форт наконец обретет своего хозяина и будет напоминанием о высоком фортификационном искусстве российских военных инженеров, а не памятником "иванам, родства не помнящим".

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

Начало