| |
|
Трагедия окруженных.
(с) Павел Аптекарь. 1. В Приладожской Карелии Превосходство Красной Армии на финскими Вооруженными силами в численности личного состава и всех видов боевой техники было достаточным если не для стремительного продвижения вперед и разгрома противника, то для медленного его выталкивания с позиций, где не было серьезных укреплений. Однако советские военачальники умудрились вести боевые действия таким образом, что ряд соединений 8-й армии, наступавших в начале войны северо-западнее Ладоги и 9-й армии в приполярной Карелии, оказались в окружении. Для начала уточним, какие именно части и соединения попали в это трудное положение, поскольку до сих пор этот вопрос не освещен достаточно полно. А.М.Носков в своей статье писал только лишь о поражении 44 стрелковой дивизии.[1] Покойный ныне Михаил Иванович Семиряга как обычно, сделал широковещательное заявление, на этот раз о том, что “были почти полностью уничтожены 139 и 75-я стрелковые дивизии, а 163-я дивизия попала в окружение и потеряла почти 5 тысяч бойцов. Посланная ей на выручку 44 стрелковая дивизия также была окружена и почти полностью погибла. И в конце февраля положение на этом направлении оставалась сложной. Еще две дивизии попали в окружение: 18 и 168-я. Причем если 168-я дивизия, снабжавшаяся по воздуху, смогла продержаться до конца войны, то 18-я дивизия при попытке вырваться из окружения была почти полностью уничтожена.”[2] Отнюдь не все в вышеприведенных строках соответствует действительности. Начнем с того, что ни 139, ни 75-я стрелковые дивизии в окружение не попадали (читатели могут убедиться в этом в главе “Первый месяц войны”) и уничтожены не были. 163 и 44-я дивизии, попав в окружение, понесли тяжелые потери, только действовали они отнюдь не на одном направлении с 18 и 168-й и даже в составе разных армий. Пока никто из известных мне авторов ни словом не обмолвился о действиях в окружении 54 горнострелковой дивизии. Поэтому в этой главе повествование ограничится в основном действиями всего шести соединений 8 и 9-й армий: 18, 44, 163 и 168-й стрелковых дивизий, 54 горнострелковой дивизии и 34-й легкой танковой бригады. Историю боевых действий окруженных соединений 8-й армии необходимо рассматривать в их совокупности, ибо они оказались в сложнейшей ситуации примерно в одно и то же время. Перед войной они входили в 56 стрелковый корпус 8-й армии, главной задачей которого было наступление на сортавальском направлении. Отметим, что 18 стрелковая дивизия была кадровой и в течение длительного времени дислоцировалась в Карелии, тогда как 168-я была сформирована в августе во время “больших учебных сборов” и уже в начале сентября переброшена к границе. 34 легкая танковая бригада была переброшена в район Петрозаводска в октябре, причем один из ее батальонов - 86-й временно вывели из состава бригады и направили еще севернее - в район Мурманска, где он и принял участие в войне. Уже к 14 сентября на границе Видлицы были передовые части обеих дивизий. [3] 168 стрелковая дивизия получила все типичные “детские болезни” второочередных дивизий, сформированных в основном из резервистов, большей частью даже не служивших ранее в армии. Поэтому большую его часть пришлось обучать самым простейшим азам военного дела и времени на проведение серьезных тактических занятий, в ходе которых командиры сумели бы овладеть навыками управления войсками в сложных природных условиях, оставалось крайне мало. В дивизии так и не был сформирован гаубичный артполк, а дивизионный автотранспорт, поступивший из разных ведомств и организаций, более чем наполовину требовал ремонта. [4] Тем не менее в первые дни боевых действий и 168, и 18-я дивизии вместе с поддерживавшей их танковой бригадой, продвигались медленно, но без особенных проблем, тем более, что против них действовали лишь два егерских батальона (8 и 9-й). Несмотря на значительное превосходство лишь 10 декабря, на неделю позже срока, предусмотренного планом 402 стрелковый полк 168-й дивизии занял город Питкяранта. К этому моменту части 18 и 168-й дивизии и поддерживавшей их танковой бригады продвинулись на 45-50 км и вышли в район Леметти.[5] В последующие двое суток продвижение в западном и северо-западном направлении продолжалось, но уже с более упорными боями, поскольку в район боевых действий вышли части 13 пехотной дивизии и подразделения 36 и 35 пехотных полков 12 пд. К 15 декабря на фронте находились 2 батальон 37 пехотного полка, 8 егерский батальон, 38 пехотный полк, батальон 36 пехотного полка и батальон 39 пехотного полка. Кроме того в ближайшем тылу находились по два батальона 37 и 39 полков и батальон 36 полка. [6] 18 декабря 1939 г. 367 стрелковый полк 168-й дивизии занял населенный пункт Вурилампи, после чего левофланговые части 56-го стрелкового корпуса продвижения уже не имели. [7] Финские части и соединения не стали контратаковать в лоб. Командир 4-го армейского корпуса финской армии генерал-майор Ю.-В. Хеглунд прекрасно понимал, что вряд ли такие действия приведут к успеху, поскольку несмотря на значительные потери (168 стрелковая дивизия, например, потеряла около 3000 человек убитыми и ранеными [8]) и усталость советские дивизии сохраняли превосходство в живой силе и особенно в технике и вооружении. Поэтому по мере накопления сил финны, пользуясь своим превосходством в лыжной подготовке и разрывами в боевой линии, стали проникать в тыл советских дивизий, прерывая их коммуникации и минируя дороги. От последних крайне зависели советские войска, либо не имевшие лыж, либо не умевшие ими воспользоваться. К 22 декабря части 56-го стрелкового корпуса окончательно перешли к обороне. Уже первые нападения финских отрядов на немногочисленные дороги заставили командование 56-го корпуса вывести с фронта для их охраны 83-й танковый батальон 34-й танковой бригады, а затем и роту 82-го батальона. [9] Тем не менее к 26 декабря финнам удалось создать два минированных завала на дороге Лаваярви-Леметти в районе Уома и к 28 декабря полностью прервать сообщение по этой трассе. К этому моменту на фронте против левофланговых соединений 56-го корпуса находились следующие финские силы: второй батальон 35 пех. полка, 8 специальный батальон, по два батальона 38 и 37 пехотных полков и батальон 36 пехотного полка. Кроме того в резерве в ближайшем тылу находились третие батальоны 37 и 38 полков, батальон 36 полка и полностью 39 полк.[10] Следует отметить, что финское командование с первых же дней напряженных боев в Приладожье неоднократно выводило во второй эшелон и в резерв подразделения, дольше других находившиеся на передовой и понесшие наибольшие потери, чего сначала не хотел, а затем и не мог делать штаб 56-го корпуса. 28 декабря финнам удалось окончательно перерезать дорогу в районе Уома и хотя атаки на 316 стрелковый полк не привели к успеху, положение частей и соединений, глубоко продвинувшихся на территорию Финляндии резко осложнилось. [11] Командование 56-го корпуса сразу же попыталось ликвидировать опасную ситуацию. В период с 1 по 5 января 1940 г группа войск корпуса в составе 82 танкового батальона, двух рот 179 мотострелкового батальона, батальона 97 стрелкового полка и некоторых тыловых подразделений неоднократно атаковала позиции финнов в районе Уома. Однако несмотря на упорство, проявленное советскими солдатами и командирами, ему не удалось прорвать оборону противника и провести в Леметти колонну из 168 машин с продовольствием, боеприпасами и горючим.[12] В это же время финнам удалось рассечь гарнизон Леметти на две части, которые в советских сводках назывались южной и северной, а в финских - восточной и западной. В Леметти северном находились 76 танковый батальон 34 бригады, некоторые тыловые подразделения 18 стрелковые дивизии общей численностью около 750 человек два орудия и около 30 танков, в южной части гарнизона оказались штабы 18-й дивизии и 34-й бригады, 83 танковый батальон, подразделения 201 отдельного огнеметного танкового батальона, две роты 97 стрелкового полка, батарея 3 артполка, зенитно-пулеметная рота, отдельные орудия из корпусного и гаубичного артполков, всего около 4000 человек, 226 автомобилей, около 10 орудий и более 80 танков.[13] Командованию двух соединений оставался выбор между пассивным ожиданием подхода своих, попыткой соединения с остальными гарнизонами и самостоятельным прорывом на восток, к главным силам 8 армии. Командование окруженных соединений предпочло первый вариант, не пытаясь даже соединиться с ближайшими соседями в северном Леметти. Помимо этого в районе южного Леметти не была налажена система обороны. И по финским схемам захваченного района, и по заключению комиссии штаба 15 армии, не были заняты выгодные рубежи обороны, танки находились в полном беспорядке, их даже не попытались расположить так, чтобы они огнем орудий и пулеметов усиливали боевые порядки, более того, некоторые из них так и остались в качестве мишеней на дороге. Как было указано в докладе штаба 15 армии:”...Оборона Леметти южное организовывалась стихийно, части и подразделения, прибывшие в Леметти, строили оборону там, где они остановились, для непосредственной охраны себя. Это привело к тому, что район обороны был растянут вдоль дороги на 2 км, а ширину имел всего лишь 400-800 м. Такая ширина обороны поставила гарнизон в исключительно тяжелое положение, так как противник простреливал его действительным огнем из всех видов оружия. Допущенная ошибка в организации обороны обусловила то, что высота “А”, представлявшая большую тактическую ценность, не была занята, а командная высота над районом Леметти южное “Б” занималась недостаточными силами (60 чел. с одним пулеметом и поэтому при первой же атаке противника была оставлена. Противник, заняв высоты, получил полную возможность в упор расстреливать людей, боевые и транспортные машины, наблюдать за поведением и действиями гарнизона... Большинство танков 34 лтбр и 201 хтб не были расставлены как огневые точки, а находились непосредственно на дороге...Количество огнеприпасов точно установить не представляется возможным, но нужно сказать, что их было достаточно, к моменту выхода из окружения... оставалось до 12 тыс. снарядов и 40-45 тысяч патронов. К 5 января танки имели до двух заправок горючего. Это позволяло поставить их на более удобные позиции для обороны, чего сделано не было...” [14] Командование 18 стрелковой дивизии и 34 танковой бригады не сумело восстановить положение и после того, как 168 стрелковая дивизия выслала на помощь два батальона 462 полка и батальон 402 полка. В результате неумелого руководства со стороны штаба 56 стрелкового корпуса атаки частей 168 стрелковой дивизии не имели полного успеха и высланные батальоны сумели дойти только до района Митро, Руокоярви, где находились подразделения 208 и 316-го стрелковых, 3 артиллерийского и 12 гаубичного артиллерийского полков, 381 танкового и 56 разведывательного батальонов 18-й дивизии, а также 82 танкового, 224 разведывательного и 179 мотострелкового батальонов 34-й бригады. [15] Не удалось прорвать финскую оборону в районе Уома и прибывшим пограничникам, хотя даже финны отмечали, что их действия носят более осмысленный характер и бороться с ними, неплохо владеющими лыжами, значительно сложнее, чем с армейскими частями. [16] Уже 8 января финны разбросали с самолетов листовки следующего содержания: ”Бойцы 18 и 168-й дивизий! Вам известно, что вы окружены и все ваши связи с Родиной порваны. Почему вы продолжаете эту ненадежную (видимо хотели сказать безнадежную - П.А.) борьбу против нашего перевеса, мороза и голода. Обоз 8-й армии, которого вы ожидаете, финны истребили около Сальми. Предлагаем вам немедленно сдаться.” Другая листовка содержала не меньше грамматических ошибок: ”Не вы виноваты в нападении в Финляндию, это затеяли ваши командиры и комиссары, поджигатели войны. Мы это знаем и не хотим проливать вашу кровь. Советуем вам следующее: ЗДАЙТЕСЬ ! Для этого вы должны выбрать из своей среды переговорщиков, которые должны явиться завтра утром в 9 часов в следующие места: 1. У полотна железной дороги в Кителя 2. На перекрестке у Руокоярви 3. У Рухтинамяки 4. В дер.Лаваярви 5.На мосту 5 километров на юг от Уксу. Переговорщики должны быть безоружными и иметь кол с белым платком. Так уже зделали тысячи ваших товарищей на севере будьте рассудительными и следуйте их примеру. Командир и солдаты 4-й финской армии "[17] Помимо наивных грамматических и лексических ошибок листовки содержат наивное заблуждение финнов, что русские солдаты так просто сдадутся на милость врагу, причем ни бдительные политруки, ни еще более бдительные особисты не помешают сдаче в плен. Разведывательный же отдел штаба 4-го армейского корпуса оценивал обстановку на 10 января следующим образом: советские войска любыми средствами пытаются удержаться в этом важном районе. При этом моральное состояние большей части войск в значительной степени пошатнулось, обе дивизии и танковая бригада понесли значительные потери, при этом в 168-й дивизии несмотря на получение примерно тысячи человек пополнения укомплектованность стрелковых полков не превышает половины. Знали финны и об отправке на помощь 18-й дивизии трех батальонов из 402 и 462-го стрелковых полков. По их сведениям, два батальона 462 полка были влиты в 208 стрелковый полк 18-й дивизии, после чего он насчитывал около 500 человек, 316 стрелковый полк с начала войны не получал пополнений и крайне малочислен, не вполне верно финны рассчитали силы 34-й танковой бригады в Леметти: по их данным там находились всего около 500 человек и лишь 15-20 исправных танков. Знали они и подходе к Уома подразделений 620-го стрелкового полка, который по их данным имел неплохое снаряжение, в том числе и лыжи, и вооружение, но качество командного состава справедливо оценивалось ими как невысокое. [18] 12 января 1940 г командиры некоторых частей 18 стрелковой дивизии отдали приказ о наведении порядка в тылах и движении бойцов и командиров на передовой линии и во втором эшелоне, однако вскоре он оказался ненужным: фронт был уже со всех сторон. 16-19 января противник предпринял новое наступление, в котором участвовали 38 пехотный полк в полном составе, по два батальона 37 и 39-го полков, а также 2-й батальон 35-го полка, 22 специальный и 4 егерский батальоны, три батальона (1 и 3-й 36-го пехотного полка и 1-й 34-го полка) образовывали внешнее кольцо окружения, кроме того еще пять батальонов (по одному из 36, 37 и 39-го полков и 8 и 18-й специальные) были введены в бой в ходе операции, которая привела к значительному успеху финской армии на этом направлении: финнам удалось выйти на подступы к Питкяранта,[19] главному пункту снабжения и сосредоточения советских войск, они даже попытались с ходу взять город, но штурм был отражен подошедшими частями 11-й стрелковой дивизии (219 стрелковый полк) и 60-й дивизии (194 стрелковый полк). Тем самым значительно уменьшились возможности оказания помощи окруженным войскам путем прорыва в район блокады. Помимо этого финны овладели рядом островов, которые командование 8-й армии совершенно зря выпустило из-под своего контроля. Оставив небольшие гарнизоны на островах Петя-саари, Зуб, Максиман-саари и Лункулан-саари, противник получил возможность угрожать левому флангу 8-й армии производством диверсий на дорогах и обстреливать ледовую коммуникацию, по которой шло снабжение 168 стрелковая дивизия, фланги обороны которой опирались на Ладожское озеро. Кроме того в период с 16 по 20 января финнам удалось окружить и прочно блокировать гарнизон Уома (подразделения 97 и 620-го стрелковых полков, 82 танкового батальона, некоторых других частей 18-й дивизии, насчитывавшие в общей сложности около 1100 человек, примерно половину которых составляли раненые и обмороженные, 8 танков, 6 орудий, 34 пулемета, более 50 автомашин), у развилки дорог (подразделения тех же стрелковых полков, а также 3 артиллерийского, 467 корпусного артиллерийского полков, 82 танкового батальона и 64 противотанкового дивизиона, всего - более 1200 человек, 8 танков, 8 орудий, 20 пулеметов, примерно 40% личного состава были ранены и обморожены), гарнизон у оз.Сари-ярви (третий батальон, противотанковая и 76-мм полковая батарея 97 стрелкового полка, танковый взвод 83 танкового батальона, всего 476 человек, 3 танка, 8 орудий и 36 пулеметов), гарнизон Лаваярви ( первый и второй батальоны (без трех рот) и разведывательная рота 97 стрелкового полка, лыжный батальон 18 стрелковая дивизия, батарея 467 корпусного артполка, всего более 1100 человек, 8 орудий, 45 пулеметов) [20] 168 стрелковая дивизия была заблокирована противником несколько раньше, но несмотря на значительные потери в предыдущих боях и выделение трех батальонов на помощь 18-й дивизии (из их состава возвратились в дивизию лишь немногие), сумела удержать свой район обороны, несколько сократив его для уплотнения боевых порядков, но с другой стороны - сохранив за собой несколько важных высот, господствовавших над расположением дивизии. [21] Вместо перерезанных коммуникаций по льду Ладожского озера была проложена дорога (предвестник знаменитой “Дороги жизни”), которую финны несмотря на постоянные обстрелы и попытки нападения на обозы так и не сумели прервать. Именно она и позволила выстоять дивизии почти два месяца в осаде. Финны, ободренные успехом боев второй декады января, попытались, правда, расчленить оборону соединения, но после нескольких неудачных атак перешли к осаде, беспокоя время от времени окруженный гарнизон короткими артиллерийскими налетами. [22] Окружение 18 и 168-й дивизий вместе с 34-й легкой танковой бригадой явилось результатом плохого управления войсками со стороны штабов 56-го стрелкового корпуса и 8 армии, неудовлетворительного ведения разведки, а также низкого уровня лыжной подготовки, что полностью лишало наши части возможности маневрировать вне дорог. Посланный в распоряжение штаба 8 армии полковник Н.П.Раевский, назначенный вскоре начальником штаба 164 стрелковой дивизии, в своем донесении К.Е.Ворошилову писал:”Удивительно, что наши войска несут огромные потери... из-за того, что не умеют ходить на лыжах, несмотря на массу ранее отданных приказов о лыжной подготовке...”[23] Для ликвидации такого положения он предлагал призвать на военную службу мастеров лыжного спорта для создания специальных отрядов, подобных аналогичным финским. Однако остальные предложения полковника Раевского были мягко говоря трудновыполнимыми. В частности, он предлагал перейти к тактике сплошного прочесывания лесов, для чего сосредоточить максимально возможное количество войск НКВД и даже милиции, а кроме того, для затруднения действий диверсионных групп противника прислать на финский фронт все саперные и дорожные части из внутренних округов, а также всю лесорубную технику для вырубки леса и прокладки дорог.[24] Если бы проект Раевского был бы осуществлен в полном масштабе, с организацией большого количества лагерей, то фирме “Энсо” сегодня было бы просто нечего делать в Карелии. Для большевиков, как говорил товарищ Сталин, нет непреодолимых трудностей. “Надо перейти к тактике сплошного прочесывания, для чего нужно много войск. Но разве их у нас мало?” [25] По его мнению, видимо, причина была именно в малом количестве войск, половину которых можно было бы положить перед окопами противника, а вторая задавила бы его. Типичный пример советского полководческого искусства. Впрочем, подобная тактика - скорее не вина, а беда полковника Раевского, как впрочем и многих других командиров в то время, когда всей армией руководил человек, умственные возможности которого позволяли в лучшем случае командовать бригадой или дивизией. Но он руководил многомиллионной Красной Армией и не слишком желал слушать начальника Генерального Штаба. Тем временем, финны, надежно блокировав гарнизоны, начали их поэтапную ликвидацию, точно выбирая момент, когда голод и холод подкосят силы красноармейцев и командиров. Маршал Маннергейм и генерал Хеглунд хорошо знали историю войн, в том числе и войны 1812 года, только зимой 1939/40 гг. генерал Мороз был не на русской стороне. Уже 25 января из отдельных гарнизонов стали поступать сведения об истощении продовольственных запасов. Дальше - хуже. 29 января из штаба 18 стрелковой дивизии: "Продовольствия не сбросили, почему - непонятно. Голодные, положение тяжелое”. В тот же день из гарнизона у развилки дорог пришло другое сообщение: “Окружены 16 суток, раненых 500 человек. Боеприпасов, продовольствия нет. Доедаем последнюю лошадь.” [26] 2 февраля финнам удалось уничтожить гарнизон Леметти северное. В бою погибло и было взято в плен более 700 человек. Лишь 20 удалось пробраться в Леметти южное, чтобы продолжить борьбу в таких же нечеловеческих условиях.[27] По данным финских историков, трофеями частей 4-го армейского корпуса стали 32 танка (большей частью неисправных), 7 орудий и минометов, большое количество стрелкового вооружения и 30 грузовых машин. [28] 5 февраля от гарнизона “Развилка дорог” поступила еще одна радиограмма: “Положение тяжелое, лошадей съели, сброса не было. Больных 600 человек. Голод. Цинга. Смерть.” [29] Удивительно, но и в обстановке, когда не хватало продуктов и боеприпасов, под перекрестным огнем противника из всех видов оружия, наши бойцы и командиры продолжали держаться на заснеженных клочках земли, которая через несколько месяцев станет частью территории советской Карелии. Непонятно ради чего, но держались, сражаясь до последнего. 8 февраля: “Продовольствие сбросили восточнее, часть подобрали.” [30] После этого радиограммы стали несколько более спокойными, поскольку окруженные явно слышали звуки артиллерийской канонады и боя. 9 февраля войска 8-го стрелкового, вошедшего в состав южной группы 8-й армии начали наступление с целью деблокады 18 и 168-й дивизий. Однако оно не получило развития: продвинувшись на расстояние от нескольких сот метров до полутора километров, части корпуса остановились и стали закрепляться на завоеванных большой кровью позициях. После этого блокада вновь усилилась, положение наших подразделений вновь ухудшилось. 13 февраля из гарнизона “Развилка дорог”: "Умираем с голода, усильте сброс продовольствия, не дайте умереть позорной смертью.” [31] Впрочем, финнам эти победы давались тоже не бескровно. На 26 декабря финские подразделения имели следующую численность: 1-й батальон 36 пехотного полка - 704 человека, 2-й - 759, 3-й - 895, 1-й батальон 37 полка - 730, 1-й батальон 38 полка - 660, численность батальонов 39 полка составляла 718, 710 и 731 чел. соответственно. К 1 февраля все батальоны, в том числе появившиеся на фронте позднее, значительно поредели. Так оставшийся на фронте 2-й батальон 36 полка насчитывал всего лишь 459 солдат и офицеров, батальоны 37 полка - 567, 578 и 381, в 38 полку - 502, 489 и 813, в 39-м - 526, 476 и 426, наконец значительные потери понесли два батальона 64 полка, прибывшие на фронт к началу январского финского контрнаступления, имевшие всего лишь 418 и 403 человека, более или менее полнокровным был 8 егерский батальон - 717 человек, остальные два егерских батальона - 4 и 18-й насчитывали всего лишь 472 и 511 человек - ненамного больше, чем кавалерийский эскадрон 13 дивизии.[32] Отметим, что штатная численность батальона финского пехотного полка составляла около 800 человек, а егерского - примерно 850. 15 февраля противник усилил натиск на гарнизон Митро - полустанок Рускасет, или “КП четырех полков” (в документах 4 армейского корпуса он значится как “rykmentti motissa” - окруженные полки), где находились батальоны 208 и 316-го стрелковых и батареи 3 артиллерийского и 12 гаубичного артиллерийского полков 18 дивизии. В ночь на 18 февраля его остатки общей численностью около 1700 человек начали прорыв из окружения. По одним данным колонна, половину личного состава которой составляли раненые и обмороженные, пыталась пробиться в Леметти южное, но более реальной представляется версия о том, что целью гарнизона являлся район обороны 168-й дивизии. Отход прикрывали бойцы и командиры 83 танкового и 224 разведывательного батальонов 34 бригады. Они сражались до последнего, чтобы их боевые товарищи прорвались к своим. Из этого боя не вернулся ни один танкист и разведчик. [33] Однако и стрелкам и артиллеристам также не удалось вырваться из окружения: днем 18 февраля эта группа была уничтожена в районе высоты 79,0. В район обороны 168 стрелковой дивизии прорвались лишь 30 человек. [34] По финским данным трофеи составили 20 танков, 32 полевых и 2 противотанковых пушки, 6 зенитных четырехствольных, 63 станковых и ручных пулемета, 17 тракторов, 25 автомобилей, более 200 повозок. В финском плену оказалось более 250 человек.[35] Единственным успехом можно считать в этой ситуации выход из окружения гарнизона Ловаярви, который в ночь на 15 февраля уничтожил финский заслон и 16 числа соединился с главными силами только что созданной 15 армии. К своим вышли 810 человек с 34 пулеметами. 280 человек погибли и пропали без вести, тяжелое оружие было уничтожено при выходе. [36] Положение остальных окруженных гарнизонов постепенно ухудшалось. 18 февраля из Леметти южное: ”Почему морите голодом, дайте продфуража” 19 февраля из “Развилки дорог”:”Сброса нет”. В тот же день от командира 34 легкотанковой бригады комбрига С.И.Кондратьева(Леметти):”Р-5 все сегодня сбросили противнику” [37] В ночь на 19 февраля финны, воспользовавшись плохой организацией обороны в Леметти, овладели несколькими высотами, что позволило им полностью взять под контроль все перемещения окруженных, площадь их обороны сократилась до одного километра в длину и примерно 400 метров в ширину. [38] 21 февраля от комбрига С.И.Кондратьева:”Помогите, умираем голодной смертью.” 22 февраля, в канун дня Красной Армии оттуда же: ”Авиация по ошибке бомбила нас. Помогите, выручайте, иначе погибнем все.” В этот же день от “Развилки дорог”: ”Положение тяжелое, несем потери, срочно помогите, держаться нет сил.”[39] Однако они вдруг откуда-то появлялись, похоже осажденные держались “одним ожесточеньем воли”. 23 февраля, красный день календаря. От гарнизона “Развилка дорог”:”40 дней окружены, не верится, что противник силен. Освободите от напрасно гибели. Люди, матчасть фактически лагерь больных, здоровые истощены. Судьбу Кожекина (речь идет о гарнизоне Сари-ярви- П.А.) не знаем, нет сил, положение тяжелое.”[40] А в Кремле в тот день был очередной банкет в честь 22-й годовщины Красной Армии. Пили и ели, как и всегда много. Семен Михайлович Буденный по обыкновению с большим чувством играл на баяне, кто-то подпевал, кто-то плясал. Правда, на этом банкете не было Начальника Генерального Штаба РККА Б.М.Шапошникова. Он, возможно, разрабатывал очередной план вывода из окружения войск 56-го корпуса. Все остальные руководители Красной Армии не отказались от застолья, тем более, что был повод выпить и закусить: на Карельском перешейке прорвали “линию Маннергейма”. Вряд ли кто из них вспомнил о тех, кто за полторы-две тысячи километров от Москвы, кто не мог отметить это событие не то что фронтовыми ста граммами и банкой консервов, а даже половиной буханки мерзлого хлеба. Финны тем временем преподнесли Ворошилову очередной жестокий подарок. 23 февраля был уничтожен гарнизон у озера Сари-ярви. Спасшихся не было. Уже после войны на месте расположения 3-го батальона 97 стрелкового полка были обнаружены 131 труп и две братские могилы, сооруженные финнами. По данным финских источников трофеями 4-го армейского корпуса были 6 полковых и 6 противотанковых пушек, 4 миномета, 4 танка, около 60 пулеметов, часть которых была неисправна.[41] Впрочем, для финнов захват каждого орудия, даже каждого пулемета и винтовки был очень важен: в феврале 1940, т.е. в разгар боев штаб 4-го армейского корпуса отдал приказ, в котором указывалось на необходимость бережного отношения к устаревшему в своем большинстве оружию, тщательного сбора трофейного стрелкового и артиллерийского вооружения. Более того, войскам предписывалось изготавливать оружие в мастерских. [42] 25-27 февраля к гарнизону “Развилка дорог” попытался прорваться лыжный эскадрон, но к окруженным вышли лишь три обмороженных бойца, эскадрон был разгромлен. [43] 26 февраля командование гарнизона Леметти южное отправило в штаб 56 корпуса еще одну радиограмму: ”Помогите, штурмуйте противника, сбросьте продуктов и покурить. Вчера три ТБ развернулись и улетели, ничего не сбросили. Почему морите голодом? Окажите помощь, иначе погибнем все.” [44] Командующий 15-й армией командарм 2 ранга В.Н.Курдюмов в ответной телеграмме посоветовал окруженным успокоиться и запросил командование окруженных гарнизонов о возможности посадки самолетов на занятой территории. Те ответили отрицательно. Тогда Курдюмов попросил продержаться еще пару дней и пообещал помощь. [45] Однако командование окруженного гарнизона требовало разрешения на выход из окружения. Военный Совет 15 армии, получив в ночь на 28 февраля разрешение Ставки, приказал начать отход из Леметти с наступлением темноты, указав на необходимость вывоза раненых и вывода материальной части из строя.[46] По какой-то непонятной причине гарнизон был разделен на две колонны - северную под командованием командира 34 танковой бригады комбрига Кондратьева и южной под командованием начальника штаба 18 дивизии полковника Алексеева (Комбриг Г.Ф.Кондрашев был ранен 25 февраля) общей численностью 3261 человек. [47] По донесению комиссии штаба 15 армии “Кондрашев организовал выход очень плохо. Даже часть ком<андного> состава не знала какие подразделения входят в состав каких колонн...План выхода был разработан с расчетом на более легкий выход северной колонны, в которой по плану следовало командование, штабы и наиболее здоровые люди... Колонна Кондрашева из Леметти южное выступила около 22 часов и двигалась от командного пункта 34 легкотанковой бригады вдоль финской дороги, проходящей по тропе к юго-западному берегу оз.Вуортана-ярви. Личный состав колонны был вооружен винтовками и револьверами, кроме того колонна имела 3 комплексных зенитных установки и 2-3 танка БТ-7, которые предполагалось использовать для поддержки выхода, но в силу плохой организации их не использовали и даже забыли предупредить экипажи о выходе... Приказание Военного Совета о порче техники и материальной части полностью выполнено не было. Несмотря на приказание Военного Совета армии обязательно взять с собой всех больных и раненых, тяжело больные и раненые были оставлены, причем выход гарнизона был преднамеренно скрыт от них...” [48] Интересно, чувствовал ли угрызения совести раненый комбриг Кондрашев, которого несли на руках, оставляя более 120 своих тяжелораненых соратников в землянках на голодную и холодную смерть, или надеялся на доброту финнов, окружавших его гарнизон. Впрочем то, что сделали финны с оставленными ранеными, также, судя по документам штаба 15 армии, далеко не только от норм Гаагской конвенции, но и обыкновенной человечности: часть землянок была забросана гранатами (некоторые раненые, возможно, пытались сопротивляться), а часть землянок была уже после заключения мирного договора обнаружена сожженными, причем некоторые обгоревшие скелеты сохранили следы колючей проволоки, которой беззащитных людей прикрутили к нарам.[49] Автор книги “Тайны финской войны" Борис Соколов высказал мнение, что раненых могли прикончить специальная группа НКВД, однако его предположения пока не имеют под собой документального или мемуарного обоснования, что же касается финских источников, то в изученной автором литературе сведений об этом обнаружено не было, а документы финского военно-судебного ведомства у меня просто не было времени: дай Бог было за неделю изучить боевые документы 4-го финского корпуса. При выходе северная колонна растянулась, потеряла управление, чем воспользовались финны, уничтожившие ее почти полностью. Опасаясь то ли плена, то ли особистов, застрелились командир танковой бригады комбриг С.И.Кондратьев, начальник штаба полковник Н.И.Смирнов, начальники политотделов дивизии и бригады И.А.Гапанюк и И.Е.Израецкий, а также начальник особого отдела танковой бригады капитан Доронин. [50] Финнам помимо иных трофеев досталось и боевое знамя 18 Ярославской Краснознаменной стрелковой дивизии. Дивизия вскоре после окончания войны была расформирована и в июне 1940 года ее номер приняла 111 стрелковая дивизия. Южная колонна была выведена полковником Алексеевым. К своим пробились 1237 человек, 900 из которых были ранены или обморожены, 48 человек погибли при прорыве. Таким образом из 18 тысяч человек, находившихся в подразделениях 18 стрелковой дивизии и 34 танковой бригады к началу войны примерно 2,5 тысячи оказались вне кольца, еще чуть больше тысячи из окружения вышли. Остальные были убиты или попали в плен. Это были не последние жертвы войны на этом направлении: 4 марта был взят под стражу раненый комбриг Кондрашев, которого впоследствии расстреляли, а 8 марта, видимо боясь ответственности за поражения соединений корпуса, застрелился комдив И.Н.Черепанов. [51] По документам соединения 56-го корпуса понесли следующие потери: 168 стрелковая дивизия - 6742 человека убитыми, ранеными и пропавшими без вести, 18 стрелковая дивизия без учета потерь 97 стрелкового полка, часть которого оказалась вне кольца - 8754 человека, сам вышеупомянутый полк - 3097 человек. Наконец, 34 танковая бригада - еще более 1800 человек, 143 танка и 14 бронеавтомобилей. [52] Впрочем, данные о потерях личного состава требуют проверки по следующей причине: потери личного состава давались в документах как разность между численностью личного состава на 9 декабря и 13 марта, тогда как некоторые подразделения, оставшиеся с основными силами армии пополнялись и вновь несли потери, кроме того судя по всему штабы 18 и 168 дивизий не учитывали потери трех батальонов 402 и 462 стрелковых полков, переданных в январе в 18 дивизию. Штаб последней по прежнему считал их “чужими”, а штаб 168-й - “выбывшими из состава дивизии”. Известно только лишь то, что только в районе гарнизона Леметти южное было найдено более 1600 трупов, а всего по неокончательным данным штаба 15 армии окруженные гарнизоны потеряли около 3,5 тысяч человек убитыми. [53] Отметим однако, что финнам эти победы дались тоже отнюдь не бескровно: за период боевых действий части 13 пехотной дивизи, вынесшие на себе основную тяжесть боев в Приладожской Карелии, потеряли 1171 человека убитым, 3155 ранеными и 158 пропавшими без вести, кроме того приданные части и подразделения (64 пехотный полк, егерские, партизанские и специальные батальоны, саперные роты) недосчитались еще 924 убитых, 2460 раненых и 102 пропавших без вести. Наконец не назовешь малыми и потери частей 12 пехотной дивизии, которые также участвовали в боях против левофланговой группировки 56-го корпуса: 36 пехотный полк потерял 253 человека убитыми, 763 ранеными и 67 пропавшими без вести, а 35 пехотный полк - 261, 470 и 27 человек соответственно. [54] Всего же 12 пехотная дивизия, сражавшаяся в основном на лоймоловском направлении, вместе с придаными частями и подразделениями потеряла 1458 человек убитыми, 3860 ранеными и 220 пропавшими без вести. [55] Возглавивший финскую армию бывший русский генерал Карл Маннергейм так описывал события на северном побережье Ладоги: “Для уничтожения 18-й дивизии использовали ту же тактику окружения, с помощью которой добились победы под Раатте. (над 44 и 163-й дивизиями - П.А.) Эту дивизию вместе с ее танковыми бригадами (видимо батальонами - П.А.) делили на куски, загоняя их в десятки мешков, но, к сожалению, поступить также со 168-й дивизией не хватило сил. Начались затяжные и своеобразные бои, связавшие главные силы 4-го армейского корпуса на многие недели...С тем, чтобы высвободить наши войска для выполнения задач на других фронтах, я отдал командиру 4-го армейского корпуса приказ ускорить боевые действия и направить все силы на уничтожение противника в мешках. Несмотря на голод и холод, русские и на этот раз оборонялись на удивление стойко. Все их попытки вырваться из окружения были отбиты. Последний мешок 18-й дивизии перестал существовать только в конце февраля. На поле боя насчитали 4300 убитых, в том числе два генерала, помимо тех, кого скрыла у себя глухая местность. Общее число трофеев превысило все ранее захваченные (речь идет о боевой технике и вооружении, оставленной 75 и 139-й дивизиями в районе Толвоярви в декабре 1939 года и под Суомуссалми в конце декабря 1939 - начале января 1940, описание первых боев смотри в главе “Первый месяц войны, вторых - ниже - П.А.): 128 танков, 91 орудие, 128 автомашин и тракторов, 62 походные кухни и большое количество пехотного оружия и снаряжения. Заключение мира спасло основные силы 168-й дивизии от подобно участи.” [55a] Последняя фраза, правда, очень напоминает частушку, заканчивающуюся строчкой: если бы они нас догнали, мы бы им показали. Отметим, однако, что соотношение потерь советских и финских войск на этом участке фронта превышает даже “обычное” для этой войны соотношение убитых 5:1. 2. В Приполярье В планах советского главного командования важная роль отводилась 9 армии, действовавшая на широком фронте от побережья Онежского озера до Полярного круга. Это было вовсе не случайно, ведь именно в районе Суомуссалми полоса, финской территории между советской границей и Ботническим заливом наиболее узка. При умелом ведении операций благоприятном стечении обстоятельств было возможно разрезать фронт противника пополам и выйти в кратчайший срок на побережье Ботнического залива на участке Оулу-Кеми. Этим решался целый ряд задач: изоляция северной Финляндии от всей остальной территории, лишение Финляндии железнодорожной коммуникации со Швецией, кроме того ставилась под угрозу и автомобильная дорога Ваза-Умео, проложенная по льду Ботнического залива, а также значительно уменьшалась опасность действий войск других иностранных держав в случае их высадки в северной Норвегии. Однако сил для крупномасштабного наступления на 400-км фронте было явно маловато. К началу войны 9 армия фактически представляла собой стрелковый корпус, в составе которого находилсь три стрелковые дивизии - 122 и 163-я стрелковые и 54 горнострелковая дивизия, подход четвертой - 44 дивизии ожидался не ранее середины декабря, помимо этого армия могла быть усилена частями 88 стрелковой дивизии, основные силы которой выполняли задачи обороны побережья Белого моря. По планам командования армии и округа армия должна была наступать подивизионно на запад в трех расходящихся направлениях, а прибывающая 44 дивизия предназначалась для развития успеха. 122 стрелковая дивизия назначалась для наступления в полосе Алакуртти, Салла, впоследствии ей предписывалось наступать вдоль железной дороги на Кеми, Торнио, где она должна была соединиться с войсками 14 армии. [56] Основным направлением действий 163 стрелковой дивизии было суомуссальминское, после овладения этим городом ей надлежало наступать на Оулу.[57] Действующая на 150-км левом фланге армии 54 горнострелковая дивизия имела на первом этапе главной задачей овладение районом Реболы, Кухмониеми, Хиликко.[58] Похоже, чо командование 9-й армии (командующий до 23 декабря 1939 года - комкор М.П,Духанов, начальник штаба до 7 января 1940 года комдив А.Д.Соколов) считало предстоящие боевые действия небольшой зимней прогулкой. И в своих оперативных планах определяло дневной темп продвижения для всех трех дивизий в 23-24 км в сутки. При этом оно, видимо, надеялось, соединениям армии не придется совершать никаких фланговых маневров. [59] Забавно, что бывший преподаватель кафедры тактики Академии им, Фрунзе Соколов не замечал, что во время марша наших войск к границе среднесуточная скорость колонн при продвижении по дорогам без всякого сопротивления противника составляла от 12 до 16 км в сутки. [60] Еще один не менее занимательный момент: командование армии не только считало, что по мере продвижения в глубину территории Финляндии, что войска будут двигаться только по дорогам, но и то, что сопротивление финской армии будет полностью подавлено в первых боях, после чего скорость продвижения возрастет до 28-30 км в сутки. Трагическое заблуждение или элементарное пренебрежение военной наукой, стоившее многих тысяч жизней. Каково же было состояние соединений армии? 122 стрелковая дивизия до “Больших учебных сборов” в сокращенном составе дислоцировалась в Белорусском Особом ВО. Она приняла участие в “Освободительном” походе в западную Белоруссию, а в октябре 1939 года была переброшена в район Кандалакши. Две трети личного состава поступили из военных комиссариатов Витебской и Могилевской областей. Но судя по дальнейшему ходу боевых действий командованию дивизии удалось создать боеспособное соединение, значительная часть личного состава которого овладела искусством боевых действий на лыжах. Поэтому при контрударе противника в районе Салла дивизия не поддалась панике, как это случилось с 44 и 163 дивизиями. 163 стрелковая дивизия была сформирована в период с августа по начало сентября в Ленинградском ВО. Помимо обычной для второочередного соединения болезни - плохой боевой подготовки личного состава она испытывала также серьезные осложнения со снабжением обмундированием и амуницией, необходимой для ведения войны в Приполярных районах. Командир дивизии комбриг А.И.Зеленцов незадолго до 30 ноября доносил в штаб армии, что во вверенном ему соединении отсутствуют маскировочные халаты, лыжи и даже валенки [61]. Можно себе представить, как чувствует себя человек при 25-30- градусном морозе в кирзовых и брезентовых сапогах. Для усиления боеспособности дивизии ей был в середине ноября 81 горнострелковый полк 54 дивизии, взамен которого последняя получила 529 стрелковый полк 163 дивизии. Значительно лучше обстояли дела в 54 горнострелковой дивизии, которой командовал комбриг Н.А.Гусевский. Эта дивизия в течение длительно периода дислоцировалась в северной Карелии и Заполярье, в ней преобладал кадровый личный состав, неплохо умевший действовать в условиях лесисто-болотистой местности, инициативными и знающими были командиры. Однако даже в 54 дивизии дела обстояли не так блестяще, как может показаться на первый взгляд. Небольшое количество приписников, прибывших в дивизию в сентябре 1939 года, не было обучено действиям на лыжах в той же степени, как кадровый состав и при быстром передвижении они становились обузой. [62] Как отрицательную, так и положительную сторону имел от факт, что горнострелковые полки в отличие от обыкновенных имели в своем составе всего 4 роты, а не 9. То, что было гораздо легче при боях в горной и лесисто-болотистой местности (легче управлять подразделениями), становилось помехой при фронтальных действиях ( значительно меньше личного состава и соответственно возможностей для маневра силами и средствами, развития наступления). Поэтому нельзя однозначно отрицательно оценивать тот факт, что вместо 81 третьим полком дивизии вместо 81 стал 529-й. Из всего вышесказанного следует, что 54 горнострелковая дивизия была лучшей в 9-й армии, поэтому, наверное, армейское командование надеялось на нее более других и первоначально планировало использовать прибывавшую по плану 44-ю дивизию на ребольском и кухмониемском направлениях, где ожидался наибольший успех.[63] Я не располагаю данными о том, были ли штабе армии командиры, которые осознавали, что операция плохо продумана спланирована, но вот в оперативном отделе штаба Ленинградского ВО один такой человек нашелся. Им оказался начальник отделения оперативного отдела ЛВО майор Сергей Гаврилович Чернов. Когда автор несколько раз прочел и проанализировал текст “Замечания по решению Военного Совета 9-й армии”, ему показалось, что он уже где-то видел подобный хладнокровный и четкий разбор планов операций сторон. Похоже, что во время учебы в Академии имени Фрунзе (с третьего курса которой Чернов был назначен на должность в Ленинградском округе) этот командир старался восполнить недостаток общего образования (всего 5 классов) чтением военно-исторических трудов. Честное слово, после прочтения “Замечаний” я стал лучше думать о командирах Красной Армии того времени. Велики все-таки таланты русского народа: никакие расстрельные ямы и ГУЛАГи его не вместят. Всех, несмотря на огромные усилия монстра НКВД уничтожить, посадить, превратить в лагерную пыль не удалось. Поэтому командный состав Красной Армии состоял не только из Ворошиловых и Буденных, считавших кавалерию главной ударной силой будущей войны, Куликов, называвших автомат “оружием полиции”, Книг, водивших свою кавдивизию на танки, наконец Голиковвых, клавших на стол вождю тот или иной вариант сводки Разведуправления Красной Армии в зависимости от его настроения и прочих похожих на генерала Дрынова из “Чонкина”, Помимо этих командиров в РККА были Борис Михайлович Шапошников, Василий Дмитриевич Соколовский, Константин Константинович Рокоссовский, был Сергей Гаврилович Чернов, накануне войны уже преподававший в Академии имени Фрунзе, были сотни и тысячи талантливых командиров, оказавшихся на своем месте и делавших свое дело вопреки удушавшему любую инициативу режиму. Благодаря им Красная Армия сумела преодолеть сопротивление финской армии в “незнаменитой” войне и победить в Великой Отечественной. А теперь внимательно вчитаемся в “Замечания” майора Чернова, они право, заслуживают этого. “Роль 9-й армии и ее задачи поняты командованием 9-й армии в основном правильно, но решение построено на том, что противник не окажет никакого сопротивления <...> В среднем темп операции запланирован 22 км в сутки, в то время когда свои войска к границе шли 12-16 км в сутки с большой растяжкой частей и отставанием техники (артиллерии главным образом) Как же можно планировать такие темпы на территории противника?! Это значит построить операцию на песке, без реальной обстановки и особенностей фронта. При расчетах, видимо, противник в расчет вообще не принимался и бездорожье также не учитывалось, за это потом можно поплатиться срывом всей операции в самом ее начале, особенно если противник окажет хотя бы небольшое сопротивление путем заграждений и прикрытия их погранчастями, не говоря уже о подброске полевых войск <....> При движении 9 и 8 армий вглубь будет образовываться разрыв между ними. Наличие у финнов дорог (железных и шоссе) дает возможности создавать реальную угрозу флангам и тылу 9 и 8 армий и ее отдельным дивизиям <....> Коммуникации их (дивизий 8 и 9-й армий - П.А.) все будут перерезаны диверсионными группами противника и они могут оказаться без питания и боеприпасов, причем тактика финнов к этому в основном и будет сводиться <....> При дивизиях нужно создать теперь же отряды из хороших лыжников и побеспокоиться обеспечением лыжами всех дивизий. Без лыж будет очень плохо, не могут сойти с дорог и будут сбивать противника в лоб, а это будет сильно задерживать движение <....> Далее С.Г. Чернов сделал следующие выводы: “1. Предложить В<оенному> С<овету> 9 армии свое решение пересмотреть... 2. Иметь на фланге сильный резерв. 3. План операции не должен превышать 10 км в сутки на первом этапе и до 15 км на всех остальных этапах <...> 6. По существу дивизии еще не готовы для выступления на глубину этой операции... [64] Замечания были составлены 27 ноября 1939 года и в от же день сданы начальнику оперативного отдела штаба ЛВО полковнику П.Г.Тихомирову. Казалось бы, с грядущей катастрофой можно и нужно было бороться, одернуть чересчур спешащих руководителей 9 армии, переработать план операции и по сосредоточению новых соединений нанести более мощный и лучше спланированный удар Однако голос разума не был услышан. Вечером 29 ноября возвратившийся из Майнилы Тихомиров, возвращая доклад, объявил Чернову: "Темпов сбавлять и уменьшать нам никто не разрешит, а теперь вообще некогда этим заниматься, нужно действовать по тому плану, что есть.” Чернов по этому поводу написал на полях своих ”Замечаний”: “Эта спешка может кончиться плохо, операция не продумана, не знаю, как другие армии, но дело может сорваться, особенно по 9 и 8 армиям.” [65] Предсказания эти сбылись в полной мере. 30 ноября соединения 9-й армии вместе со своими товарищами по оружию пересекли государственную границу, встречая поначалу сопротивление лишь пограничных застав, усиленных тремя-четырьмя егерскими батальонами. Боевых столкновений было немного, в ходе их финские подразделения, выполнив свою задачу - задержать советские войска на несколько часов, отходили в глубину своей территории, минируя дороги и взрывая мосты. Единственный серьезный бой имела 12 декабря 54 горнострелковая дивизия в дефиле озер Алас-ярви и Сауна-ярви. Ее 118 и 337 полки не стали тратить время на бесплодные атаки в лоб и обошли финские подразделения по льду озер. Почувствовав угрозу окружения, финны начали отход, при этом два батальона, занимавших междуозерную позицию понесли довольно серьезные потери. [66] До 17 декабря, дня, когда 163 стрелковая дивизия овладела городом Суомуссалми, соединения 9-й армии не понесли сколько-нибудь ощутимых потерь. В 122 дивизии они равнялись 76 человек убитыми и 266 ранеными, в 163-й - 89 и 154, а в 54-й 79 и 286. [67] Однако главные сражения на этом участке еще предстояли. К этому времени финское командование завершило переброску на север Финляндии 9 пехотной дивизии, 1 пехотной бригады и нескольких отдельных батальонов. 18 декабря части последней контратаковали в лоб полки 54 горнострелковой дивизии, но получив отпор, отошли на Нурмес, где начали перегруппировку с целью обхода дивизии с флангов и выхода на ее коммуникации.[68] 20-22 декабря после тяжелых боев действовавшие на флангах 54 дивизии отряды Маклецова и Алексеенко были вынуждены возвратиться к главным силам. [69] 23 декабря 3-й батальон 529 стрелкового полка вынужден был прорываться из окружения на восток. Когда он вышел в район поселка Лендеры, в его рядах оставалось всего 132 бойца и командира. [70] Тем временем появившиеся в районе Суомуссалми передовые отряды 9 пехотной дивизии сковали части 163 стрелковой дивизии, действовавшие исключительно по дорогам и пытавшиеся сбить противника только лобовыми атаками. Командир финской дивизии генерал И.Сииласвуо писал впоследствии: “Мне было непонятно и странно, почему русские не имели лыж и поэтому не могли оторваться от дорог и несли большие потери.” [71] Таких непозволительных “странностей” у советского командования было в эту войну слишком много. А в данной конкретной ситуации с 18 по 20 декабря 1939 года это обошлось 163 дивизии в 448 убитых, 810 раненых и 226 обмороженных. [72] Гром грянул 21 декабря, когда финским лыжным группам удалось выйти на коммуникации дивизии, уничтожить часть тыловых обозов и создать угрозу окружения ее основных сил. Попытки отдельных частей 44 дивизии, направление действий которой было изменено в связи с неустойчивым положением на центральном участке армии, отбросить финские отряды с дороги успеха не имели. Их неудачным действиям было несколько причин. Во-первых отправка 44 дивизии была крайне непланомерной и в результате первыми отправился не целый полк, а отдельные батальоны, которые почему-то вводились в бой поочередно без надлежащей огневой поддержки и управления.[73] В течение нескольких дней третий батальон 305 стрелкового полка при поддержке полковой артиллерии и 312 танкового батальона пытался прорвать оборону противника, занявшего позиции на 25 километре дороги на Важенваара, но безуспешно. Не принесли успеха атаки и после ввода 1-го батальона 25 стрелкового полка. [74] Вскоре после выхода главных сил 163-й дивизии из окружения Особым отделом 9 армии были арестованы командир и комиссар 662 стрелкового полка полковник Шаров и батальонный комиссар Подхомутов. Они, разумеется, “сознались” в своих “преступных” действиях по дезорганизации полка и приведении его в небоеспособное состояние. Думаю, что приговор Трибунала называть не стоит. Стрелочников нашли. Опыт столь быстрого выяснения виновных видимо, понравился командованию 9-й армии и присутствовавшему в качестве члена Военного Совета армии начальнику ПУ РККА Л.З.Мехлису, одному из самых ярких и поэтому самых вредных представителей комиссарского племени. Вскоре его используют еще раз. Тем временем противник начал беспокоить тылы частей 44 стрелковой дивизии, устроив завалы на дороге ближе к границе. [75] Командование 163 стрелковой дивизии не сумело в этих сложных условиях организовать отход и если бы не героизм бойцов и командиров 81 горнострелкового полка, прикрывавшего отступление главных сил дивизии, то потери могли бы быть гораздо большими. Хотя их и так нельзя назвать малыми. С 20 декабря по 1 января погибло 353 человека, ранено 486, попало в плен 107, пропало без вести 346 и обморожено 65. Всего с начала войны убитых было 890, раненых 1415, обмороженных почти 300. Потери вооружения и боевой техники исчислялись в 130 пулеметов, две 37 мм, 8 45 мм и 7 76 мм пушек, 140 автомашин. [76] А 1 января части 9-й дивизии начали операцию, которая закончилась их крупной победой. В 8 часов утра противник начал атаку на 146 стрелковый полк 44 дивизии. Атака была отбита с большим напряжением и только после ввода всех сил полка. [77] В ночь на 2 января финны вновь атаковали этот же полк и на это раз окружили его, перерезав важенваарскую дорогу на 21 и 23 километрах. [78] Помимо финнов бойцам и командирам дивизии пришлось бороться и с холодом. Ввиду поспешности отправки дивизия отбывала из Тернополя в обыкновенном осеннем обмундировании - шинелях и брезентовых сапогах. Теплое обмундирование - телогрейки и валенки обещали доставить во время следования эшелонов. Но советские интенданты, похоже, сохранив худшие черты русских прибавили к ним крайнюю медлительность и необязательность. Соответственно, зимнюю амуницию начали получать только по прибытию на станцию Кемь. В очередной спешке с переброской на фронт оно оказалось не у всех. На следующий день командир 44 стрелковой дивизии комбриг А.И.Виноградов с оперативной группой штаба выехал в расположение 25 стрелкового полка, где попытался организовать разгром неприятеля, прервавшего сообщение между полками и батальонами, но несколько атак, предпринятых 3 января были безрезультатными. [79] Движению подразделений, выделенных для атаки, в значительной степени мешали обозы полков и тыловых учреждений дивизии, скопившиеся на дороге и затруднявшие любой маневр. Финны были в значительной степени осведомлены о планах советского командования: по свидетельству генерала Сииласвуо 27 декабря им удалось захватить значительное количество приказов по 44 дивизии. [80] Неудачным действиям способствовало также и то, что переброска соединения из Тернополя была похожа на спешный отъезд жителей-неплательщиков из снятой квартиры: на фронт дивизия отправлялась не полковыми эшелонами, а по-батальонно, кроме того два отдельных батальона - саперный и разведывательный, чье участие в боевых действиях в сложных природно-климатических условиях с первого дня было крайне важно, выгрузились последними и оказались в хвосте колонны. [81] Атаки в течение следующих суток вновь оказались неудачными по причине того, что они носили исключительно фронтальный характер и неучастия в ней значительных сил, предназначенных для перехода в наступление. Противник тем временем вновь вышел на дорогу и сделал еще два завала - на 20 и 19 километрах. Шедшие на помощь ударной группы подразделения разведбатальона и 3-го пограничного полка были встречены сильным ружейно-пулеметным и минометным огнем противника. [82] Таким образом ударная группа оказалась отрезанной от остальных подразделений дивизии. Положение усугубилось тем, что около 18-00 2-й батальон 146 стрелкового полка, бойцы и командиры которого уже несколько дней не получали горячей пищи, самовольно оставил фронт, открыв тем самым левый фланг дивизии, чем не замедлил воспользоваться неприятель, который устроил новые завалы. [83] К этому моменту некоторые части не получали продовольствия и боеприпасов по 2-3 дня. Поэтому и то и другое в некоторых ротах и батальонах было уже на исходе и какие-либо активные действия были крайне затруднены. К 4 января группировка противника в районе Важенваара (или, как его называли финны, сектор Раатте) имела в своем составе три пехотных полка и три отдельных батальона. В этой обстановке командир дивизии и начальник штаба полковник О.Н.Волков запросили командование 9-й армии о помощи, а также, в случае отсутствия последней разрешение на вывод из окружения людей с оставлением материальной части и тяжелого вооружения. Виноградов доносил в штаб 9-й армии: В связи с вытеснением второго батальона 146 сп из района обороны левый фланг остался открыт. Заполнить его не удается. Противник сосредотачивает силы с задачей перерезать оборону дивизии. В связи с отсутствием продфуража настроение плохое, лошади дохнут, бензин и боеприпасы на исходе.” [84] Командующий 9-й армией комкор В.И.Чуйков в донесении Наркому Обороны К.Е.Ворошилову сообщал: Считаю положение 44-й дивизии очень серьезным и если к 4-00 5 января очистить дорогу не удастся, прошу разрешения части 44 стрелковой дивизии отвести на новый рубеж к востоку от 19 км” [85] Финны 5 января атаковали дивизию в стык 146 и 25-го полков в районе 23 километра, в свою очередь части 44-й дивизии предприняли очередную попытку прорыва обороны, причем артподготовка запоздала... на три часа после начала атаки. [86] А вот как представлялся этот день с другой стороны. Генерал Сииласвуо писал:”5 января был взорван мост через реку Пурос-йоки... Артиллерийский огонь противника на участке его 25 стрелкового полка был особенно сильным и метким, в результате наши части понесли большие потери. [87] 5 января в 23-00 Военный Совет 9-й армии приказал Виноградову пробиваться к 19 километру, [88] полагая, что этот участок занят нашими войсками, тогда как в действительности финны укрепились и там. На следующие сутки дивизия продолжала вести бой в окружении, командование пыталось вывести и людей, и тяжелое вооружение и технику. Безуспешно. Из 146 стрелкового полка несколько раз приходила радиограмма одного и того же содержания: “дайте помощь, нас добивают, дайте помощь”. Получив в десять часов вечера разрешение командования 9-й армии “Действовать по собственной инициативе.”[89], Виноградов отдал приказ выводить людей, приводя в негодность оставляемую на территории противника материальную часть с северной стороны дороги на Важенваара. [90] Сииласвуо писал о событиях 6 января следующее: “Паника окруженных все росла, у противника больше не было совместных и организованных действий, каждый пытался действовать самостоятельно, чтобы спасти свою жизнь. Лес был полон бегающими людьми...” [91] К вечеру 7 января первые группы личного состава дивизии во главе с ее командиром прибыли в Важенваара. Выход из окружения продолжался в течение нескольких дней. Вернулись не все. По данным штаба дивизии за период с 1 по 7 января потери соединения составили 1001 человек убитым, 1430 ранеными, 2243 пропавшими без вести. Потери вооружения и техники в процентном отношении были более значительны: 4340 винтовок, 1235 револьверов и пистолетов, почти 350 пулеметов, 30 45 мм, 40 76 мм пушек, 17 122 мм гаубиц, 14 минометов и 37 танков. [92] Сииласвуо, в свою очередь так рассказывал о событиях 7-9 января: “В полдень противник начал сдаваться голодные и замерзшие люди выходили из землянок. Одно-единственное гнездо продолжало сопротивляться, на время его оставили в покое... Мы захватили немыслимо большое количество военных материалов, о которых наши части не могли мечтать даже во сне. Досталось нам все вполне исправное, пушки были новые, еще блестели... Трофеи составили 40 полевых и 29 противотанковых пушек, 27 танков, 6 бронеавтомобилей, 20 тракторов, 160 грузовых автомобилей, 32 полевые кухни, 600 лошадей...” [93] А вот как описывал это сражение финский главком Карл Густав Маннергейм: “Сопротивление этой группы 163-й дивизии было сломлено 30 декабря. На месте осталось убитыми более 5 тысяч солдат противника, около 500 человек были взяты в плен. Трофеи были весьма значительными: 27 орудий, 11 танков, 150 грузовых автомобилей, огромное количество оружия пехоты и боеприпасов. Хорошая добавка к запасам плохо снаряженного победителя.... Полковник Сииласвуо разделил свои измотанные части на несколько боевых групп и наносил ими удар за ударом по флангам 44-й дивизии. Длинная колонна во многих местах была разбита на отдельные куски, в которых русские сражались с необыкновенным упорством до конца. Лишь небольшой части противника удалось вырваться из окружения и найти себе спасение за границей. Военные трофеи были огромны: 70 различных орудий, 43 танка, 270 автомашин и тракторов, 300 стволов автоматического оружия, 6000 винтовок, 32 полевые кухни. Подсчитать точное число убитых оказалось невозможным, ибо снег укрыл и их, и замерзших насмерть. 1300 человек были взяты в плен.” [93a] В следующие несколько дней страницы западных газет были буквально нашпигованы статьями о разгроме 44-й дивизии, появились и фотографии, напоминающие кадры германской хроники лета и осени 1941 года и конца весны - начала лета 1942. Когда смотришь на эти фотографии - понурые лица пленных, замерзшие трупы, разбитая техника, брошенные пушки и пулеметы, становится нестерпимо больно. Но еще больнее - отвратительнейшее вранье, которым пытались сначала затушевать поражение дивизии, а затем - несколько десятков лет трусливого молчания, которое хранили историки. 14 января 1940 в советских газетах было опубликовано “Опровержение штаба Ленинградского ВО: “За вторую трехнедельку боевых операций на фронте существенных изменений не произошло...дело ограничилось в большинстве стычками разведки сторон и небольших пехотных частей. Внезапно наступившие сильные морозы (Какая право, неожиданность - сильный мороз в декабре в Карелии - П.А.) значительно облегчили положение финских войск, но, несмотря на это последние не смогли серьезно использовать благоприятную обстановку.. В 44-й дивизии имелось не больше 10 тысяч бойцов, из которых было потеряно не более 900 человек, причем больше из-за морозов, финны же - не менее двух тысяч, причем щюцкоровцы добивали своих раненых, чтобы не оставить языков”[94] Последний абзац омерзителен настолько, что не нуждается в комментариях. К счастью, в 1994 году эта историческая несправедливость была устранена: в Суомуссалми поднялся памятник работы скульптора Олега Комова “Своим сынам - скорбящая Россия”. Лучше поздно, чем никогда. Советская пропаганда не могла уменьшить интерес мировой общественности к событиям в северной Финляндией. Особенной популярностью в эти дни пользовались генералы Сииласвуо и командующий Лапаландской группой Э.Валениус. последний в интервью газете “L’Exelssior” на вопрос о том, кто активнее других поставляет боевую технику Финляндии, недолго думая, зло и остроумно ответил: ”Русские, конечно!” [95] Почти сразу же после выхода из окружения Виноградов, Волков и начальник политического отдела дивизии полковой комиссар И.Т.Пахоменко предстали перед судом (комиссар дивизии полковой комиссар Д.Н.Мизин по какой-то причине избег наказания). Им вменялось в вину то, что они “преступно игнорировали приказы высшего командования Красной Армии и военного совета 9-й армии о постройке на коммуникациях дивизии оборонительных сооружений, блокгаузов, расчистке и разрядке леса по обеим сторонам шоссе... разбросали части дивизии на отдельные отряды и группы, между собой не связанные...спасая свою шкуру позорно бежали с небольшой группой людей в тыл.” [96] Расстрельный приговор привели в исполнение перед остатками личного состава дивизии 11 января 1940 года. На них была возложена вся вина за поражение дивизии. Действительно, Виноградов, Волков и Пахоменко не сделали всего возможного для того, чтобы избежать катастрофы. Но могли ли наладить управление соединением комбриг Виноградов, в июне 1937 года командовавший всего лишь батальоном и его начальник штаба, учившийся в академии им.Фрунзе в тот период, когда из нее были изгнаны светила отечественной военной науки, а количество учебных часов на изучение марксизма-ленинизма едва ли не превышало время на изучение тактики и стратегии. Вряд ли, тем более, что руководство дивизии действовало согласно директивам Главного командования и штаба армии, безоглядно гнавших соединения вперед без учета обстановки. После боев конца декабря - начала января советские войска практически не предпринимали широкомасштабных наступательных операций. Все усилия сводились к деблокаде 54-й дивизии. Как справедливо отметил в своей статье “решительный этап войны в Финляндии” генерал Валениус, “Инициатива перешла в наши руки и оставалась у нас до конца войны” [97] Во второй половине января главные силы Лапландской группы, нанеся поражение 44 и 163-й дивизиям, перенесли свои усилия на 54-ю дивизию. Вскоре они вышли на ее коммуникации, которые были окончательно прерваны к 1 февраля, одновременно противнику удалось разрезать район ее обороны на 8 частей.[98] До 10 февраля финны пытались разгромить отдельные оборонительные участки, но встретив упорное сопротивление подразделений 54 горнострелковой дивизии, перешли к осаде. Необходимо сказать, что командование дивизии сумело создать в гарнизонах запасы продовольствия, которых вместе с теми, что сбрасывались авиацией, хватило на все время блокады. По крайней мере командование 54-й дивизии не посылало в вышестоящие штабы радиограмм, подобных сигналу “SOS!”. В конце февраля финны перешли к тактике подавления отдельных секторов артиллерийским огнем. В ночь на 3 марта после четырехдневной артиллерийской подготовки противник атаковал район, где находились 2-я рота 118 горнострелкового полка и 7-я батарея 86 артполка. Защитники этого сектора были уничтожены почти все, за исключением 25 человек, которые отошли на другую линию обороны, уже занятую другими подразделениями. [99] В течение двух последующих суток подразделения 337 полка при поддержке нескольких танков пытались выбить противника из дефиле, разделявшего восточный сектор и район обороны КП дивизии. Потеряв до 50 человек убитыми и танк, наши подразделения возвратились в расположение полка. 6 марта противник начал ожесточенный артиллерийско-минометный обстрел восточного сектора В ночь на 7 марта ему удалось прорвать оборону и практически полностью занять его. При этом было убито и захвачено в плен около 230 бойцов и командиров, около 100 удалось уйти по льду озера Сауна-ярви и присоединиться к защитникам КП. [100] 11-12 марта противник вел интенсивный многочасовой обстрел позиций этого сектора, в результате чего большинство блиндажей и землянок были разрушены. Утром 13 марта финны перешли в атаку, которая несмотря на огонь прямой наводкой была отбита: передовые цепи не дошли до окопов какие-то 25-30 метров. [101] Любопытно, что остальные сектора в эти дни подвергались лишь спорадическому обстрелу. Впрочем, более активным действиям финнов помешало наступление Ребольской оперативной группы 9-й армии, начатое силами переброшенной на этот участок 163 стрелковой дивизии, 593 стрелкового полка 131-й дивизии и нескольких лыжных батальонов. Хотя цель операции (деблокада 54-й дивизии) не была достигнута полностью, действия наших частей заставили противника перебросить значительные силы против наступавших и тем самым ослабить натиск на окруженные гарнизоны. Разумеется, это была не первая попытка командования 9-й армии деблокировать дивизию. 30 января группа под командованием майора Кутузова в составе 3 и 17-го лыжных и 11-го инженерного батальонов начала наступление, но в результате скверного управления войсками и потери связи между отдельными подразделениями она была наголову разгромлена 4-5 февраля. [102] 11 февраля еще одну попытку прорыва блокады предприняла “лыжная бригада” под командованием полковника Долина в составе 9, 13 и 34-го лыжных батальонов. Она была разгромлена 13-14 февраля после потери ориентировки и боев с финскими лыжными отрядами. Потери батальонов, участвовавших в этих двух операциях составили 1274 человека убитыми, 903 ранеными, 583 пропавшими без вести и 323 обмороженными. [103] Потери 163-й дивизии за период операции 29 февраля-13 марта составили 993 человека убитыми, 3295 ранеными и 191 пропавшими без вести. [104] Общие же потери этого соединения, сумевшего овладеть Суомуссалми, побывать в окружении и в еще одном, не слишком удачном наступлении составили 2274 человека убитыми, 7670 ранеными, 769 пропавшими без вести и 888 обморожеными, т.е. примерно 70% штатного состава. [105] В самой же 54-й дивизии, которая была блокирована в течение 46 дней, потери исчислялись в 2118 человек убитыми, 3732 ранеными и 573 пропавшими без вести,[106] что составляло 60% штатного расписания горнострелковой дивизии. Тысячи убитых и пропавших без вести, десятки тысяч раненых и обмороженных - такова была цена некомпетентности и торопливости, проявленных подавляющим большинством советского военно-политического руководства. Добавим только то, что подавляющее большинство из шести тысяч советских военнослужащих, взятых в плен в период советско-финляндской войны состояли в списках именно тех дивизий 8 и 9-й армий, описание действий которых дано выше в настоящей главе. А ведь 8-й армией с декабря 1939 года командовал участник боев в Испании, у Хасана и Халхин-Гола, дважды Герой Советского Союза Григорий Михайлович Штерн, а 9-й с того же периода - будущий защитник Сталинграда В.И.Чуйков. Скажем прямо, никаких лавров эта война им не прибавила. Возникает вопрос: а могло ли советское командование избежать столь тяжелых потерь и окружения целых соединений противником, значительно уступавшим и в численности личного состава и особенно - в технике. На наш взгляд вполне, об этом свидетельствуют примеры 75 и 139-й дивизий, которые противник явно пытался взять в кольцо и в декабре 1939, и в январе 1940. Интересен в этой связи и ход боевых действий 122 стрелковой дивизии, единственной из соединений 9-й армии, принимавшей участие в войне с первого дня и избежавшей тяжелого поражения. Как и остальные дивизии Красной Армии, 122 стрелковая дивизия, прибывшая в район Кандалакши накануне войны из Белоруссии, перешла границу 30 ноября. В 15 часов ее 596 и приданный 273 горнострелковый полк заняли, практически не встречая сопротивления поселок Алакуртти, который финны сожгли при отходе. В тот день финны обстреляли головную заставу 273 полка из стрелкового оружия, но безрезультатно. Зато в случайной перестрелке пулеметного взвода 596 стрелкового полка и головной заставы 273 горнострелкового полка первый потерял двух человек ранеными, а вторая - двух убитыми. В тот день были захвачены в плен два финских солдата. Дивизион 285 артиллерийского полка, приданный 596 полку, отстал от боевых порядков пехоты в первый же день.[107] Следующие сутки прошли без боя: финны отходили, минируя дороги. 2 декабря шедший в головной заставе первый батальон 596 полка и эскадрон 153 разведывательного батальона при подходе к высотам в 26 км западнее Алакуртти были встречены пулеметным и минометным огнем с хорошо замаскированных позиций 22 пограничного батальона. Несмотря на небольшие потери (всего 6 раненых) наследники Буденного спешились и бросили лошадей под огнем. Подразделения развернулись и залегли. Через некоторое время подошли два батальона 596 полка и 273 полк, а также полковая артиллерия (дивизионная вновь прибыла к месту боя после его окончания). После второй атаки в 4 часа дня 3 декабря противник оставил высоты, на месте боя было обанружено 10 трупов, еще 3 финна были захвачены в плен. Потери частей дивизии составили 24 человека убитыми и 89 ранеными.[108] Следующий бой части дивизии вели в районе Кайрала. Противник силами уже упоминавшегося 22 пограничного и Салльского батальонов занял оборону на западном берегу р.Куола-йоки на фронте около 3 км. Позиции были усилены завалами, проволочными заграждениями и надолбами. 5 декабря вечером 596 стрелковый полк попытался овладеть позицией с ходу, но неудачно. Повторная атака подразделений 273 и 596 полков 6 декабря также не увенчалась успехом. В ночь на 7 декабря две роты захватили плацдарм на западном берегу реки, к вечеру на него переправились и другие подразделения, которые в семь часов вечера выбили противника с занимаемых позиций. После этого финны поспешно отходили, периодически обстреливая части дивизии из засад. [109] Вечером 9 декабря 420 стрелковый полк занял без боя Куолаярви, большая часть которого также была сожжена. 11 декабря противник попытался оказать сопротивление у дер.Мяркярви. Оборонительные позиции финны практически не подготовили (имелись только окопы для стрельбы лежа) и не сменили понесший значительные потери Салльский батальон на прибывший из резерва батальон “А”. Кроме этого против всякого обыкновения не был взорван мост. Это дорого стоило оборонявшимся: два танка 100-го отдельного танкового батальона успели проскочить по мосту, прорвались в тыл противника и разгромили его обозы. Финны поспешно покинули свои позиции, не успели сжечь Мяркярви и оставили 8 пулеметов. [110] 14 декабря передовой батальон 420 стрелкового полка с ротой танкового батальона овладел поселком Курсу. В тот же день в 8 часов вечера лыжные подразделения противника обойдя фланги передового батальона атаковали полковую артиллерию и батарею 285 артполка. В ходе упорного боя, в котором артиллеристы вынуждены были вести огонь на картечь и даже из личного оружия Материальная часть серьезно повреждена не была, но потери в конском составе были велики. Финны отошли после того, как на помощь к артиллеристам прибыл второй батальон 420 полка. В тот же день неудача постигла 596 стрелковый полк, который при поддержке танков пытался овладеть высотами на дороге в 69 км западнее Куолаярви. Впервые у противника появились орудия ПТО, которые сожгли 3 танка. Судя по всему они принадлежали появившемуся на фронте 9-му отдельному батальону. [111] 16 декабря уже в сумерках 420 стрелковый полк вышел на восточную окраину поселка Иоутсиярви. 17 декабря он атаковал позиции противника, но неудачно. В тот же день к фронту подошли 715 стрелковый полк и саперный батальон 122 стрелковой дивизии. Тем временем 273 горнострелковый полк совместно с 153 разведывательным батальоном и ротой 596 стрелкового полка овладел переправой через р.Кеми-йоки в районе дер.Пелкосниеми, потеряв 20 человек убитыми, 46 - ранеными и 3 танка Т-38.[112] 18 декабря 420 стрелковый полк вместе с батальоном 715 стрелкового полка вновь безуспешно наступал на позиции противника, причем батальон 715 полка, одетый в черные пиджаки (это зимой-то в Заполярье ! - П.А.) потерял связь с главными силами, подвергся контратаке противника и понес большие потери, командир и комиссар батальона были ранены. 420 полк после боя был отведен на два километра в тыл.[113] 19 декабря противник контратаковал и наши части, переправившиеся через Кеми-йоки, в ходе боя они потеряли 27 человек убитыми и 73 ранеными и отошли на 14 км к северу. [114] В тот же день два батальона 596 стрелкового полка и 715 стрелковый полк вновь атаковали позиции противника у Иоутсиярви, обороняемые четырьмя батальонами. 715 стрелковый полк безуспешно атаковал противника в лоб, а тем временем один батальон 596 полка вышел на северную окраину поселка, а другой фланговым маневром - на вторую полосу неприятельской обороны. Но вместо того, чтобы ударить в тыл противнику, его командир стал выжидать выгодный момент для того, чтобы ударить по отходящей колонне. В результате он дождался того, что финны, отбив наступление с фронта, контратаковали батальон и окружили его. При отходе батальон понес значительные потери и оставил противнику все свои станковые пулеметы. [115] После этого командование 9-й армии отдало приказ сконцентрировать части дивизии в районе северо-западнее и юго-западнее Куолаярви. Непонятно, что мешало ему позже отдать вовремя приказ об отходе 163-й дивизии. 3 января 1940 года противник попытался овладеть артиллерийскими позициями, но был отбит. 4 января он повторил свою попытку, но вновь безуспешно. Наконец, 13 января дивизия получила приказ об отходе в район Мяркярви. [116] После этого активные действия на участке дивизии затихли. Стороны время от времени перестреливались и обменивались налетами лыжников. Любопытно, что на рубеже Мяркярви дивизионная артиллерия была изъята в армейский резерв и огневую поддержку стрелкам оказывали лишь полковые батареи, которые имели по несколько позиций и в случае необходимости могли сконцентрировать огонь на участке одного полка. Противотанковая артиллерия вела огонь по укреплениям противника и даже по отдельным людям. [117] Интересно также и то, что даже 19 февраля в дивизии не хватало 7000 лыж. Предназначенная для уплотнения боевых порядков 88 стрелковая дивизия до конца войны так и не вышла на фронт в полном составе: ее артиллерийский полк оказался без тягачей, а 758 стрелковый полк - без лыж, в танковом батальоне не хватало 30 боевых машин. [118] Таким образом, можно с полной ответственностью сказать, что командованию Лапландской группы финнов удалось сдержать натиск соединений 9-й армии в первый период войны и затем нанеся поражение трем дивизиям и окружив до конца войны еще одну, удерживать инициативу в своих руках. Примечания: 1 - А.М.Носков Северный узел // Военно-исторический журнал
1990 №7 с.9 (Назад) наверх |