| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Из книги "Петербург и губерния". Изд. "Наука". 1989. Северо-западный регион России издавна был зоной контакта славянских и прибалтийско-финских племен. Русское население оставалось на территории, отошедшей к Швеции после Столбовского договора 1617 г. Возвращение России в результате Северной войны берегов Балтики и основание Петербурга привели к заселению Ингерманландии русскими крестьянами-переселенцами из внутренних губерний. По данным переписи 1732 г., обработанным С. М. Троицким, в Копорском, Шлиссельбургском и Ямбургском уездах (сведения по Петербургскому уезду не сохранились) русских "переведенцев" было около 17 % всего крестьянского населения, "старожилов русских, которых деды и отцы в Ингерманландии жили до шведского владения" - 9.6 %. В целом русское крестьянское население еще значительно уступало ингерманландским финнам (в источнике - "чухонцы" и "латыши"), которых было 37.6 %, но русских было уже больше, чем ижор (24 %). К. середине XVIII в. заселение края в основном было завершено. Вероятно, этому способствовал и указ Сената от 12 января 1748 г., который во изменение указа 1712 г. разрешал помещикам закреплять за собой в собственность земли, предназначавшиеся ранее для поселенцев, с единственным условием эти земли действительно "русскими крестьянами населить, чтоб чрез то могла Ингерманландия российскими крестьянами размножиться". Примерно к этому времени (1747 г.) относится, в частности, распоряжение П. Б. Шереметева о переселении в Губаницкую мызу его ярославских крестьян. Из наиболее значительных русских селений в окрестностях Петербурга можно назвать ямщицкие слободы - Московскую, Смоленскую. Вологодскую, Тосно, принадлежащие дворцовому (удельному) ведомству села Стрельну, Красное, Пулково, слободу Рыбацкую (позже Александровской мануфактуры), подчиненную Адмиралтейству слободу Охту, помещичьи селения - Большую и Малую Суздальские слободы (Парголово), Шувалово, Левашово, Мурино, населенные государственными крестьянами деревни Купчино, Волкову (частично). Итоги заселения края были отражены на карте созданной в 1749 г. Межевой канцелярии. Окладные книги, относящиеся ко второй половине XVIII в., свидетельствуют о достаточно стабильной численности сельского населения. Так, с 1783 по 1789 г. помещики перевели в Петербургскую губ. 1228 крестьян (без дворовых - 507), а выбыло за пределы губернии за этот же период 1184 (без дворовых - 639). К этому времени установились в основном и границы трех губерний Северо-Запада России - Новгородской, Псковской и Петербургской. Наиболее значительные изменения губернских границ были в 1744, 1772, 1775 - 1776, 1781, 1784, 1796, 1801 гг., причем границы 1801 г. в основном совпадали с границами 1781 г. Они сохранились до 1917 г., если не считать незначительных изменений, в частности включение с 1812 по 1864 г. Сестрорецкого завода с окрестностями в состав Выборгской губ. Общая площадь, занятая тремя губерниями Северо-Запада России, составляла в конце XIX в. 220 316 км2. На этой территории проживало по переписи 1897 г. 4601 372 человека, из них в сельской местности- 3021 551 человек. Крестьян в сельской местности (не считая проживающих в городах) было 2820742 человека. В предшествующий период доля крестьян среди сельского населения была еще выше. При изучении демографических и этнических процессов необходимо иметь в виду, что территория современных Ленинградской, Новгородской и Псковской обл. не совпадает с территорией бывших губерний и несколько уменьшилась (всего 196500 км2). Ленинградская обл. стала больше Петербургской губ. на 36 % (соответственно 85 900 и 53 768 км2), Псковская - на 12.5 % (55 300 и 44 209 км2), а Новгородская обл. стала в два раза меньше Новгородской губ. (55 300 и 122 339 км2). В состав Ленинградской обл. включены Карельский перешеек севернее Белоострова, территория бывшего Лодейнопольского уезда Олонецкой губ. восточнее р. Оять и небольшие южные участки севернее р.Свирь бывших Петрозаводского и Олонецкого уездов. Из состава Новгородской губ. в Ленинградскую обл. вошла территория Тихвинского уезда, а Гдовский уезд и южная часть (примерно 1/5) Лужского уезда к югу от Череменецкого озера ныне находятся в составе Псковской обл. Восточная часть Новгородской губ. (бывшие Кирилловский, Белозерский, большая часть Устюжно-Железопольского и Череповецкого уездов) вошла в состав Вологодской обл. К Псковской обл. в 1920 г. отошла северная часть бывшей Полоцкой губ.: Невельский, Себежский и первоначально - Велижский уезды (г. Велиж ныне в Смоленской обл.). В то же время территория бывшего Холмского уезда Псковской губ. ныне находится в составе Новгородской обл., а Торопецкого уезда - Калининской. Изменения административных границ имеют значение прежде всего при изучении карел, вепсов, эстонцев-сету (статистика относится к различным административно-территориальным единицам). В этническом отношении наиболее однородным было население Псковской и Новгородской губ. В первой, кроме русских, в небольшом количестве проживали эстонцы-сету и латыши, а во второй - карелы и вепсы. В Петербургской губ., точнее, на той ее территории, которая входила ранее в состав "ингерманландских уездов", кроме русских старожилов и русских переселенцев, бок о бок с ними жили различные прибалтийско-финские народы с различной исторической судьбой: водь, ижора, ингерманландские финны (эвремейсет, савакот), эстонцы, а также, вероятно, небольшое число карел, вепсов и этнической группы финнов в низовьях р. Луги. Особую этносоциальную группу составляли немцы-колонисты, селившиеся в Петербургской губ. с 1765 по 1819 г. В основном это были протестанты, в небольшом числе - католики (из Пфальца). В Новгородской губ. их колонии появились в 1822 - 1836 гг. В 1897 г. среди уездного населения Петербургской губ. немцев было 8088 человек, в Новгородской - 3518, в Псковской - 2055. Вплоть до начала XX в. колонисты сохраняли свою национальную обособленность. В пореформенный период среди сельского населения Северо-Запада России резко выросла численность латышей и поляков. В отличие от поляков проникновение латышей (так же как и эстонцев) относится к более раннему времени. В начале 60-х годов XVIII в. "латыши веры греческого исповедания" фиксируются источниками в Изборском, Вышегородском и Островском уездах (в первом - вместе с "чухнами", т. е. эстонцами). В 1897 г. среди сельского населения их было 10 120, из них 90 % - православные. В основном они жили в Псковском и Островском уездах. В Новгородской губ., по данным переписи 1897 г., латышей было 6153 (они занимали четвертое место после русских, карел и вепсов), в Петербургской - 3130. Поляков в 1897 г. в Петербургской губ. было записано 3169, в Псковской - 1947, в Новгородской - 1817 человек. В Псковской губ. среди сельского населения проживало 2687 евреев. Представителей других национальностей было не более нескольких сот человек в каждой губернии. На территории бывшей Ингерманландии в результате контактов русское население уже в середине XVIII в. более четко этнически идентифицирует разные финноязычные народы, что нашло отражение и в официальных документах. Православные ижоры и водь противопоставляются ингерманландским финнам лютеранского вероисповедания - "чухонцам", или "маймистам". Постепенно исчезает неопределенное название всего прибалтийско-финского населения - "латыши". В топографических описаниях, записках путешественников, географических лексиконах, трудах Вольного экономического общества и других источниках конца XVIII в. говорится о чуди, чудье, ижоре (инграх), чухнах, чухонцах (маймистах). Одним из первых дал краткие, иногда наивные, характеристики финнам, ижорам и эстонцам автор первого этнографического труда о народах России Иоганн Готлиб Георги. Значительную часть описания Петербургской губ. (1788 - 1790 гг.) известный журналист и историк Федор Осипович Туманский посвятил характеристике финноязычных народов, их языку и быту.
В середине XIX в. академик П. И. Кеппен на основании сведений, полученных от петербургского гражданского губернатора и дополненных некоторыми местными земскими исправниками, впервые опубликовал данные о численности води, ижоры и немцев. Им же была обобщена информация об ингерманландских финнах, полученная от 20 протестантских пасторов. Эти сведения были проверены П. И. Кеппеном во время поездки по губернии в августе 1848 г. и нашли отражение в "Этнографической карте С.-Петербургской губернии" (1-е изд.- 1849 г.) и ряде публикаций. Данные о корелах, вепсах и эстонцах в других губерниях содержатся в главном труде П. Кеппена в области этнографии - "Этнографической карте Европейской России", впервые изданной Академией наук в 1851 г. Отчасти могут быть использованы и более поздние этнографические карты. Сведения П. И. Кеппена не могут быть полностью сопоставимы с данными IX ревизии (1850 г.), зафиксировавшей податные сословия. Однако - по крайней мере в отношении сельского населения они дают реальную возможность для реконструкции его этнического состава (табл. 1). Для второй половины XIX в. представляют интерес различные статистические издания, но наиболее точные сведения содержатся в опубликованных данных первой всеобщей переписи населения России 28 января 1897 г.. как в общем Своде, так и в отдельных выпусках по губерниям. Водь. Древнейшее население края, давшее название Водской пятине, впервые было описано нарвским пастором Трефуртом в сборнике, изданном в Риге в 1783 г. Как отмечал профессор Цеплин, Трефурт, "не входя в этнографические подробности и не зная по-фински, смотрел на них с той же точки зрения, как все их соседи, и назвал чухонцами или чудью, не взирая на то что побережные крестьяне финского племени зовут себя вотландцами". Более подробно описал водь Ф. Туманский, уточнивший, что "все окрестные крестьяне, которых словоупотребление должны быть нам правилом к суждению, между чюдью и чухонцами делают различие. . . Чюдь они называют чюдью, а эстонца чухною". Аналогично в описании Петербургской губ. 80-х годов XVIII в. в Нарвском уезде отмечаются "ижоры, чудь и чухны". Об этом же свидетельствует А. Шегрен в 1830-е годы, П. И. Кеппен в 1840-е годы и составители списка населенных мест в 1862 г. В 1882 г. земские статистики, производившие подворную перепись, также отмечали, что "народ и теперь называет водь чудью". Таким образом, источники не подтверждают мнение А. И. Попова, считавшего, что термин "чудь" в разговорной народной речи не применялся по отношению к води, а только к вепсам (заволоцкой чуди) и эстам. Ф. Туманский, знакомый как с литературой, так и с местным населением, приводит правильное самоназвание води - "вадделазет" - и связывает ее с летописной чудью. По его сведениям, водь проживала в "не многом количестве в уездах Ямбургском и Ораниенбаумском, особливо около озера Бабина и главное их седалище в деревнях Котлы или Каттила и Бабине с окрестными". Как самые крупные водские деревни они названы Д. Успенским в 1845 г. В описании Петербургской губ. конца XVIII в. "чудь" (с характерными для нее этническими признаками) отмечается в этом же районе, входившем тогда в Нарвский уезд. В опубликованной в 1849 г. этнографической карте Петербургской губ. (впервые представлена в Академию наук в ноябре 1846 г.) П. Кеппен зафиксировал проживание води в районе Лужской губы, к югу от Копорья, а также отдельными очагами от Ямбурга до Красной Горки на Финском заливе. Несколько раньше И. Д. Дмитриев упоминал об 11 водских селениях между Лугой, Новыми Сумами и Нарвой. По уточненным данным П. И. Кеппена, в 1848 г. води было в Ораниенбаумском уезде 1475 и в Ямбургском 3673, а всего 5148 человек (2487 мужчин и 2661 женщина). Он же приводит список 32 водских селений. По нашим подсчетам, водь составляла около 1.3 % крестьянского населения губернии (табл. 1). К сожалению, в опубликованных материалах переписи 1897 г. информация о води отсутствует. В 1920 г. води было около 1000 человек. По подсчетам Я. Я. Ленсу в 1927 г., число води, помнящих свой язык, "несколько" превышало 500 человек. По данным А. И. Попова, к началу 1970-х годов оставалось несколько десятков человек, знающих водский язык (все старше 60-70 лет). В настоящее время продолжается археологическое и этнографическое изучение води. Этнографическая экспедиция Объединения музеев Ленинградской обл. в 1987 г. выяснила, что на территории Кингисеппского р-на проживают несколько десятков человек этой национальности. Ижора. Более многочисленными были другие древние жители края - ижора, по имени которой получила название Ижорская земля в XIII-XV вв., позднее - Ингерманландия. В узком значении, как отмечал И. П. Шаскольский, "Ижорская земля охватывала только юго-восточный угол южного побережья Финского залива, от устья Невы до устья реки Стрелки (на территории современного г. Стрельна), далее на запад шло побережье Водской земли". Следует отметить, что в XVIII-XIX вв. ижоры жили во всех уездах Петербургской губ., кроме Гдовского и Новоладожского, но больше всего их было в Ямбургском и Ораниенбаумском уездах. Находились они и западнее Стрельны. В связи с тем что ижора давно связала свою судьбу с русским народом (и так же, как водь, давно приняла православие), даже у образованной части русского общества существовало устойчивое представление о ее славянском происхождении. Уже Ф. Туманский подверг критике эту точку зрения и подчеркнул, что "ижоры, или ижорцы, или еще ингры, суть отродие финнов". Как известно, по языку и культуре ижоры ближе всего к карелам. В этом плане интересно свидетельство Ф. Туманского, что финское население района Ямбурга и нижнего течения р. Луги "ижорянам дает название карьялазит, то же, что корелам". В устье р. Луги ижоры граничили с водью и дальше отдельными очагами, чересполосно с финнами и русскими, населяли побережье Финского залива до Ораниенбаума. Вплоть до последнего времени сохранялся ижорский язык на Сойкинском полуострове, в некоторых деревнях на р. Коваши, в низовьях р. Луги, в деревнях Орлы, Кейкино, Краколы и на Курголовском полуострове у д. Липово. П. Кеппеном было установлено ижорское население в северо-восточной части Лужского уезда (они подчинялись Ораниенбаумскому дворцовому управлению). Вероятно, ижоры, а не карелы, имеются в виду и в более раннем источнике - "топографическом" описании Лужского уезда конца XVIII в., где сказано, что "в Егорьевской выставке экономического ведомства крестьян 162 души имеют особое наречие языка карельского". Оредежский диалект ижорского языка считался наиболее близким к карельскому. Территориально этот район (верховья р. Оредеж) привязывается к русско-шведскому пограничью после Столбовского договора 1617 г., что, видимо, отражает процесс переселения ижоры в пределы Русского государства. В то же время археологические данные позволяют отнести "начальный этап формирования зоны носителей оредежского диалекта к эпохе, предшествующей 1500 г.". Принадлежность к удельным и государственным крестьянам препятствовала заключению браков с окрестными русскими помещичьими крестьянами. Только после реформы 1861 г. ижорское население верховьев Оредежи стало быстро смешиваться с русским. В 1876 г. здесь было ижор 2176, а к середине 1950-х годов ижорский язык помнили лишь старики. На этнографической карте Петербургской губ. селения ижоры были показаны также к северу от Невы, в южной части Карельского перешейка (пять очагов). Этот район входил в зону расселения ижоры и в предшествующий период. Здесь в 1834 г. (или в 1833 г.), в д. Мискюла Лемболовской волости Петербургского уезда, родилась известная сказательница Ларин Параске, памятник которой был установлен в Хельсинки в 1911 г. В соседнем Шлиссельбургском уезде ижорские селения были в Колтушской и Рябовской волостях, а также и на левом берегу Невы (в частности, село Ижора на пути из Петербурга в Новгород). П. Кеппен отметил также ижору и в Южно-Кексгольмском округе Великого княжества Финляндского (689 человек в 16 деревнях). Наличие 8 карельских дворов в с. Матокса в конце XVIII в. отметил путешественник Н. Озерецковский. К концу XIX-началу XX в. ижорский диалект, распространенный на Карельском перешейке, видимо, исчез. А. Лаанест выделяет четыре ижорских диалекта, которые были изучены им в живой разговорной форме в конце 50-х-первой половине 60-х годов нашего века: сойкинский, хэваский, Оредежский (верхнелужский) и нижнелужский. Оредежский диалект к этому времени уже вышел из употребления. А. Лаанест отметил близость ижорского языка к эвремейсет и карельскому, считая, что все они развились из древнекарельского языка, так же как и более отличный от них савакотский диалект финского языка. В "топографическом описании" Петербургской губ. отмечается, что "многие из маймистов и ижор знают на финском языке читать книги, но письмена у них не употребляются, ко обучению же грамоте детей своих рачительны столько, сколько, напротив того, русские крестьяне к тому не склонны". Указанное обстоятельство противоречит обывательскому представлению горожан-петербуржцев о "неграмотном" чухонце. По данным П. Кеппена, в 1848 г. в Петербургской губ. насчитывалось 17 800 ижор (8549 мужчин и 9251 женщина). Они проживали в 222 селениях и встречались еще в 18 селениях, как правило, финских. Больше всего их было в Ямбургском (7493) и Ораниенбаумском (6393) уездах. Их удельный вес, по нашим подсчетам, составлял более 4 % крестьянского населения (табл. 1). В середине 1860-х годов в Петергофском уезде (до 29 XI 1849 г. - Ораниенбаумский) их было около 8 тыс. Перепись 1897 г. зафиксировала в Петербургской губ. 13 721 человека (6565 мужчин и 7156 женщин), еще 4 человека (муж-чины) - в Новгородской губ. В 1897 г. ижоры составляли около 2 % сельского населения (табл. 2). По переписи 1920 г., ижор, проживаю-щих в основном в Кингисеппском р-не, было 10 595 (разговорный язык ижорский, письменный - русский и отчасти финский), по переписи 1959 г. - 1100 человек, 1979 г. - около 700 человек. Ингерманландские финны. В 30-е годы XIX в. академик А. Шегрен выделил две основные группы ингерманландских финнов - эвремейсет (эурямейсет) и савакот. Они появились в Ингерманландии во время шведской колонизации края (главным образом после Столбовского договора 1617 г.) и получили название по приходу Эуряпяя на Карельском перешейке, в районе Выборга, и области Саво в Финляндии. А. Шегрен высказал мнение, что это переселенческое движение могло начаться еще после Ореховецкого договора 1323 г., когда западная часть Карельского перешейка отошла к Швеции. В любом случае до XVII в. оно не могло быть значительным. По свидетельству П. И. Кеппена, которое вполне подтверждается другими источниками, русское население края называло ингерманландских финнов (и савакот, и эвремейсет) чухонцами (или маймистами, что значит "человек земли", "туземец"). "Странно, - замечал П. Кеппен, - что жители нашей столицы о разнородности маймистов, обитающих, так сказать, тотчас за городскими заставами, знают почти не более, как о разных родах эскимосов: сиглемютах, квихпаках и пр.". В целом упоминаний, а иногда и довольно подробных описаний ингерманландских финнов ("чухонцев", "маймистов") в географической литературе довольно много (X. Ф. Вебер, Н. Я. Озерецковский, И. Г. Георги и др.). Имеются сведения об их занятиях рыболовством, животноводством, есть описания жилищ и быта. Пробудившийся интерес к народам России нашел отражение и в выпуске целой серии фарфоровых фигурок на императорском фарфоровом заводе. Среди 9 фигур, изображавших представителей финно-угорских народов, была фигурка "маймистихи", выполненная по ри-сунку И. Г. Георги. Позднее русский читатель мог вспомнить "приют убогого чухонца" в "Медном всаднике" А. С. Пушкина. Фольклор финно-угорского населения Петербургской губ. изучали Элиас Леннрот и Э. Европеус. П. И. Кеппен относил ингерманландских финнов вместе с ижорой к "отраслям карелов". Это мнение опиралось на свидетельства этнической истории. Исторически граничащая с емью в Средней Финляндии область Саво была западнокарельской областью, хотя основные земли карел (до XVII в.) находились на Карельском перешейке. Можно отметить и общие корни савакотского диалекта финского и карельского языков. Вероятно, эти обстоятельства и послужили основанием для обозначения на "Этнографической карте Европейской России" П. Кеппена (1851 г.) значительной части Финляндии как карельской территории. Советские лингвисты, отмечая принципиальную возможность первоначальной общности эвремейского, савакотского и ижорского языков с "древнекарельским", все же подчеркивают, что первые два являются финскими диалектами, так как оставшиеся в Финляндии эвремейсет и савакот были суоминизированы и стали составной частью финского-суоми народа. Сами представители этих народов чаще всего называли себя в XX в. финнами. Во второй половине XVIII - первой половине XIX в. ингерманландские финны проживали во всех уездах Петербургской губ., за исключением Гдовского, Лужского и Новоладожского. Эвремейсет занимали чересполосно с ижорой побережье Финского залива между Стрельной и Сойкинским полуостровом, территорию к юго-востоку от Гатчины, Карельский перешеек, включая побережье Ладожского озера, местности, прилегающие к Выборгской губ., а также южнее Токсова. Савакот были распространены на большей территории южнее эвремейсет - в районе Павловска, Гатчины и далее по направлению к р. Луге, побережью Финского залива между Наровой и Лугой. Кроме того, они занимали на Карельском перешейке район Мурина и южнее, доходя до Невы напротив порогов. В южной части Шлис-сельбургского уезда они жили на границе с Новгородской губ. и в д. Маркове. Следует отметить, что финнов низовьев р. Луги и Курголовского полуострова П. Кеппен не выделил в особую этническую группу, а причислил к эвремейсет. Честь открытия этой группы, говорящей на особом нижнелужском диалекте, А. Лаанест приписывал В. Поркке, который в 1885 г. выпустил работу об ижорских диалектах. На самом деле это было сделано за сто лет до того Ф. Туманским, посвятившим этой народности, которую он назвал "ямы", специальный раздел. Соседняя водь, по его свидетельству, считала их старожилами края и называла "рандалазит". Ш. Туманский отмечал, что они представляют собой "середину между чудьми и ижерами". Численность их "больше, нежели чюдей, однако же невелико, и главнейшие обиталища в селах Орле и Извозе". Он отмечал также, что они "охотно соглашаются зваться ижерами: но в том противоречит им их наречие, образ жизни, нравы, обычаи". Ф. Туманский считал, что их "следует отличать от другой еми", которую он в соответствии с распространенной тогда ошибочной теорией А. И. Шегрена помещал далеко на восток, за Ладожским озером. Советские археологи и лингвисты локализуют емь (ямь) в Центральной Финляндии, где она вместе с сумью, проживавшей в Юго-Западной Финляндии, стала одним из компонентов финнов-суоми. А. И. Попов объясняет происхождение названия г. Ямы (будущего Ямбурга, затем Кингисеппа), основанного в 1384 г. ("город камен на Луге, на Яме"), от тюркско-монгольского "яма" (почтовая станция), подчеркивая, что к финскому племени ямь или емь это название не имеет отношения.7 В качестве аналогий он приводит названия Ям-Ижора, Ям-Бронницы и др., где приставка "ям" более позднего происхождения. Сам характер летописного сообщения напоминает аналогичное "в Чюди". Обращает на себя внимание и топонимика с корнем "ям" недалеко от истоков р. Наровы, у Чудского озера, - Ямяя, на р. Желче - Ямм и т. д. Расположенная в этом регионе д. Ям (бывшего Вирского уезда Эстляндской губ.), в 60 км от Нарвы, на р. Старой Нарове у Чудского озера, вообще находилась на острове и не имела сухопутной связи с внешним миром. Вопрос о "ямах" остается открытым. А. Лаанест считал, что "судя по языку, их (финнов низовьев р. Луги. - Л. В.) первоначальную прародину следует искать где-то западнее Карельского перешейка". Другие исследователи считают, что в междуречье Луги и Наровы было смешанное водско-ижорское население. Процесс взаимопроникновения культур отчасти прослеживается с XV в. Еще в первой половине XVIII в. значительная часть ингерманландских финнов (так же как ижоры и русских "старожилов" края) стала помещичьими крестьянами или пополнила ряды дворцовых (с 1797 удельных) крестьян, подчиняющихся или непосредственно императорской фамилии, или дворцовым и другим управлениям. Так, в ведомстве царскосельского дворца было 33 "чухонских деревни". В 1796 г., на пятый день царствования Павла I, к вновь образованному г. Гатчине было приписано 3037 душ финских крестьян мужского пола. Финские крестьяне в районе Токсова подчинялись коменданту Петропавловской крепости ("комендантские"). Среди государственных крестьян ингерманландских финнов было немного. По данным X ревизии (1858 г.), в составе государственных крестьян Петербургской губ. было 1404 души мужского пола финских крестьян, т. е. около 3 тыс. душ обоего пола. Кроме того, они были и среди ямщиков. В 1796 г. к русской слободе Тосна было приписано 8 финских селений, так называемая "Маймистская половина", - всего 1093 человека обоего пола, примерно столько же их оставалось и в 1858 г. Государственными крестьянами были финны-лютеране некоторых подстоличных деревень - Осельков, Тентелеевой, Емельяновки, Волынкиной и др. В д. Волковой было немного ижор (в 1848 г.- 27 из примерно 100 жителей). Наиболее значительным (и численно, и по удельному весу) было финское население Шлиссельбургского уезда: в 1897 г. (здесь и далее - без городских жителей) - 21 364 (43 % сельского населе-ния). В Петербургском уезде финнов, проживающих в сельской местности (т. е. ингерманландских), было 17 760 (33.5 %), в Петергоф-ском - соответственно 14 419, или 27 %, и, кроме того, в последнем было 6673 ижор (10%). В Ямбургском уезде ингерманландские финны составляли 19% уездного населения (11 516). В предшествующий период доля финского населения была несколько выше. Так, в 1860-е годы на финнов приходилось около 34 % населения в Петергофском уезде. Отчасти информацию этнического характера содержат и данные о соотношении церквей и кирх. В конце XVIII в. в Шлиссельбургском уезде кирх было больше, чем православных церквей. К сожалению, перепись 1897 г. (опубликованные данные во всяком случае) не зафиксировала отдельно савакот и эвремейсет. Всего же к финнам было отнесено 130 413 человек, в том числе в уездах - 107 006, что составляло 15.5 % сельского населения (табл. 2). По приблизительным подсчетам, основанным на данных П. И. Кеппена (1848 г.) и IX ревизии (1850 г.), ингерманландские финны (всего 72 323 человека - 42 979 савакот и 29 344 эвремейсет) составляли около 18 % крестьянского населения Петербургской губ. Еще 31 эвремейсет был отмечен П. И. Кеппеном в Новгородской губ. По переписи 1920 г., ингерманландских финнов было 120 388 человек. Карелы. Довольно часто в источниках встречаются указания о пребывании на территории Петербургской губ. карел - выходцев из Финляндии, которых П. И. Кеппен называет карелами-протестантами, или "каряками". По его данным, в 1848 г. их было 3660 человек обоего пола, которые в основном работали в хозяйстве ингерманландских финнов. Уже составитель русско-карельских учебников, карел по национальности Е. Тихонов, отмечал ошибку П. И. Кеппена, который не только часть Финляндии, но и весь Карельский перешеек отнес к карельской территории. В действительности же карелы в этом регионе в XVIII - XIX вв. проживали только в восточной части Выборгской губ., тяготея к Ладожскому озеру. Существование этой особой этно-конфессиональной группы, вероятно, отражало определенный этап постепенной суоминизации тех карел, которые остались под властью шведов в XVII в. Тогда же проводилось насильственное обращение карельско-ижорского православного населения в лютеранство. Как отмечал И. Г. Георги, хотя ижоры "внешне веру сию исповедовали, но как о правоте оной не были совершенно удостоверены, то вскоре (после изгнания шведов. - Л. В.) обратились многие к греко-российской церкви". В XIX в. подавляющая масса ижор и все карелы были православными. Были и зоны финско-карельских этнических и конфессиональных контактов. Во время путешествия 1785 г. в районе Сердоболя (Сорта-валы) Н. Я. Озерецковский зафиксировал наличие финнов-лютеран и "кареляков" - православных (1240 прихожан), для которых служба велась в "российской же церкви", в 2 верстах от города, на "финском" языке. В с. Матокса, находящемся в 26 верстах от впадения р. Влоги в Ладожское озеро (70 верст по ладожскому берегу от Шлиссельбурга) путешественник отметил при "российской церкви" священника, который хорошо знает "чухонский" язык (там же 8 дворов ижор). Православные финны были в каком-то количестве и в районе Лемболова (в 20-е годы XX в. в с. Троцемяки была православная церковь, а рядом с Лемболовым - кирха). Ф. Туманский, отмечая наличие карел в Петербургском и Шлиссельбургском уездах, подчеркивал, что они "исповедания лютеранского". Перепись 1897 г. среди населения Шлиссельбургского уезда зафиксировала 16 карел, а С.-Петербургского - 36 (по всей губернии без проживающих в городах- 110). В фондах Музея антропологии и этнографии АН СССР имеются небольшие коллекции по карелам Карельского перешейка. В основном же карелы появлялись в Петербургской губ. среди крестьян-отходников из других губерний. Так, К. Д. Ушинский во время поездки по Волхову в Новоладожском уезде (1852 г.) сообщает о карелках, привезенных на работу (месить глину и делать кирпичи) из Тверской губ. Это племя, отмечает он, "почти не утратило своей национальности". Основная масса карел, проживавшая ранее на Карельском перешейке, после Столбовского договора 1617 г. начала переселяться в пределы Русского государства. С 30-х годов XVII в. переселение приняло массовый характер. Так, поселения карел оказались в Новгородской, Тверской (Бежецкий, Новоторжский, Тверской уезды) и даже Ярославской губ. (Угличский, Ярославский уезды). На этнографической карте Европейской России П. Кеппена густо населенными карелами показаны Тихвинский уезд, р. Мета и ее притоки, окрестности городов Боровичи, Валдая и далее к югу, уже в Тверской губ., территории под Вышним Волочком, Бежецком, севернее Торжка и Твери. По данным П. И. Кеппена, из 171 693 карел (включая 3660 "каряков" Петербургской губ.) в Тверской губ. проживало 84638. На севере, в Архангельской губ. (Карельское Беломорье), было 11 228 карел, в Олонецкой - 43810, в Ярославской (в основном Угличский уезд) - 1283, в Новгородской - 27 086. Таким образом, на территории Новгородской губ. проживало 15.8% всех карел (без "каряков" - 16.1 %). По отношению ко всему крестьянскому населению губернии они составляли 3.4 %. Здесь сформировался особый тихвинский говор карельского языка. В новгородской семинарии ставился вопрос об изучении священниками карельского языка. Следует отметить, что уже во второй половине XIX в. в Новгородской губ. значительная часть карел "успела так обрусеть, что свободно объясняется по-русски, приняла многие обычаи и весь почти строй жизни русской". По переписи 1897 г., всего через 50 лет после данных П. Кеппена, новгородских карел стало почти в три раза меньше (хотя общая численность карел по стране выросла до 208 101), всего 9908 человек обоего пола, что составляло 4.8 % всех карел страны, а удельный вес их в составе сельского населения Новгородской губ. снизился до 0.77 %. Больше всего карел было в Валдайском (5791) и Боровичском (1076) уездах. Эстонцы. Ф. Туманский отмечал, что коренным населением эстонцы были в небольшой части Нарвского уезда (позднее Ямбургского), а в других уездах "суть переселенцы из Ревельского наместничества". Эстонцы (в источнике "чухны") фиксируются также в Нарвском уезде "Топографическим описанием" Петербургской губ. На этнографических картах XIX в. эстонцы показаны в Ямбургском уезде южнее г. Нарвы (д. Иола, или Юалы, на берегу р. Наровы), а в основном в Гдовском уезде - между озерами Пейпус (Чудским) и Псковским в Воронцовском обществе Казуринской волости (Луг Чухны, Ершово, Казаковицы, Чудские Заходы, Власова Грива и др.) и по границе с Псковской губ. в Елешневском обществе Середкинской волости (Гверздон, Гридина, Сержа и др.). Стихийное заселение эстонцами Гдовщины, так же как и территории соседней Псковской губ., было значительным еще в XVII-начале XVIII в. Позже, в годы Северной войны, была основана д. Луукюла (Луг, Луг Чухны, Чухонский Луг), позже - Ершово, Чудские Заходы, Яновы Заходы, Грива. Этот процесс продолжался и после присоединения Эстляндии и Лифляндии к России. По представлению прибалтийского (немецкого) дворянства, в Сенате неоднократно рассматривался вопрос о возвращении беглых крестьян. Но уже в 1744 г. была принята специальная инструкция, предписывавшая крестьян из Прибалтики, которые "восприяли в России веру греческого вероисповедания, таковых с женами их и детьми из России в Лифляндию не возвращать и оставлять их в тех местах, где они ныне в России жительство имеют". Этот указ способствовал переходу беглых эстонцев в православие. В значительной части они оседали на обширных землях Печерского монастыря и после секуляризации вошли в состав экономических крестьян, затем слившихся с государственными крестьянами. К 1761 г. относятся данные о проживании эстонцев (в источнике - "чухон") на территории Изборского уезда (тогда Псковской провинции Новгородской губ.). Наиболее компактно эстонцы заселили окрестности городов Печеры (ныне Печоры) и Изборска по границе с Эстляндией (между г. Печоры и оз. Псковским по течению р. Ижмы). Большая часть эстонцев Гдовского уезда Петербургской губ. и Печорского уезда Псковской (территория этих уездов в настоящее время находится в составе Псковской обл.) относилась к этнографической группе эстонцев-сету (ээстласет), так называемым "полуверцам". Сету приняли православие, но сохранили свой язык. По данным П. И. Кеппена, из 633 496 эстонцев России в Петербургской губ. проживало 7736 (из них 2522 вне городов - Нарвы, Петербурга и др., в том числе 652 лютеранина и 1870 православных). Лютеран (Воронцовское общество) можно отнести к собственно эстонцам, а православных (Елешневское) - к эстонцам-сету. Почти все они были государственными крестьянами (в 1858 г. - 1290 душ мужского пола или около 2.5 тыс. обоего пола). В Псковской губ. проживало около 8 тыс. эстонцев. Во второй половине XIX в. переселенческое движение усилилось, особенно в Петербургскую губ., где численность эстонцев увеличилась в 15 раз (39581), а доля в сельском населении возросла до 5.7 %. В Псковской губ. их численность увеличилась в 3 раза и составила 24 567, или 2.34 % сельского населения. В Новгородской губ. их было чуть больше 3 тыс. (0.23 %). Вепсы. К числу коренных народов восточной части северо-западного региона относились вепсы, восходящие, по-видимому, еще к летописной веси. Окрестное население называло их "чудью" и "чухарями". По некоторым данным, вепсы Лодейнопольского уезда и сами себя называли "чухарями". В научных кругах о вепсах стало известно после поездки к ним А. И. Шегрена в 1824 г. Их язык близок к южным диалектам карельского языка. Вепсы занимали обширный район Межозерья (Ладога-Онега- Белое озеро), тяготея к Вепсской возвышенности. В XIX в. территория, занятая вепсами, входила в состав Лодейнопольского и Петрозаводского уездов Олонецкой губ., а также Тихвинского и Белозерского уездов Новгородской губ. Граница между Лодейнопольским и Белозерским уездами разделяла почти поровну их этническую территорию. От западного побережья Онежского озера поселения вепсов, протягиваясь к юго-востоку, достигали верхнего и среднего течения р. Оять, служившей границей между Лодейнопольским уездом Олонецкой и Новоладожским уездом Петербургской губ. Небольшое число вепсских деревень могло находиться и в Новоладожском уезде, где переписью 1897 г. было зафиксировано 289 вепсов ("чудский язык"). Южнее вепсы встречались отдельными очагами. Самая южная из показанных П. И. Кеппеном вепсских деревень находилась на широте Тихвина, где-то на полпути между Тихвином и Белым озером. В другом направлении, на восток, вепсские поселения протягивались в сторону Белого озера (название которого является "калькой" с вепсского языка), не доходя до него тогда около 25 км. По данным П. Кеппена, в 1848 г. в Олонецкой губ. было 8550, а в Новгородской - 7067 вепсов (45 % от их общего числа). В 1897 г. в Новгородской губ. проживало 9157 вепсов, т. е. около 35.5 % всех вепсов. Их удельный вес в составе сельского населения снизился с 0.9 до 0.7 %. В Тихвинском уезде было 7136, а в Белозерском - 2011 вепсов. Вепсские деревни сохранились в самых глухих местах, население сильно обрусело. По свидетельству современников, народ к северу от Новгорода - типа "более финского": с приплюснутым носом, рыжеватыми волосами.
Данные второй половины XIX в. о прибалтийско-финском населении несколько разнятся, отражая различную степень точности в сборе первичной информации. Так, по П. И. Кеппену, в 1848 г. прибалтийско-финские народы составляли около 25 % уездного населения - 143 627 человек. По данным официальной статистики 1862 г., численность этих же народов была 100 250, или около 20 % населения губернии, причем их доля в Петергофском уезде была определена в 57.5 %, в Шлиссельбургском - 47.2 %, в Ямбургском - 39 %, Царскосельском - 24.8 %, Петербургском - 21.2 %. В 1897 г. численность прибалтийско-финского населения (по заявлениям о родном языке) определена в 160 678 человек, что составляло 23.3 % всех жителей в уездах. В Псковской губ. его доля в 1897 г. составила 2.7 % среди сельского населения, в Новгородской - 1.8 %. В целом по трем губерниям прибалтийско-финские народы составляли от 8 % (1848г.) до 7 % (1897 г.) сельского населения, русские - 90-91 %. Численность и удельный вес других народов были незначительны. Этнический состав населения Северо-Запада России в XVIII - XIX вв. оказывал определенное влияние на хозяйство и быт региона, что необходимо учитывать в исторических и историко-этнографических исследованиях. наверх | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||