ОКРЕСТНОСТИ ПЕТЕРБУРГА. Беломорские промыслы

       По берегам Белаго моря разбросано довольно много деревень, населенных „поморами", - настоящими русскими людьми, рослыми, плечистыми, железнаго здоровья, неустрашимыми, привыкшими смело смотреть в лицо смерти. Они отличаются патриархальными нравами и очень религиозны, чему доказательством служат церкви, находящаяся в каждом селении и по праздникам наполненныя молящимися. Из каждой семьи кто-нибудь, да побывал в обители Соловецкой по обещанию, которое дается обыкновенно в несчастных случаях в море. Впрочем, очень многие придерживаются старообрядчества.
       Деревни поморов производят впечатление тяжкаго, гнетущаго уединения. Хлебопашества здесь мало, или нет вовсе, хотя крестьяне держат коров, которых кормят или сеном, или белым оленьим мхом, размачивая его в наваре из внутренностей и голов трески. Главный промысел поморов составляет рыбная ловля и охота на морского зверя.
       К берегам Белаго моря в известные сроки приходят миллионы сельдей. Поморы, на вопрос, почему сельдь идет из океана в бухты и заливы беломорские, отвечают, что она ищет спасения от морского зверя, двинувшагося также от полюса. Но какие бы то ни было, жители прибрежных деревень получают ежегодно счастливый случай для огромнаго улова рыбы. Сельдь солят местныя крестьянки, пользуясь солью из казенных магазинов, потом ее укладывают в бочки, заготовленныя еще зимою, и в мае месяце отправляют в Архангельск; рыбу же осенняго улова везут в конце сентября. Вместе с грузом едут в Архангельск собственники его, исключительно женщины. Поморския женщины отличаются мужеством, смелостью, привычкой к морю и его опасностям. Боченок сельдей стоить помору себе 19 копеек, а в Архангельске купцы покупают его при обильном улове за 20 к., а при плохом - 25 коп. Следовательно, кто сам работает боченки, тот еще имеет барыш, но кому приходится прибегать к помощи других, для того барыш делается возможным или при очень плохом улове, когда сельдь дорога, или при очень обильном улове, когда ее отправляют большими массами.
       Кроме сельдей, ловится еще у берегов Белаго моря много семги. Семга - рыба удивительная. Едва наступить весна, она начинает пробираться из моря в порожистыя реки севера, при чем с поразительною силой прыгает через пороги. Так, например, в селе Подужемь, в 18 верстах от Кеми, есть огромный порог Ужма, в полверсты длиною. Вечно клокочущий, бушующий, пенящийся, стремительный, он разбивает в щепы бревно в 8 вершков толщиною, и когда подходишь к нему близко, то чувствуешь сотрясение земли. И тем не менее, семга стремительно пробегает вверх по этому порогу, а там, где ей нельзя проплыть, делает прыжки в воздух, часто на 1 1/2 сажени. Войдя в реку, семга живет в ней все лето и осенью мечет там икру. Ее ловят всевозможными способами. Самый губительный способ лова - это лов заборами, когда всю реку перегораживают частоколом, посреди котораго оставляется только одно отверстие с сетью против него. Семга, идя против течения, встречает забор, ищет где бы ей пройти, и, найдя отверстие, попадает в сеть. При этом семга никогда не поварачивает назаде: тайный инстинкт побуждает ее итти все вперед, вверх по реке, поэтому она только тыкает головой в сеть, но прорвать ее, конечно, не может.
Но главные рыбные промыслы поморов происходят на Мурманском берегу, т.е. на северном берегу Кольскаго полуострова. Там ловится огромное количество трески, составляющее любимую пищу северных жителей.
       Оседлаго, и постояннаго населенья очень мало на Мурмане, хотя он имеет около восмисот верст в длину. Там один лишь камень, покрытый мохом. Когда едешь на пароходе вдоль этого берега, то перед глазами проходить зрелище необыкновенно унылое и дикое. Страна имеет вид какой-то окаменелой пустыни. Камень, камень и камень - сердце сжимается, и природа производит впечатление полной безнадежности, точно видишь перед собою не землю, а гробовую доску. Вдоль всего берега разбросаны в различных разстояниях друг от друга так называемыя рыбачьи „становища". Это по большей части небольшие поселки в несколько десятков домиков и землянок. Они пусты зимою и наглухо заколочены, но летом в них кипит жизнь и деятельность, деятельность чрезвычайно трудная, грязная, непривлекательная. На летние промыслы собирается народ издалека, в большом количества. Рабочие, или по-местному „покрутчики" совершают свой путь пешком, поперек Кольскаго полуострова в начале марта, когда еще и не пахнет весною, из беломорских деревень трогаются в путь промышленники, везя багаж, одежду и провизию на маленьких санках. Кольский полуостров внутри почти лишен населения; здесь попадаются только полудикие лопари. Поэтому, на всем пути черёз безконечную снежную пустыню промышленникам приходится проводить ночи, в мороз и метель, на снегу, под открытом небом, согреваясь только у костра.
       Наконец, они достигают Мурмана и его становищ. Дома или станы сделаны из тесу, привезеннаго сюда из Архангельска, и снабжены большою русскою печью. Направо и налево - нары. Помещается в таком стане до 30 человек, да еще здесь сушат снасти, одежду и обувь, так что духота там ужасная. Московские ночлежные дома на Хитровом рынке покажутся дворцом после ночевки в мурманском стане. Немедленно по прибыли, промышленники принимаются за лов рыбы. Устроив становища и оставив там несколько мальчиков, "зуйков" по местному, они выезжают в море в больших парусных лодках, шняках. Рыбу ловят ярусом. Это бечева верст в 5-6 длиною, на которой в разстояниях аршина друг от друга, привязаны более тонкия веревочки с крючками. На крючки насаживают маленькую рыбку, мойву. Отъехав на несколько верст от берега, опускают ярус в море, где он и держится на якорях. Часов черёз 12 он вытаскивается. На крючки попадает крупная треска, около аршина длиною, и ея ловится так много, что вся шняка до краев бывает наполнена ею.
       Наконец есть еще промысел у поморов, это звериный промысел, охота на тюленей в Белом море.
Промысел этот известен под именем „торосоваго" от слова „торос", как у нас на север зовут пловучие льды. Каждый год, в исходе зимы, приплывают в Белое море из океана стада тюленей. К этому времени собираются на берегу промышленники. Они привозят с собою припасы, орудия, снасти и поселяются во временных промысловых избушках, которыя разбросаны везде по берегам Белаго моря. Русские промышленники одеваются в юпы, род малицы из оленей шкуры; на голову надевают лопарскую или самоедскую шапку, на ноги бахилы, т.е. сапоги без каблуков, из тюленей кожи. У каждаго висит черёз плечо лямка, на поясе - нож, а в руках у него палка с железным крючком, которым он бьет зверя по переносице. И вот стоит артель таких промышленников на берегу и ждет. Обыкновенно туман скрывает море и пловучие льды. Но если туман разойдется, то вдруг показывается вдали льдина, вся белая от снега, и на ней лежат, точно черный бисер, тюлени. Тогда промышленники осеняют себя крестным знамением и садятся в лодки.
       В туманный день тюленей подолгу не видно, но по ветру доносится их разговор, иногда за несколько верст. Маленький тюлень, белек тихо пищит, самка, утельга, точно уговаривает его ур, ур, ур... а самец лысун, более грубым голосом точно . приказывает им молчать у, у, у... Тюлени лежат на льду и носятся по морю по воле ветра и течений. Мать кормит своего малютку, при чем она замечательно любит его. Бывали случаи, что промышленники убьют белька и оставят его на льдине. Мать заплачет, закричит, зауркает и бросится в воду. Звери эти плачут как люди, слезы так и льются из их глаз. Но она не отходить все время от трупа своего детища; выйдет, поползает возле и, увидя людей, опять бросается в воду. Так все время, пока не убьют и ее.
Добраться до стада тюленей, отрезать ему отступление в море и перебить как можно больше, - вот в чем задача промышленников. С тюленей снимают кожу с салом, а все остальное бросают в воду. Иногда охота бывает удачна, и тогда на каждаго охотника достается до 200 р. дохода, но часто бывают при этом несчастия с людьми.

Беломорские промыслы.