ОКРЕСТНОСТИ ПЕТЕРБУРГА. В Карелии

       Дикая природа Карелии почти повсюду одинакова и носит общий характер финляндскаго пейзажа, в котором красивыя озера со скалистыми островами, отдельные массивы, болота, огромные леса и порожистыя реки с небольшими водопадами перемешиваются в одно целое, порою достигающее красот, достойных красивейших местностей Европы. Главную особенность финляндскаго пейзажа составляет обилие воды, влияние которой сказывается здесь во всем: и в обилии запутаннаго очертания озер, и в массе реченок, соединяющих различныя системы водных бассейнов, и в разрушении самаго камня финляндских гор, и в обилии лесов, и в массе болот, особенно многочисленных в Карелии и Остроботнии. Почва здесь, можно сказать, повсюду пропитана водою; „стоит только подавить ногою любой клочек земли в Карелии", - сказал один путешественник, - "и тотчас выступить вода". С этим обилием воды прежде всего надо считаться каждому путешественнику по Финляндии, особенно в областях ея, не имеющих еще достаточно хорошо устроенных дорог. Карелия, как и северная: часть Финляндии, вообще не может похвалиться путями сообщения. Никакие походные сапоги и непромокаемые плащи не спасут от сырости туриста, боящагося простуды и воды: десятки раз он будет обстоятельно промочен, проваливаясь в болота и луды, переходя реченки, перебираясь по порогам и плавая на зыбкой лодке по озерам Карелии и Саволакса. Но эти смешанныя сухопутно-водяныя экскурсии и за то сторицею вознаградят его не только великолепием повсюду встречающихся видов, но и массою бытовых особенностей, чрезвычайно обильных в этой части Финляндии.
       Что может быть лучше ранняго утра, встречаемаго где-нибудь на лодке среди озера, отовсюду замкнутаго темными стенами лесов и усеяннаго мелями, образующими причудливые острова? Светлый, золотистый колорит лежит на всей природе, почти незнающей сумерек в светлыя майския ночи. Едва догорят краски вечерней зари, - восток уже начинает пылать, золото и пурпур заливают горизонт, золотят вершины безмолвных лесов, еще свинцово-темную поверхность озера или мрачныя скалы, глядящаяся в него. Беловатый туман, поднимающийся над водою, пронизывается лучами солнца и тонет в прозрачном воздух, в котором слышатся прохладная свежесть утра, аромат сосноваго леса и дыхание откуда-то налетевшаго ветерка. Тихая поверхность озера слегка рябится, тени лесов, глядящихся в него, кажутся неподвижными, а белый парус лодченкн слегка надувается, как крылья . взлетающей птицы. Безмолвная тишина на озере нарушается лишь плеском весел, да игрою рыбок, выпрыгивающих из воды. Но подплывешь ближе к берегу, - и шум полной жизни несется из глубины леса. Чаще всего там слышатся унылые колокольцы бродящаго скота одиноких торбарей, гораздо реже услышишь , - звук человеческаго голоса или крики диких зверей. Попробуешь крикнуть сам по направлению к темно-зеленой стене окружающих лесов, - и эхо несколько раз повторить твои слова, гулко несущияся по безмолвной поверхности озера, прислушаешься внимательнее к звукам природы, - и услышишь отовсюду голоса жизни, обильной и в угрюмых финляндских лесах. Громко на утре кричат крахали, стонут выпи, рыдают гагары и отзывается всякими голосами разнообразная водяная дичь; временами над головою пронесется с резким криком белокрылая чайка или речной хищник, охотящиеся за рыбками, прыгающими на поверхности серебрящейся воды. Выйдешь на берег, - услышишь песни всех музыкантов финляндскаго леса, не обильных количеством, на за то усердных и талантливых певцов. Мелодично посвистывает дрозд, сидя на суку возле своего гнезда; ему вторят реполовы, горихвостки, разнообразныя синицы и прочая мелкая пернатая тварь. Крошечный королек - финляндский колибри - не отстает от лучших певцов леса и неустанно тянет свою тихую, но мелодичную, хотя и однозвучную песнь. Финляндский попугай - клест старается выводить какия-то трели, сидя на вершин, усеянной шишками, сосны. В редких случаях на ранней заре удается услышать на тихих безлюдных озерах Карелии и серебристые звуки лебедя, поющаго не предсмертную, а обыкновенную утреннюю песнь. Однажды мы были настолько счастливы, что слышали в одном глухом плес голоса нескольких лебедей-крикунов сразу. Гораздо чаще слабые звуки лесных певцов покрывают своим мяуканьем иволги и болыше дятлы, усердно стучащие крепкими носами о стволы сосен и елей. Нередко среди этого лесного концерта слышится и чарующая песнь синешейки-варакушки или финляндскаго соловья. Дитя севера, красивая, с лазоревым горлом птичка оживляет своим чудным пеним красоту белых северных ночей; в самой глухой тайге Лапландии можно услышать песню этого единственнаго соперника соловья. Целыя ночи слушал я богатые переливы его песни и под звуки ея забывал, что нахожусь среди болот и лесов Финляндии, далеко от родины, оглашаемой чудными мелодиями настоящаго соловья.
       Порою дикий, но полный красоты пейзаж Карелии оживлялся еще более видом небольшой деревеньки, с раскиданными на берегу красными избушками, высоким профилем кирки и белыми парусами лодок, реявших по поверхности озера. Особенно идилличными казались мне небольшие островки, вкрапленные в озера, и одинокие домики торбарей или мызников, утопающие в темной зелени окружающаго их леса.
       Если чудно хороши были утренники на озерах и в лесах Финляндии, то не менее прекрасны были здесь и вечера, с их ярким колоритом заходящаго солнца, а в особенности светлыя ночи, оглашаемыя неумолчными песнями финляндскаго соловья. Трудно описать впечатление, производимое этими чудными белыми ночами, делающимися положительно волшебными по мере углубления к северу, в дебри, начинающей уже делаться безлюдною, страны! Эти ночи имеют свою жизнь, свои звуки и своих неумолчных певцов: кроме варакушек, чаще в течете их трубят лебеди, рыдают гагары и покрикивают звери финляндской тайги.

В Карелии.