Статью предоставили Марина и Игорь Петровы
сотрудники Куркийокского краеведческого музея.

История Корельской (Кексгольмской) епархии.

---

А. П. Дмитриев.
“Вуокса”. Приозерский краеведческий альманах.
Приозерск. 2000 г.

ВВЕДЕНИЕ

КОРЕЛЬСКАЯ И ОРЕШСКАЯ (КОПОРСКАЯ) ЕПАРХИЯ (1595 - 1617)
Предпосылки открытия епархии. Учреждение патриархии
Предыстория открытия епархии в 1595 г.
Русско-шведские отношения в XVI в.
Экскурс в историю: период расцвета православия в Карелии
Последствия шведского разорения православной Карелии (1580 - 1597)
Экскурс в историю: новгородские архиепископы в Карелии
Епископ Сильвестр (1595 - 1613)
Епископ Павел (1613 - 1616)
Проблема статуса Корельской епархии
Судьба епархии в Смутное время
Столбовский мирный договор
Отношение шведских властей к своим православным подданным в 1617 - 1626 гг.
Участие Макария митрополита Новгородского (1619 - 1626), в судьбе православных жителей Швеции
Православие в шведской Карелии в период с 1627 г. до возобновления Корельской епархии в 1685 г.


Введение

Корельская, или Кексгольмская, епархия была учреждена в самом конце XVI столетия, когда северо-запад России то и дело становился ареной борьбы со шведами за выход к Балтийскому морю вообще и за обладание Корельской землей в частности. Потому и история этого церковно-административного образования оказалась весьма драматичной: почти сразу же епархия потеряла самостоятельность, став викариатством ¹ Новгородской митрополии; в следующем веке, после периода Смутного времени, ее существование на 68 лет прервалось, да и впоследствии епископская кафедра в течение продолжительных временных промежутков пустовала; центр епархии - город Корела (Кексгольм) - не единожды становился средоточием завоевательных устремлений шведов и переходил из рук в руки.
Не удивительно, что когда в 1763 г. Кексгольмскую епархию окончательно упразднили, то, хотя к тому времени с момента ее образования прошло 168 лет, ее фактический “возраст” составлял довольно незначительный, даже по обычным человеческим меркам, срок - всего 56 лет. (Эта цифра составилась из соединения тех временных отрезков, когда епископскую кафедру возглавлял тот или иной архиерей, ибо даже после Северной войны, в мирном XVIII веке, Кексгольмское викариатство в общей сложности 26 лет оставалось вакантным.)
Дважды менялось наименование епископии. Возникнув как Корельская и Орешковская (или Орешская; по другим документам - Копорская) епархия, она в 1685 г. была возобновлена под названием “Корельская и Ладожская”, а в 1759 г. первоначальное имя епархии утратило и указание на древнее название Кексгольма - Корелы (или Корельска - как его именовали иногда в дореволюционной исторической литературе ²). Четыре последних архиерея, в том числе святитель Тихон Задонский, носили титул епископов Кексголъмских и Ладожских. Таким образом, в соответствии с этими переименованиями правомерно выделить три периода в историческом бытии епархии и рассмотреть их отдельно.
Несмотря на то, что круг исторических источников, имеющих отношение к нашей теме, достаточно широк, упоминания в них о людях и событиях, непосредственно связанных с религиозной жизнью края в XVI - XVIII вв., довольно редки. В первую очередь мы опирались на новгородские и псковские летописи, международные договоры, переписные окладные книги, доступные нам послания иерархов и грамоты (жалованные, храмозданные, благословенные и ставленные), а также на скудно сохранившийся эпистолярий. В возможно более полном объеме учитывалась нами и интерпретация названных исторических актов в фундаментальных трудах по русской истории В. Н. Татищева, Н. М. Карамзина, С. М. Соловьева.
Предметом специального исследования наша тема пока не становилась, - вероятно, по той причине, что, на первый взгляд, она кажется весьма окказиональной и малоактуальной по своему содержанию. Однако ей посвящено несколько глав ценного сочинения профессора Петербургской Духовной академии И. А. Чистовича об истории С.-Петербургской епархии (1856), а также отдельные страницы в трудах исследователей церковной истории Новгородской митрополии - протоиерея П. И. Тихомирова (1891 -1897) и К. Я. Здравомыслова (1897). При составлении очерка мы обращались и к другим трудам отечественных и зарубежных историков.
Автор выражает особую признательность финской исследовательнице истории и культуры Карельского края (также известной своими изысканиями в области английской филологии) магистру философии Пауле Кохо - за научные консультации по истории лютеранского прихода Кексгольма-Кякисалми.

Корельская и Орешская (Копорская) епархия (1595 - 1617)

Предпосылки открытия епархии. Учреждение патриархии
Образованию епископата в Карелии предшествовали важные церковно-политические события. Как известно, в 1589 г. стараниями светских властей на Руси была учреждена патриархия. Феодор Иоаннович (“Мягкосердый”), последний царь из династии Рюриковичей, позаботился о церковном устроении “Третьего Рима” - Русского православного царства ³, принявшего пальму первенства в христианском мире ⁴ после падения двух первых его “столиц” - папского Рима и захваченного турками Константинополя.
26 января 1589 г на Московский патриарший престол был возведен митрополит Иов - ставленник фактического правителя государства, царского шурина Бориса Годунова. К тому времени существовало две митрополии: Северо-Восточная, или Московская, объединявшая 16 епархий, и Юго-Западная (Литовская, или Киевская) ⁵. Если сравнивать с восточными патриархиями: Константинопольской, Александрийской, Антиохийской и Иерусалимской, - то поражает малочисленность архиерейских кафедр на Руси. Однако именно географическая обширность епархий во многом определяла их государственную значимость, а также внутреннее самосознание.
Эта чисто русская традиция с трудом, но преодолевалась. Согласно так называемой “Утвержденной грамоте об избрании первого московского патриарха” преобразовывалась высшая церковная иерархия. Было произведено возвышение титулов архиерейских кафедр: четыре из них, в том числе Новгородская, были признаны митрополиями, а шесть - наименованы архиепископиями. Кроме того, предполагалось открыть восемь новых епископий. Этот последний проект, можно сказать, остался на бумаге. В 1589 г. из названных в документе семи епархий учредили только Псковскую. Тогда же, по-видимому, должна была быть открыта и Корельская епархия (правда, в самой грамоте она не была названа, но последняя, восьмая епархия там никак не была поименована вообще ⁶), однако фактически из-за внешнеполитических обстоятельств - ее образование отодвинулось на 6 лет - до 1595 г. (Позже, в 1602 г., учредили еще и Астраханскую епископию.)

Предыстория открытия епархии в 1595 г.

Русско-шведские отношения в XVI в.
Судя по тому, что первым делом образованы были именно эти епископии - Псковская и Корельская, - совершенно очевидно, что таким образом русские стремились дополнительно (в духовно-правовом отношении) закрепиться на северо-западе России, и в частности - на Карельском перешейке. От своих прав на прибалтийские окраины древней Новгородской области Русское царство никогда не отказывалось, напоминая о своих притязаниях то дипломатическим путем - языком грамот, то посредством оружия. Шведы, конечно, не оставались в долгу. И особенно страдала при этом Корельская земля.
Впрочем, уже в начале XVI в. в результате внутренних междоусобий и организации бесконечных завоевательных походов Швеция оказалась до такой степени разорена и истощена, что вступивший в 1523 г. на престол Густав I Вааса (или, в традиционной огласовке. Ваза) вынужден был прислушаться к доводам благоразумия. Его двухлетняя война с Россией закончилась в 1557 г. заключением с Иоанном Грозным удачного для Москвы мира на 40 лет. Но при наследниках короля Густава, его сыновьях Эрике XIV (1560 - 1568) и Юхане III (1568 - 1592), Швеция вновь была ввергнута в пучину войн.
В напряженные 60-е годы, когда Россия вела Ливонскую войну с Литвой, Курляндией и Польшей, а Швеция - свою “Семилетнюю войну” (1563 - 1570) с Данией, русской, так же как и шведской, стороне было не до открытой борьбы и они воздерживались от боевых действий.
Разрыв произошел в начале 70-х годов. Развязанная при Юхане III (женатом на сестре польского короля Катарине Ягеллонике) война продолжалась с небольшими перерывами 25 лет. В 1580 г., после нескольких вооруженных нападений, шведы захватили Корелу. Попытки русского военного командования освободить город ни к чему не привели, и по Плюсскому мирному соглашению 1583 г. - весь Корельский уезд остался за Швецией и, таким образом, вся Западная Карелия превратилась в шведскую провинцию. Впервые за свою историю Корела на целых 17 лет оказалась под инославной чужеземной властью.
Уже с 1581 г. в городе Кореле (или, как он стал теперь называться, - в “Кексгольмской крепости”) по распоряжению верховного шведского наместника губернатора Бойе был назначен особый “проповедник крепости”. Построили в то время и деревянную кирху, которая вскоре каким-то образом была разрушена (вероятнее всего - сгорела). В 1583 г. было приказано возвести на том же месте новую кирху. Так со сменой населения исконно православного города в нем в одночасье сменилась и религия - и новые жители-лютеране начали изменять облик завоеванного города, застраивая его памятниками своей любви к Богу.
Однако официально временем основания лютеранского прихода считается 1611 год ⁷.
Вообще же, описанный выше поход шведов под предводительством знаменитого полководца Понтуса Делагарди (правильнее: де ла Гарди) был настолько опустошительным, что в одном Корельском уезде из 4041 двора осталось всего лишь 440 дворов - остальные были разорены или уничтожены вовсе ⁸.
Только после успешной для России пятилетней войны со Швецией, завершившейся Тявзинским мирным договором 1595 г., Корельская земля была уступлена Московскому государству. С конца 1597 г. началось возрождение Корелы. Приняв город от шведов, известный своим благочестием царь Феодор Иоаннович, как подчеркивает Н. М. Карамзин, “вместе с воеводами послал в Кексгольм и святителя, чтобы очистить там православие от следов иноверия” ⁹.
Так была образована новая епархия на северо-западе страны, благодаря чему значительно упрочивалась русская власть в этом регионе: она приобретала и непосредственную (здесь, на месте) духовно-вероисповедную поддержку в лице епископа. Это было важно, на наш взгляд, еще и потому, что в Финляндской лютеранской церкви в 1554 г. было учреждено два епископства - Абоское и Выборгское (епископы Мартти Скютте и Паавале Юстен) ¹⁰, и Корела как форпост православия на Карельском перешейке без своего епископа на столь внушительном “иерархическом” фоне формально теряла значение такого религиозного центра.
Кроме того, еще тогда, когда шведы были католиками - около 1354 г., - в Або была основана первая финляндская библиотека, а в 1355 г. - “малое училище”. В начале XV в. в Выборге при соборной церкви открылись “низшая школа” и библиотека ¹¹. В 1548 г. бывшим ректором кафедральной школы в Або, впоследствии епископом Абоским Михаэлем Агриколой был опубликован в Стокгольме первый перевод Нового Завета на финском языке, а через три года епископ Выборгский Паавале Юстен перевел Псалмы Давидовы и Пятикнижие Моисеево ¹². Финский в то время даже не был письменным языком, поэтому эти переводы имели большое общекультурное значение и, как известно, заложили основу литературного финского языка.
Не исключено, что и Корела благодаря своей епископской кафедре в будущем должна была стать и центром просвещения в регионе.
Экскурс в историю: период расцвета православия в Карелии
О том же, что число православных в русской Карелии XVI в. достигало внушительной цифры, можно судить хотя бы по количеству храмов в самой Кореле и уезде и - что еще существенней - по динамике роста их числа, а также увеличения церковных причтов за две первые трети XVI в. (с 1500 по 1568 год) - по данным имеющихся в нашем распоряжении писцовых книг. Перечислим эти церкви и назовем немногие дошедшие до нас имена клириков Корелы XVI в., не модернизируя их написания (но исправляя явные описки, встречающиеся в древних документах).
Согласно “Переписной окладной книге по Новугороду Вотьской пятины Корельского городка с уездом 7008 года” (то есть 1500 г.) на посаде города значились 6 храмов: соборная церковь Воскресения Христова с полным причтом духовенства при ней (священник о. Марко, диакон о. Якуш Киров и причетники), приходская Спасская церковь (причт: настоятель о. Семен, церковный сторож Микитка Васков сын) и четыре монастырских - Никольская, Георгиевская (указан священник о. Трофим) ¹³, Воскресенская и Иоанно-Предтеченская ¹⁴. Никаких особых подробностей в указанной Переписной окладной книге нет ни о городских церквах, ни о монастырях; упоминается еще диакон о. Олексей, но не сказано, в каком храме он служил. Отмечено и наличие в городе (точнее в приписанном к нему “Сванском Волочке”) “двор Валаамского монастыря у часовни” ¹⁵ - ранний предшественник нынешнего Валаамского подворья в Приозерске.
Спасская церковь (если верить новгородским писцам Дмитрию Китаеву и Никите Губе Моклокову, составившим вышеназванный документ) уже в конце XV в. не имела, в отличие от Воскресенского собора, значения погостенской - то есть в основном административно-территориальном образовании “погосте”, на которые делился уезд и по которым раскладывались подати и повинности, не являлась главной церковью (весь погост, кстати, именовался Воскресенским Городенским и охватывал сам город Корелу и его окрестности). Это подтверждает и тот факт, что земельные владения Воскресенского собора в разных погостах несоизмеримы с теми наделами, что принадлежали Спасской церкви. Поэтому сомнение вызывает категоричное утверждение И. С. Шаскольского: “городской собор св. Спаса <...> был центром религиозного культа в городе и во всей Корельской земле” ¹⁶. Впрочем, не исключено, что так оно и было, но только в другой (более ранний?) исторический период. К слову сказать, с древней Спасской церковью связано старинное сказание о корельском “муже необычной храбрости и силы” Валите, или Варенте, завоевавшем для Новгорода всю Лапландию; впоследствии окрещенный Василием, он был погребен в церкви Святого Спаса ¹⁷.
Теперь обратимся к “Писцовой книге Водской пятины 1568 г.” Инши Васильева Булгакова и Посника Шипилова. В ней содержится больше сведений по интересующей нас теме. Так вот, за без малого 70 лет в городе Кореле появились еще один монастырь (Троицкий) и церковь (Ильинская), а число клириков заметно возросло.
К этому времени, следовательно, на посаде города и в непосредственной близости от него располагались 3 церкви и 5 монастырей:
1) собор Воскресения Христова с приделом (то есть особым добавочным алтарем) во имя Сергия Чудотворца - очевидно Валаамского; причт: три священника - о. Григорей Олексеев, о. Иван Григорьев и о. Насон, диакон о. Ондрей, дьячок Микитка Иевлев ¹⁸;
2) церковь Святого Спаса; настоятель - о. Епифаний ¹⁹;
3) церковь Святого Илии Пророка; причт: священник о. Ондрей Иванов сын, дьячок Иванко Бакланов, пономарь Гриша ²⁰;
4) “монастырь Николы Чудотворца на усть речки Федоровки”; церковный причт: священник о. Василей Григорьев, диакон о. Иван Степанов, дьячок Петруша Иванов Романов и безымянная проскурница (то есть просвирня) ²¹;
5) “монастырь Девичь Великого Христова мученика Георгия” (или Егорьев, Юрьев); причт: священники о. Василей Семенов и о. Фома Никифоров, дьячок Самылко Гаврилов ²²;
6) “монастырь Живоначальныя Троицы, строенье старца Герасима”; из церковного причта в Писцовой книге указаны, видимо, только не монашествующие: дьячок Пятой Нечаев сын и проскурница Настасья ²³;
7) “монастырь на усть реки Узервы Ивана Предтечи”; игумен - о. Протасий ²⁴.
Между прочим, названы имена еще четырех корелян -представителей духовного звания, но без уточнения, к причту какой церкви они принадлежали: это дьячок Бориско Васильев Демидова, проскурня Степанида и два старца - Сенька и Иванко ²⁵ .
Пользуясь сведениями, полученными благодаря археологическим раскопкам и извлеченными из писцовых книг - см. План-реконструкцию “Корела в XVI веке”, приложенную к одной из статей М. И. Мильчика и учитывающую план города, составленный шведами в первой половине 1630-х гг. ²⁶, - можно с большей или меньшей степенью уверенности указать, где именно в нынешнем Приозерске находятся те места, которые более 400 лет назад украшали церковные и монастырские сооружения.
Воскресенский собор располагался в самой Старой крепости, там, где ныне Краеведческий музей. Спасская церковь - на одноименном острове, территория которого теперь принадлежит военному санаторию; находился храм неподалеку от нынешних северных ворот. На Ореховской стороне, в районе недавно открывшегося магазина “Народные промыслы”, что напротив продуктового (“Тройки”), предположительно располагалась Ильинская церковь.
Никольский монастырь, судя по всему, являлся архитектурной доминантой восточной части Корелы: он находился на Иломанской улице - в том месте, где теперь стоит средняя школа № 4 - вероятно, в районе спортплощадки. Егорьевский женский монастырь был такой же доминантой северного пригорода и располагался, по нашему мнению, на берегу Вуоксы в самом конце нынешней Береговой улицы, - в XVI в. где-то здесь начиналась Велецкая-Егорьевская улица. Последний, Троицкий монастырь находился, как полагает А. Н. Кирпичников, на так называемом Зимнике ²⁷ - в том районе, где теперь железнодорожный вокзал, а возможно, и немного севернее. За пределами посада, примерно в двух верстах от города у самого устья Узьервы-Вуоксы, располагалась Иоанно-Предтеченская обитель; кстати, на монастырской земле находилось немало амбаров корелян ²⁸.
Кроме того, в приписанном в административном порядке к посаду Корелы небольшом торговом селении (“рядке”) “на Ладожском озере на Сванском Волочке” в 1568 г. были еще две новые церкви: во имя Живоначальной Троицы (причт: настоятель о. Фома Григорьев, дьячок Борисов и пономарь Фетча Вахромеев) и Николы Чудотворца ²⁹.
А если продолжить сопоставление писцовых книг 1500 и 1568 гг., то легко обнаружить еще три (!) новые церкви в самом Воскресенском Городенском погосте. Видимо, главная из них - во имя Николая Мирликийского чудотворца (причт: священник о. Лука Кузьмин, дьячок Гордейко Федоров, пономарь Филипко Олферов, проскурня Овдотья) ³⁰. А в двух “волостках”: “в Коврале” (возможно, в районе нынешнего Кузнечного-Каарлахти) и “на Тюрье” (теперь, кажется, где-то неподалеку от Плодового-Пюхяярви) - были возведены соответственно Введенская церковь (причт: священник о. Карп Гаврилов, дьячок Родивонко, проскурня Домна) ³¹ и церковь во имя Преображения Христова (причт: священник о. Костянтин, дьячок Михалко, пономарь Иванко, проскурня Наталья) ³².
Теперь скажем несколько слов о церквах Корельского уезда. Согласно Переписной окладной книге 1500 г. в нем, помимо Воскресенского Городенского погоста с несколькими православными приходами, насчитывалось еще 6 приходов, соответствовавших административно-территориальному делению на погосты:
1) “Михайловской Сакульской” над Сванским озером (по названию карельского селения Саккола - ныне Громове, близ озера Суванто - теперь Суходольское; к югу от города Корелы), с церковью Архангела Михаила; причт: священник о. Сава, дьячок Олешко, церковный сторож Палка и проскурница Татьяна ³³;
2) “Васильевской Ровдужской” к югу от Суванто (по имени карельского селения Рауту - в настоящее время Сосново), с церковью Василия Великого; причт: священник о. Яков, дьячок Еська, церковный сторож Окулко ³⁴;
3) “Богородицкой Кирьяжской” на севере от Корелы (от названия селения в погосте Кирьяж - нынешнего поселка Куркийоки), с церковью Рождества Пресвятой Богородицы; причт: священник о. Кузьма, дьячок Гаврилка, сторож Лучка, проскурница Орина ³⁵;
4) “Никольской Сердовольской” (от дореволюционного названия Сортавалы - Сердоболь, нынешнего города на северном побережье Ладоги), с церковью Николая Мирликийского чудотворца; причт: священник о. Исак, дьячок Гридко, сторож Оверкейко ³⁶.
5) “Ильинской Иломаньской” севернее Сердоболя (по названию одного из небольших озер; этот погост был наиболее удаленным от Новгорода - на 550 верст), с церковью Святого Илии Пророка; причт: священник о. Иван, церковный сторож Гридка ³⁷;
6) “Воскресенской Соломянской” на северо-востоке от Ладожского озера (от названия карельского селения Салми), с церковью Святого Воскресения Христова; причт: священник о. Василей, дьячок Кирилко, сторож Селиверстик ³⁸.
К сожалению, в Писцовую книгу 1568 г. не были включены описания Иломанского и Соломенского погостов, а сведения о Кирьяжском и Сердобольском погостах не вошли в опубликованный фрагмент документа ³⁹. Поэтому скажем немного только о церквах трех погостов: Сакульского, Ровдужского и Соломанского (все эти названия нами не унифицировались, и их написание скопировано из рассматриваемых писцовых книг).
В Михайловском Сакульском погосте указан не один, а три храма. Про погостенскую Михайло-Архангельскую церковь дополнительно сказано, что в ней два придела: “Богоявленного Бога Спаса нашего Христа” и “Николы Чудотворца”. Увеличился церковный причт: теперь в нем значатся целых три священника - о. Афанасий Исаков сын, его сын о. Иван и о. Андрей Иванов сын; диакон о. Денесей Фомин сын; два дьячка - Нечайко Григорьев и Третьячко Иванов; пономарь Гриша Кузьмин и проскурница Полагея. Интересно, что только при этой церкви (судя по Писцовой книге) были “дворци старцовы” - вероятно, кельи монашествующих: указаны старец Микулка Окулов и три “старицы” - Наталья, Матренка и Анница. Питались они “от церкви Божьи” ⁴⁰.
Помимо этого, в том же погосте, “у озера Свята” (то есть Пюхяярви-Отрадное), находились церковь Покрова Пресвятой Богородицы и “теплая церковь” Николы Чудотворца. В состав причта входили священник о. Иван Осифов сын, диакон о. Терентей, дьячок Игнаш Семенов, пономарь Кирилко Ортемьев и проскурня Овдотьица ⁴¹.
В Васильевском Ровдужском погосте в церкви Святителя Василия Кесарийского указан придел Николая Чудотворца; кроме того, названа теплая церковь в честь Успения Пресвятой Богородицы (в Писцовой книге: “Успение Пречистые”). В причте состояли два священника - о. Иван и о. Григорей Филиповы дети, диакон о. Конан, дьячок Федько, пономарь Якуш, проскурница Мавра ⁴².
Благодаря немногим сохранившимся фрагментам описания Воскресенского Соломанского погоста удается выяснить, что в главной церкви Святого Воскресения Христова был “придел Рождество Пречистые”; также указана теплая церковь Николы Чудотворца. Причт здесь был поменьше: священник о. Семен Семенов, дьячок Иевик Ермолин, пономарь Игнаш Яковлев и проскурник Тимоха ⁴³.
К сказанному следует добавить, что огромное религиозно-просветительское и культурно-организующее значение в тот период имели для Корельской земли (да и всего северо-запада страны) такие крупные обители, как Валаамская и Коневская. Многие деревни считались монастырскими владениями. По подсчетам Р. Б. Мюллер, только в погостах Корельского уезда этим двум твердыням православия принадлежало соответственно 222,5 и 162,5 обеж (фискальная, окладная единица, приблизительно означающая участок земли, обрабатываемый одним человеком с помощью одной лошади) ⁴⁴.
Были деревни и в собственности городских корельских монастырей - Никольского, Иоанно-Предтеченского и Егорьевского ⁴⁵. Некоторые селения назывались “церковными” (как правило, по одному на погост), и их население отдавало третью часть урожая хлеба причту погостенской (или приходской, не имеющей такого значения) церкви ⁴⁶.

Последствия шведского разорения православной Карелии (1580 - 1597)
Конечно, 17 лет шведского владычества над русской Карелией не прошли даром (к тому же военные действия, как уже говорилось, начались десятью годами раньше - с 1570 г.). Недавно только - в 1527 г. - принявшие лютеранство шведы в ходе официальной реформации изъяли имущество своих католических церквей и монастырей. Уж тем более не щадили они святыни Православной Церкви. Были поруганы, разграблены и сожжены многие древние храмы и монашеские обители, в том числе Коневская и Валаамская (известно, что царь Иоанн Грозный прислал в Староладожский Васильевский монастырь список имен более 80 убиенных валаамских иноков для поминовения ⁴⁷). Вероятно, тогда же был уничтожен Сенной (Сеннянский) монастырь, который, по всей видимости, располагался на острове между Валаамом и Коневцом и впоследствии так и не был восстановлен.
В самой Кореле еще до захвата города, в 1573 г., такой печальной участи подвергся Иоанно-Предтеченский монастырь ⁴⁸, находившийся, как было сказано, за пределами посада. Не менее трагично сложилась судьба и четырех городских монастырей, в том числе женского Егорьевского, разоренного шведами с особой жестокостью ⁴⁹, а также четырех церквей - соборной и трех приходских.
В Москве об этом, конечно, знали, поэтому и пытались в 1583 г. выкупить у шведов Иван-город, Яму, Копорье и Корелу. Не случайно тогда, во время переговоров в устье реки Плюссы близ Нарвы, московские послы - боярин князь Федор Шестунов и думный дворянин Игнатий Татищев - передали шведской стороне (сановникам Клаасу Тотту и Понтусу Делагарди) требование русского царя вернуть Корелу и другие города, ибо, говорили послы, “государь наш христианский хочет монастыри и церкви христианские воздвигнуть по-прежнему, чтоб Имя Божие славилось, потому что теперь все эти места разорены” ⁵⁰.
Во время этих переговоров Делагарди утонул при переправе через реку Нарову, что было воспринято в России как проявление гнева Господня за его “безбожное окаянство”. Об этом дали знать царю, и от его имени пришел ответ: “Писали вы нам, что Пунтус Делагарди утонул; сделалось это Божиим милосердием и великого Чудотворца Николы милостию” ⁵¹.
Само собой понятно, что когда, к примеру, город Корела, обезлюдевший после жестокой осады, пожаров и разграбления, начиная с 1580 г. стал обустраиваться пришлым шведским населением, то, восстанавливая городские укрепления и возводя себе жилища и молитвенные дома, захватчики меньше всего заботились о воссоздании православных храмов или часовен. Так что, возвратив в 1597 г. Корелу, русские первым делом стали возрождать свои святыни, а кроме того, строить епископские палаты - для постоянного местопребывания правящего архиерея.

Экскурс в историю: новгородские архиепископы в Карелии
Правда, в Кореле, в самой крепости, и раньше был архиерейский дом - на случай приезда новгородского архиепископа. В Переписной окладной книге 1500 г. читаем: “А внутри города в Кореле двор наместнич да двор владычн пуст” ⁵², в Писцовой же книге 1568 г. этот двор уже почему-то не упоминается. Дело в том, что из-за отдаленности карельских приходов и неудобства переездов (в Юго-Западной Карелии было только два города: Выборг и Корела, а небольшому селению не всегда под силу было предоставить достойный ночлег владыке и его свите) тот очень редко обозревал эти приходы своей епархии. Так, в продолжение целого XV века лишь раз, под 6927 (то есть 1419) годом, в Степенной книге сообщается о “поезде” новгородского архиепископа в Карелию ⁵³.
К тому же после покорения Новгорода Московской державой (1478 г.) преосвященный утратил многие свои земли в Карелии, которые стали собственностью великого князя и, частично, были отданы на содержание корельскому наместнику. По крайней мере, в Переписной окладной книге 1500 г. о большом количестве земельных владений говорится, что они когда-то “были за владыкою”, а в Писцовой книге 1568 г. такие ремарки уже отсутствуют.
И все равно, если верить английскому посланнику Джилсу Флетчеру, даже в 1580-х гг. Новгородская митрополия была самой доходной в России: только ее глава ежегодно получал со своих поместий сумму в 12 тысяч рублей, тогда как сам патриарх - всего 3 тысячи ⁵⁴. Эти последние обстоятельства, по-видимому, также способствовали учреждению новой епархии: тут планы царя и патриарха уже не ущемляли интересов новгородских митрополитов.

Епископ Сильвестр (1595 - 1613)
Первым епископом Корельским и Орешковским был назначен Сильвестр. Скорее всего официально его величали немного иначе, потому что на личной его печати была “прямострочная надпись”: “Божиею милостию Епископ Селивестр Корельский и Орешьский” ⁵⁵.
Однако в некоторых документах его титул, как указывалось выше, именуется иначе: “епископ Корельский и Копорский”. Так, в частности, он был назван в “Записке о Царском дворе, церковном чиноначалии, придворных чинах, Приказах, войске, городах и пр., датируемой 1610 - 1613 гг., то есть тем временем, когда шведы один за другим захватили Корелу и Орешек ⁵⁶. Духовный писатель священник М. Ф. Архангельский, автор обстоятельного очерка истории С.-Петербургской епархии (1871), полагает, что упоминание при титуловании корельского епископа разных городов означает то, что, помимо Корелы и Орешка, “влияние его простиралось на Ладогу и Копорье” ⁵⁷. А церковный историк А. В. Карташёв вообще утверждает, что у Корельской епископии был “подвижный центр”, который “базировался на Олонецкий край” ⁵⁸.
Заманчиво, однако, было бы предположить, что здесь мы имеем дело (конечно, не с ошибкой переписчиков!) - с принципиальной терминологической неустойчивостью, позволяющей вобрать в название нового архиерейского титула побольше топонимов, которыми дополнительно (в церковно-правовом отношении) закрепляются за Россией возвращенные ей в 1595 г. города (в данном случае - Корела, Орешек, Копорье).
Сведения о епископе Сильвестре, как и о большинстве иерархов того времени, крайне скудны. В XVI в. он упоминается в числе архимандритов московского Симонова монастыря. Хиротонисан во епископы он был в 1595 г., как раз при учреждении новой кафедры ⁵⁹. Судя по всему, жил он в самой Кореле, потому что еще в августе 1609 г. царь Василий Шуйский, отправляя свою грамоту с распоряжением сдать город шведам, адресовал ее прежде всего “богомольцу нашему епископу Селивестру”, воеводам Д. Т. Мышецкому и В. Т. Аврамову, игуменам, протоиерею (!) и священникам городских церквей ⁶⁰. Сохранились и другие исторические источники, которые свидетельствуют о том, что владыка Сильвестр совместно с воеводой И. М. Пушкиным в 1609 - 1611 гг. организовывал оборону Корелы.
В 1611 - 1613 гг., оставаясь формально епископом Корельским (он этим своим званием подписался под актом об избрании на царство Михаила Феодоровича Романова в 1613 г. ⁶¹), Сильвестр был назначен управляющим Вологодской и Великопермской архиепископией, уже 4 года ⁶² пустовавшей после кончины прежнего владыки Иоасафа, и возведен в сан архиепископа. Это служебное повышение оказалось напутствием на крестный путь, на подвиг исповедничества. В те годы в Вологодском крае особенно зверствовали поляки и русские “воры” - сторонники Самозванца (это были прежде всего так называемые “черкасы” - украинские казаки ⁶³). В 1612 г. в самой Вологде при разорении церквей были убиты 3 протоиерея, 34 священника, 6 диаконов и 6 иноков, а, к примеру, в Спасо-Прилуцком монастыре погиб 91 монах. А. В. Карташёв отмечает: “Взятого в плен еп. Сильвестра издевательски мучили; четыре ночи держали под стражей, много раз таская на казнь и отпуская вновь, пока не вынуждены были освободить” ⁶⁴.
В Псковской летописи под 1613 г. отмечается, что в октябре архиепископ Сильвестр приехал в Псков: “В 7121 <1613> году на Вознесеньев день поставиша на царство Государя царя и великого князя Михаила Феодоровича.
На второй год приехал во Псков епископ Селивестр Корелский октября 28” ⁶⁵. Псковская и Изборская (или: Иван-городская ⁶⁶) епископская кафедра стала последним местом его служения (назначен он был еще в июне ⁶⁷), так как 1 декабря 1615 г., в трудное для псковичей время осады Пскова шведами, их владыка почил о Господе ⁶⁸.
Епископ Павел (1613 - 1616)
Сменил Сильвестра в Кореле епископ Павел, возглавлявший епархию в течение короткого времени - с 1613 г. до своей смерти в 1616 г. ⁶⁹. Имя этого иерарха сохранилось только в некоторых церковных документах, где значится лишь в общих списках архиереев, в летописях же упоминания о нем вовсе отсутствуют. На этом основании К. Я. Здравомыслов, архивариус архива и библиотеки Св. Синода, делает категоричный вывод о том, что такого епископа вообще не существовало, тем более что начиная с 1609 г. вплоть до 1617 г. не только Карелия, но и вся Новгородская земля находились под властью шведов ⁷⁰.
С этим суждением согласиться трудно. Ведь, если владыка Павел и занимал - хотя бы номинально - кафедру Корельского епископа, он вполне мог жить, к примеру, в Новгороде. И надо признать, что ничего невероятного в таком назначении не было. Даже напротив - пока вся Корельская земля (до заключения Столбовского мирного договора) была ареной непрекращающейся борьбы между Россией и Швецией и её официальный государственный статус оставался неопределенным. Московская патриархия безусловно была заинтересована в том, чтобы сохранить епископское преемство именно в Корельской епархии.
Трудно поверить и в то, что в официальные списки церковных иерархов XVII в. (эпоха, максимально приближенная к периоду Нового времени) мог попасть выдуманный, “мифологический” персонаж.
А если местопребыванием преосвященного Павла стал какой-либо из новгородских монастырей, то, значит, имен но с этого архиерея и берет начало традиция, неукоснительно соблюдавшаяся впоследствии: все епископы Корельские (Кексгольмские) последующего времени проживали в известных обителях Новгорода - чаще всего это были Антониев и Юрьев монастыри.

Проблема статуса Корельской епархии
Не вполне ясен и вопрос о первоначальном статусе Корельской епархии. И. А. Чистович утверждает, что она сразу возникла как викариатство ⁷¹, а К. Я. Здравомыслов подчеркивает, что при учреждении своем это была самостоятельная епископия, но вскоре она была подчинена Новгородской митрополии ⁷². Представляется, что справедливее последнее суждение, но и оно нуждается в корректировании.
Во-первых, в Соборном уложении 1589 г., согласно которому предполагалось открыть 8 новых епископий, все они задумывались как самостоятельные - там не говорится об их иерархическом подчинении каким-либо митрополиям или архиепископиям ⁷³.
Во-вторых, статус викариатства как такового возникает в Русской Церкви довольно поздно: только в 1698 г. Петр Великий разрешил киевскому митрополиту Варлааму (Ясинскому) “для слабости здоровья” избрать себе коадъютора (помощника). Впервые звание “викарий” встречается в 1707 г. как раз в связи с назначением - после долгого перерыва - епископа Корельского и Ладожского Иоиля. (Возможно, неприемлемым казалось поначалу само слово “викарий” - ведь, как известно, римский папа официально называется “викарием Иисуса Христа”, а его наместники - легаты - “викариями апостолов”.)
Следовательно, логично предположить, что статус викариатства для Корельской епархии на первых порах даже не предполагался и только впоследствии (по нашему мнению, в 1685 г.) возникла идея викариатства, но лишь как временная мера - на тот период, пока вся Карелия не будет освобождена от шведов и на ее территории окончательно не упрочится русская власть.
В то же время И. А. Чистович полагает, что “зависимость корельского викария от новгородского архиепископа выражалась полным подчинением ему в делах церковного управления” ⁷⁴. При этом ссылается петербургский профессор на тот факт, что единственная известная нам ставленная грамота священнику Корельской епархии была скреплена митрополитом Новгородским ⁷⁵.
Рассмотрим детальней этот документ. Грамота датирована 22 марта 7107 (1599) г., и дана она “на утверждение” в иерейском звании диакона Никольской церкви Кирьяжского погоста о. Офонасья Яковлева сына. В этом документе (он опубликован в числе 5 других “ставленных грамот”) обращает на себя внимание - на фоне обычных этикетных формулировок - особая, твердая интонация преосвященного Сильвестра, который указывает, что он поставил в свое время о. Офонасья в чтецы, затем в подьяконы, дьяконы и, наконец, “совершил в попы <...> в свою <!> епископью”. На обороте грамоты, действительно, - “собственноручные подтверждения” - подписи новгородских митрополитов Варлаама (1592 -1601) и Исидора (1603- 1619). Но это не должно нас смущать: дело в том, что рядом опубликована ставленная грамота ростовского архиепископа от 29 декабря 7040 (1532) г. некоему “попу Василью”, которую также “собственноручно” подтвердили два других архиепископа ⁷⁶. Видимо, такова была в то время обязательная форма церковного делопроизводства. Иначе придется считать истинным нелепое, по сути, допущение, что Ростовская архиепископия тоже могла быть чьим-то викариатством!
Таким образом, нашему предположению о самостоятельном статусе Корельской епархии в первый период ее существования ничего не противоречит. Более того - этой гипотезе есть и подтверждение. Академик П. М. Строев в своем известном труде о российской церковной иерархии и монастырских настоятелях (СПб., 1877), составленном, как указано на титульном листе, “из достоверных источников”, вообще убежден в том, что Корельская епархия не только была всегда самостоятельной, но и после того, как ее упразднили (по данным Строева это случилось в 1610 г.), она никогда не возобновлялась, а начало Новгородскому викариатству исследователь полагает лишь с 1708 г., с вышеупомянутого назначения на кафедру епископа Иоиля ⁷⁷. Любопытно то, что Строев не упоминает о каком-либо преемстве между Корельской епархией XVII в. и одноименной епархией XVIII в.
Правда, он, как уже отмечалось, приводит малоубедительную датировку учреждения епархии (1593 г.) и хиротонии епископа Сильвестра (1593 г. или даже 1599 г.). Но объясняется это вовсе не произволом ученого, а путаницей в датах, порой допускавшейся переписчиками в старинных документах. (Не исключено и то, что в последующем какие-нибудь новые самоочевидные данные, напротив, докажут достоверность датировок, указанных Строевым, и опровергнут общепринятые сегодня факты.)

Судьба епархии в Смутное время
В трагическую эпоху для всего Русского государства особенно пострадала Корельская земля, причем не от поляков-католиков и русских сторонников Лжедимитрия, а от своих союзников шведов. Как известно, еще в феврале 1607 г. Карл IX, враг Польши и ее короля Сигизмунда (своего племянника), через выборгского наместника предлагал помощь русскому царю в борьбе с внешним нашествием и внутренними врагами и даже прислал на границу своих послов для переговоров. В то время царь Василий Иоаннович Шуйский еще надеялся на свои силы и через корельского воеводу князя Мосальского отказался от шведской поддержки. Позже Шуйский еще раз отверг предложенную Карлом помощь ⁷⁸.
Однако положение изменилось после того, как царские войска в целом ряде сражений потерпели сокрушительное поражение и Самозванец выстроил себе столицу (Тушино) под Москвой. Племянник русского царя князь М. В. Скопин-Шуйский был направлен в Новгород, чтобы оттуда вести переговоры с Карлом о помощи. В феврале 1609 г. шведы обязались выслать пятитысячное наемное войско, а к нему “еще неопределенное количество войска в знак дружбы к царю” ⁷⁹. Но за эту помощь Корела с уездом передавалась Шведскому королевству.
К договору прилагалась “дополнительная запись”, в которой говорилось и о судьбе церковного имущества епархиального центра. Согласно этой “записи” требовалось “спустя одиннадцать недель, начиная с того времени, как шведы уже начнут служить царю, очистить город Корелу и отдать ее королю, вывезши из церкви образа и всякое церковное строенье, а из города - пушки, пищали, зелья, ядра, выведши всех русских людей и корелян, которые захотят идти на Русь” ⁸⁰. Все остальные города шведы обещали “не воевать и не занимать”, причем специально оговаривалось обязательство шведской стороны, чтобы ее ратные люди “не жгли и не разоряли, над иконами не ругались” ⁸¹, а немного позднее, в “договорных взаимных записях” от 17 декабря 1609 г., шведский военачальник Якоб Понтус Делагарди вновь подтверждал свое обязательство “людей не побивать и не грабить и насилства никоторого не чинить, и церкви не пустошить...” ⁸².
В уже упоминавшейся “Грамоте царя Василия Иоанновича Шуйского, адресованной населению города Корелы и уезда, о сдаче города” от 30 августа 1609 г. это требование объяснялось прежде всего тем, что от иноверцев-захватчиков “учало быти <...> православной нашей християнской вере ругателство великое...” ⁸³. Царь предписывал вывезти, между прочим, “Божье милосердье образы, и всякое церковное строенье, и колокола <...> из Корелы и из монастырей изо всех храмов...” ⁸⁴, за что обещал переселившимся в глубь России корелянам хорошее жалованье, ругу, податные льготы.
В 1610 г. посланные Карлом войска под командованием Делагарди дошли до самой Москвы, но потом отступили. Очень скоро, воспользовавшись свержением царя Василия Шуйского с престола, они из союзников превратились во врагов и завоевателей и тут же стали с легкостью попирать все свои договорные обязательства. Шведы занимали русские города, варварски опустошали всю Новгородскую землю, в том числе и Карелию, - разрушали и сжигали монастыри и храмы, расхищали святыни, убивали и брали в плен православных христиан. Новгородский митрополит Исидор и воевода князь И. Н. Одоевский позже писали Делагарди: “... честные обители и святые Божий церкви <...> разорены и разграблены; и мощи многих святых из гробов выметаны и опоруганы, и колокола многих церквей <...> вывезены в Свейское государство...” ⁸⁵.
Шведы вновь сравняли с землей только что восстановленные Валаамскую и Коневскую обители, да и всё Приладожье подверглось безжалостному разорению: храмы были сожжены, священники убиты или изгнаны.
Впрочем, такое вероломство шведов в эпоху европейских религиозных войн легко объяснимо: они все были еще неофитами своей недавно народившейся религии, а потому с особой ревностью и даже неистовством предавали огню и мечу святыни “еретической схизмы” (то есть Православия).
Страшные последствия это лютеранское нашествие имело для Корельской епархии. Не случайно святитель Игнатий (Брянчанинов), посетивший Валаам в 1846 г., в своем очерке, посвященном этому паломничеству, писал: “Достойно замечания, что селения, сохранившие православную веру, находятся не на самом берегу Ладожского озера, не на пути завоевателей, но глубже в Финляндии, за горами, за болотами, естественными оградами страны: там затаились, спаслись они от взора и религии протестантов. В это время многие финны перебежали в Россию для сохранения веры: <вы> встречаете их потомков православных в Новгородской и Тверской губерниях” ⁸⁶.
Особенно плачевной оказалась в эти годы участь епархиального центра - Корелы. Этот город шведы разоряли как бы на “законных” основаниях: жители не желали подпасть под власть иноверного короля и потому наотрез отказались выполнить требование царя Василия Шуйского сдать город чужеземцам. Шведы приступили к осаде непокорной твердыни. Более полугода героически оборонялся гарнизон Корелы под руководством своего воеводы И. М. Пушкина и святителя Сильвестра. Когда 2 марта 1611 г. город Корела вынужден был капитулировать, из трех тысяч (по другим сведениям - двух тысяч) его жителей и воинов-защитников в живых осталось около ста человек, и все они ушли в русские владения. В их числе был и епископ Сильвестр, в том же году переведенный в Вологду - управляющим архиепископией.
Новгородский летописец так описывал эти события: “Прииде некоторый князь немецкий, именем Яков Пунтусов Делагард <...> и взя град Корелу и засяде, всею областию Корелскою обовладе, и многие тамо беды учини” ⁸⁷. В июле шведам удалось захватить и Новгород. Несмотря на обещания не разорять храмов и монастырей, по всей Новгородской земле в первую очередь страдали православные святыни.
Т. С. Мальгин в своем известном “Зерцале российских государей...” (СПб., 1794), составленном “по достоверным российским бытописаниям”, рисует поистине апокалиптическую картину: “Опустошили более 70 знатных монастырей и 1500 церьквей с осквернением и поруганием святыни, обдиранием со св. образов богатых золотых и серебряных окладов, привесов и украшений, рассеканием на части рак и гробов святых и поругательным извержением из оных честных мощей. Словом, не щадили никаких ни самых священных вещей, ни таинственных ⁸⁸, ни церьковных утварей, одежд, книг и колоколов, ниже самых маловажных и, кажется, уже немногокорыстных, как-то: свеч, ладана, деревянного лампадного масла и прочего тому подобного и к похищению удобного” ⁸⁹. До нас дошло народное предание о том, что в те годы “к обычному церковному молитвосло-вию сзывали народ ударом в деревянную доску, ибо боялись выказать утварь, имеющую хоть какую-нибудь ценность. Говорят, что к этому времени относится и употребление в здешних монастырях и церквах при богослужении оловянных и деревянных потиров и дискосов...” ⁹⁰.

Столбовский мирный договор
Разорение Карелии продолжалось вплоть до 1617 г., когда Россия, измученная и ослабленная интервенцией и внутренними нестроениями, вынуждена была уступить Швеции Корельский уезд (или, как теперь он стал называться, “Кексгольмский лен”) и Ингерманландию ⁹¹. В связи с этим назначение в Финляндию особых епископов было прекращено и сама архиерейская кафедра закрыта.
Но как же по Столбовскому договору и в предварительных соглашениях регламентировался конфессиональный вопрос? Еще 17 июля 1611 г., после захвата шведами Новгорода, был заключен договор между Делагарди, с одной стороны, и новгородским воеводой И. Н. Одоевским и митрополитом Исидором - с другой. Шведская сторона, в частности, обязывалась “не делать никакого притеснения православной вере, не трогать церквей и монастырей, уважать духовенство и не трогать его доходов” ⁹².
Священник М. Ф. Архангельский полагает, что это была временная уступка Делагарди, последовательно проводившего в жизнь не только политические, но и религиозные планы своего короля - по введению лютеранства в завоеванные страны ⁹³. Об этих миссионерских замыслах по отношению к народу, уже более шести столетий как просвещенному Христианством, как раз в то время откровенно разглагольствовал лютеранский писатель М. Шаум в своем сочинении “Tragedia Demetrio Moscovitica” (1614), начавший со снисходительной похвалы силе религиозного духа россиян: “... Господь показал в русском народе доброе начатие к зачатию евангельского (то есть евангелического) учения и к распространению Христианской церкви <...>. Отныне мы уже не против москвитян в пользу папы, но за москвитян должны молить Бога, да присоединит их к Своей овчарне” ⁹⁴.
И действительно - когда в 1615 г., после неудачной осады Пскова, шведы согласились на перемирие сроком на год, они уже отказались гарантировать русским неприкосновенность веры.
Посредниками в последующих переговорах Швеции и России согласились выступить Голландские Генеральные Штаты. В отчете нидерландских посланников содержатся интересные подробности и по религиозному вопросу. 2 марта 1616 г. русские предложили свои условия перемирия со шведами. Однако тех в проекте договора как раз не устроило требование “не разрушать церквей и монастырей, не увозить жителей и не вывозить колоколов и пушек”. Шведские уполномоченные заявили, что “король в городах, которые занимает в России, будет пользоваться вполне правами своими, не допуская, чтобы кто-либо ставил ему в этом условия, а что он вовсе не намерен принимать приказаний или условий от русских” ⁹⁵.
Видимо, во избежание разногласий по этому вопросу в Столбовский договор вообще не вошло специальное положение о церквах и монастырях, священниках и мирянах. Правда, там все же было сказано несколько слов о церковном имуществе, которое продолжали грабить шведы, в Столбове они обещали ничего больше не вывозить из церквей и монастырей и вернуть в Новгород колокола, не только похищенные, но и купленные законным путем ⁹⁶.

Отношение шведских властей к своим православным подданным в 1617 - 1626 гг.
Православное население Карельского перешейка, не сумевшее или не захотевшее переселиться в глубь Московии в 1611 -1617 гг., более чем на сто лет оказалось под властью иноверного шведского короля. Резко изменившиеся условия требовали особых усилий со стороны Русского государства по устроению церковной жизни на некогда принадлежавших ему территориях. В этом отношении особенно важен был первый десятилетний период - до 1627 г.
Каковы же его особенности? Во-первых, судя по некоторым известным науке документам, в этот временной отрезок было максимально ослаблено религиозное давление на православных карел и русских. Во-вторых, именно в эти годы (1619 - 1626) правящим архиереем в Новгороде был митрополит Макарий II, который, как пишет К. Я. Здравомыслов, всё время своего святительства употребил на церковное обустройство прежде всего той части своей паствы, что оказалась на шведской территории ⁹⁷.
Эти события столь важны для нашей темы, что имеет смысл рассмотреть их детально и по отдельности.
Мягкая, даже на первых порах толерантная политика шведского правительства по конфессиональному вопросу объяснялась, на наш взгляд, двумя основными причинами. Прежде всего, новые власти пытались приостановить поток беженцев и, заботясь об экономической выгоде, боялись, что податное сословие вновь завоеванных земель может резко сократиться.
И действительно, волна переселения (точнее, тайного бегства) православных жителей Карелии в тверские и сопредельные с ними земли поднимается, по данным такого видного исследователя, как Д. В. Бубрих, уже только начиная с 1627 г. ⁹⁸. К сходному выводу приходит и Ю. В. Готье, который констатирует, что русские переписные книги 1620-х гг. “молчат” о переходе корел из-за рубежа и только в Бежецкой и Новоторжской книгах 1646 г. он нашел первые упоминания об их присутствии в этих краях ⁹⁹. Разумеется, приведенные свидетельства ни в коем случае не опровергают того самоочевидного факта, что православные бежали с нажитых мест и до Столбовского мира, и сразу после его заключения.
Поэтому следует уточнить сведения о “лютеранском гнете”, обычно приводимые в отечественных исследованиях, в которых затрагиваются вопросы русско-шведских отношений. Так, С. И. Кочкуркина, опираясь на ценную монографию Р. Б. Мюллер “Очерки по истории Карелии XVI - XVII вв.” (Петрозаводск, 1947), пишет: “... шведские власти насильственно обращали карел в лютеранство. Если, к примеру, дворянин отказывался переходить в лютеранство, его лишали имений. Крестьяне же участвовали в содержании пасторов, платили им за обряды крещения, венчания, отпевания, если даже и не пользовались их услугами. Жалобы на притеснения и насильственное крещение присутствуют в обращениях крестьян к шведскому королю и русскому царю” ¹⁰⁰. В такой “красочной” картине, на наш взгляд, слишком уж сгущены краски (подробнее об этом мы скажем ниже); но принципиально важно, что если подобные проявления религиозной нетерпимости и имели место, то, по нашему убеждению, не сразу же по заключении Столбовского мира, а только впоследствии.
И, помимо уже названных социально-экономических мотивов, следует сказать еще об одной, не менее существенной причине, вынуждавшей шведские власти не выказывать до поры до времени своих истинных намерений в отношении конфессиональных предпочтений бывших подданных русского царя.
Дело в том, что с началом эпохи Реформации (XVI в.) вся Европа оказалась расколотой на два больших враждебных лагеря, причем к началу XVII в. стало ясно, что со временем борьба католичества и протестантизма только обостряется. Столь напряженное международное положение обязывало лютеранское правительство Швеции действовать “мягко и осторожно”, с “открытым дружеским расположением” по отношению к своим православным подданным - как справедливо отмечают составители книги “Православная Церковь в Финляндии” (СПб.,1893) ¹⁰¹. Добавим, что такая позиция шведских властей не просто была весьма благоразумной, но и позволяла укрепить, так сказать нравственный авторитет государства.
Конечно, было бы явным преувеличением объявить шаги шведского правительства в этом направлении - осуществлением принципа свободы совести. Однако для эпохи столь резкого религиозного противостояния, каков был весь XVII век, конфессиональную политику Швеции на новозавоеванных ею территориях, наверное, можно назвать уникальной.
С одной стороны, вскоре по завоевании российских городов в них стали возводить лютеранские кирхи, причем нередко просто приспосабливали под них бывшие русские церкви. Так, священник М. Ф. Архангельский отмечает: “В городе Орехове (ныне Шлиссельбург) древний православный храм, построенный при основании крепости новгородским епископом Василием, был обращен в шведскую кирху” ¹⁰².
То же произошло и в Кореле. Видимо, уже в 1611 г. первый пастор лютеранского прихода Хенрикус Винтер перевез лучшую в городе Воскресенскую соборную церковь с территории Старой крепости на Спасский остров. К новоявленной кирхе пристроили звонницу с колоколами, на которой были и башенные часы, указывавшие время. Но все сгорело в 1634 г. С самого начала в Кексгольмский приход в течение 100 лет входило Пюхяярви (ныне поселок Плодовое). В 1624 г. шведский король Густав II Адольф определил село Уннункоски (в настоящее время - Горы в Мельникове) в качестве усадьбы для пастора и назначил особые платежи из казенных сумм специально на содержание кексгольмской кирхи.
Однако, с другой стороны - сразу же по заключении Столбовского мира, в 1618 г., шведы ходатайствуют перед московским правительством о том, чтобы игумены, священники и диаконы для православных церквей по-прежнему поставляемы были новгородским митрополитом. Любопытно, что шведский посол Густав Стенбук, привезший это ходатайство в Москву, особо просил, чтобы русские власти “не запрещали” духовенству Корельской земли приходить в Новгород, а “митрополиту б их приимати и благословляти и разрешати в духовных делех по-прежнему, и чтоб тем людем от митрополита и от попов и от русских людей укоризненных слов и налогов и бесчестья не было” ¹⁰³. Как будто кто-то запрещал!
Московские бояре, вероятно заподозрив какой-то тайный умысел в такой заботе лютеран о православной пастве, отвечали уклончиво: дескать, мирское правительство не судит церковных дел и потому не может запрещать духовенству приходить из зарубежных городов к новгородскому митрополиту. Разрешить затруднение могло лишь авторитетное духовное лицо, какового в столице на тот момент не оказалось: будущий патриарх Филарет (Романов), отец первого царя из новой династии, в то время томился в польском плену.

Участие Макария митрополита Новгородского (1619 - 1626), в судьбе православных жителей Швеции
Окончательно вопрос был решен немного позже, после того как, согласно условиям Деулинского перемирия, произвели обмен пленными и Филарет, вернувшись в Москву, был посвящен в сан патриарха Всероссийского (24 июня 1619 г.). К этому времени Новгородскую кафедру уже три месяца как возглавлял вышеупомянутый митрополит Макарий. Ему и поручено было “общим советом власти духовной и гражданской” ¹⁰⁴ обратиться ко всем зарубежным православным с особой грамотой, призывающей их к единству и общению с Русской Православной Церковью. Дело представлялось столь важным, что царский посланник Илья Наумов даже привез “образцовый список”, отталкиваясь от которого преосвященному Макарию надлежало составить эту грамоту ¹⁰⁵.
В ней, в частности, говорилось: “... понеже вы бесте преже чада церковная, и сего ради и ныне не хощу вас отревати ¹⁰⁶, но паче сочетовати <...>, аще и под державою есте иного владетеля и краля, но несть достойно разлучатися вам духовного порождения, в нем же родистеся и доныне стоите и пребываете <...> не отреваю вас приходити ко мне и, по превосходящему нашему чину, благословение и продление во всяких духовных делах от нас приимати и антиминсы ¹⁰⁷ и вся, яже церквам Божиим влепоту, подавати вам хотим <...>. О ругательных же словах и сумненья о сем никому имети не достоит, понеже благочестивая вера притесненья никому не творит, но паче всем всюду благословение простирает” ¹⁰⁸.
Кроме того, перед митрополитом Макарием вставало много дополнительных проблем: надо было решить вопрос, давать ли в зарубежные церкви антиминсы (хотя в своей грамоте 1619 г. владыка уже обещал их поставлять по требованию верующих), дозволять ли восстановление ветхих церквей и постройку новых, да и вообще - трудно было нести всю полноту ответственности за пастырей и пасомых, недосягаемых для непосредственного митрополичьего надзора.
Со многими из возникавших недоумений Макарий обращался в Москву. Так, в 1622 г. он испрашивал позволение строить новый храм для Иломанского прихода - прежняя, Ильинская церковь была сожжена шведами. Дело, казалось бы относящееся к разряду духовного ведомства, в сложившейся ситуации могли решить только светские власти.
Царь 14 ноября послал особую грамоту новгородскому воеводе князю Д. И. Мезецкому, согласно которой соизволял разрешать отныне и впредь возведение и освящение церквей для православных, проживающих за рубежом, а также повелевал посылать по их просьбе освященные антиминсы. Ильинскому священнику о. Иеву были даны благословенная грамота на новый храм и антиминс ¹⁰⁹. Кроме того, разрешалось переправлять единоверным шведским подданным святое миро и поставлять им священников и диаконов.
В то же время русские власти весьма сочувственно относились к своим бывшим соотечественникам-беженцам: их, как правило ¹¹⁰, назад не выдавали, несмотря на неоднократные запросы и настойчивые требования шведской стороны. В конце концов, когда бегство православных карел и русских приобрело массовый характер, московское правительство обязалось даже уплатить за них громадные во тем временам деньги - 190 тысяч рублей, из которых 70 тысяч - золотом ¹¹¹.
Более того - известно, что в 1624 г. новгородский воевода князь Г. П. Ромодановский получил тайную царскую грамоту от 15 августа, согласно которой ему предписывалось не выдавать шведской стороне прибывающих из-за рубежа представителей духовного звания, а отсылать их в Москву или на Белоозеро и в Вологду на жительство. На запросы же шведских властей предлагалось отвечать, что тех или иных беглецов “посяместа в сыску в нашей стороне не объявилось”. Эта грамота интересна еще и тем, что сквозь холодный стиль ее официальных формулировок прорывается боль за судьбу русских единоверцев в Швеции:
“... а они б нашим людем в вере тесноты не чинили и не гонили, а учнут в вере теснить и гоненье чинить, и им поневоле будет бегать...” ¹¹².
В дополнение к приведенным сведениям, демонстрирующим в общем-то светлую, “казовую” сторону взаимоотношений лютеранской власти и ее православных подданных, надо сказать и о том, что шведы позволяли карелам (кстати, само собой понятно, что все дела такого рода осуществлялись через посредство гражданских властей) не только приходить к новгородскому митрополиту ради благословения или поставления на священническое место, но и путешествовать по Святым местам Русской земли. Правда, существовал специальный царский указ, регламентирующий эти паломничества. Послан он был в Новгород 31 января 1629 г., уже при преемнике митрополита Макария, преосвященном Киприане (Старорусенникове; 1626- 1635), в ответ на запрос: можно ли пускать в “каменный город”, к Софийскому собору и к мощам новгородских чудотворцев, прибывающих из-за рубежа православных.
Воеводам князю Д. М. Пожарскому и М. Ф. Глебову предписывалось “про тех людей <...> розведывать горазно, не пошатались ли которые в вере и не пристали ль к люторской вере...”. Богомольцев, успешно прошедших такое испытание, пускали лишь к посадским церквам, а к собору Софии Премудрости Божией вообще запрещалось кого-либо из заграничных паломников допускать. Понятно, что для принявших лютеранство был закрыт доступ и на посад ¹¹³.

Православие в шведской Карелии в период с 1627 г. до возобновления Корельской епархии в 1685 г.
Однако - при всей видимой благосклонности к чуждой вере (терпимой шведами, быть может, потому, что она не была католической) - их правительство чем далее, тем более предпринимало шагов совершенно иного рода.
Уже при короле Густаве I Адольфе (1611-1532) в Стокгольме была устроена русская типография, в которой славянскими буквами печатались сочинения, имеющие отношение к лютеранскому вероисповеданию. Причем публиковали таким образом книги и для русских на их родном языке, и для карел - на финском. По крайней мере, в библиографических росписях И. П. Сахарова указаны два старопечатных издания “Катехизиса” Мартина Лютера на русском языке и одно - на финском, но славянскими буквами ¹¹⁴. И. А. Чистович упоминает и о попытке печатать русские книги шведскими буквами. По его же данным, типография была упразднена около 1683 г. ¹¹⁵.
Для кого предназначались все эти издания? Конечно, для православных карел и русских - ведь других подданных, знающих старославянский язык (на котором велось богослужение в Русской Церкви), у шведского короля не было. Следовательно, в отсутствии открытых притеснений в вере и явного стремления к тотальной “лютеринизации” новой провинции началась предварительная подготовка почвы для миссионерской пропаганды.
И. А. Чистович со ссылкой на труды Я. К. Грота, основанные в свою очередь на шведских источниках, сообщает и о том, что после выпуска книг на кириллице “Густав Адольф назначил особые награды как тем православным, которые выучат Лютеров катехизис, так и шведским пасторам, которые будут говорить проповеди на русском языке. В то же время лютеранским пасторам приказано было, посредством увещаний, склонять русских к оставлению церковных уставов и обрядов, не согласных с лютеранскими” ¹¹⁶.
В эти же годы широко переводятся на финский язык богослужебные книги и сборники молитвенных песнопений (первое такое собрание издал еще в 1616 г. пастор Гемминг). В 1642 г. на финском вышла и полная Библия - “по Лютерову переводу”, переизданная в 1685 г. ¹¹⁷.
При дочери Густава Адольфа королеве Христине (1632 -1654), как сообщают шведские историки, православные “просили себе у константинопольского патриарха особого архиепископа или митрополита для управления церковными делами тамошнего края; патриарх назначил одного монаха, но его заключили в Абоскую крепость. По поводу новой просьбы русских о том же шведское правительство ответило, что для Ея Величества королевы унизительно позволять им искать епископа или священников вне шведских владений и что лютеранский суперинтендент Нарвы или Ниеншанца получил право посвящать им священников, кого они сами для себя выберут, только с условием, чтобы новоизбираемые священники предварительно в Стокгольме приносили присягу в верности правительству” ¹¹⁸.
Сам Чистович, приведший это сообщение, сомневался в его достоверности, так как в отечественных источниках о столь важных событиях ничего не говорится. Однако, например, священник М. Ф. Архангельский с полным доверием относился к этим шведским свидетельствам ¹¹⁹. С одной стороны, действительно, здесь немало подозрительного: прежде всего странным кажется постановление, по которому лютеранский суперинтендент (начальник церковного округа) посвящает православных иереев, - слишком уж явны неканоничность и, следовательно, бессмысленность этой процедуры. С другой стороны, документально не подтверждается наличие какого бы то ни было конфликта (например, между шведскими светскими властями и русскими), из-за чего возникла бы необходимость подыскивать взамен новгородского архиерея другого попечителя православных приходов. (Отметим к тому же, что это сообщение как бы предвещает будущую судьбу Православной Церкви в Финляндии, когда она с 1923 г. все-таки оказалась под омофором константинопольского патриарха.)
О законотворчестве, имеющем отношение к православным, в эпоху правления первого шведского короля из Пфальцского дома, двоюродного брата Христины Карла Х Густава (1654 - 1660), исторические источники ничего не сообщают. Известно только, что непрерывные войны этого периода начиная с 1656 г. резко усилили отток православных карел на русские земли ¹²⁰.
Сразу же после вступления на шведский престол четырехлетнего Карла XI (1660 - 1697) его регенты поспешили заключить мир со всеми соседними державами, с которыми воевал Карл X. Среди мер, направленных на преодоление внутренних смут и беспорядков, было и официальное подтверждение прав и привилегий православного населения. В “Жалованной грамоте шведского короля Карла XII ругодивским и ивангородским русским людям”, датированной 4 июля 1662 г., им позволялось “себе выбрать попов по своей вере и от своих землян, которые самем им любо, или от таких людей, которые преже в земли живали и для войны оттуль выехали...” ¹²¹.
Такие выборы священников, слишком уж напоминающие протестантские обычаи, предлагались, правда, как временная мера, но зато ставилось обязательное условие: эти новоизбранные иереи должны так жить, “как и иным добрым верным подданным подобает”, а за богослужениями “прилежно и всегда” за короля и его страну Господу сердечное моление (ектинью) возносить, причем “по тому форму и таким обычаем, как их супер<интен>дент тамо будет научать” ¹²².
Как видим, этот документ, свидетельствующий об усилении лютеранского давления на православных, позволяет заключить, что вышеприведенные сообщения о событиях, случившихся в правление королевы Христины, не столь уж беспочвенны. Тем более, что в той же грамоте содержится специальное положение о русских людях, которые добровольно перейдут в лютеранство или окрестят в эту веру своих детей, - им обещалось дарование особых “вольностей”. И тут же повелевалось вернуть отнятые у русских “церковные запасы, и книги, и образы, особно кои в церкви в Иванегороде” ¹²³ (видимо, жалоба на эти притеснения и явилась непосредственным поводом для Высочайшей грамоты).
Проходит немногим более двух лет - и 29 ноября 1664 г. от имени Карла XI тем же иваногородским посадским людям даруется “привилегия” (так и именуется документ) “веры своей попов и божественная пения волно держать, без мечтания и всякой мешкоты...” ¹²⁴. Тогда же было введено в действие и постановление, в общем-то противоположное по смыслу: перекрещенцы, оставившие православие, освобождались от различных платежей и повинностей ¹²⁵.
Однако через некоторое время шведы перешли к политике насильственного насаждения своей веры в среде православных христиан. Первыми (еще в более ранний период) подверглись такой атаке оставшиеся на шведской территории дворяне: А. М. Гиппинг сообщает о том, что у тех из них, кто продолжал держаться отеческой веры, отбирали имения ¹²⁶. Но это было привилегированное сословие, - понятно, что в XVII в. правительство лютеранской страны не могло позволить себе иметь инославных помещиков.
Другое дело - простое карельское население, в одночасье причисленное к лютеранским приходам по тому лишь признаку, что говорило на финском языке ¹²⁷ (очевидно, это правительственное распоряжение не отличало финский от карельского языка). Видимо, этим и следует объяснять приведенные нами выше сообщения Р. Б. Мюллер и С. И. Кочкуркиной о том, что православные вынуждены были платить лютеранским пасторам за требы и содержать их. Официально все финноговорящее население считалось исповедующим евангелическую веру.
Справедливости ради следует сказать, что шведское правительство специальными постановлениями обеспечило содержание духовных лиц православного вероисповедания. Они были полностью уравнены в этом отношении с лютеранскими пасторами, то есть не получали ни казенного жалования, ни определенного количества хлеба от прихожан или начальства, но пользовались “десятиною всего, что уродится каждому приходскому хозяину от хлеба, овощей и домашних животных” ¹²⁸. Заменить ее можно было и денежным эквивалентом. Сбор десятины происходил трижды в год: перед праздниками Пасхи, св. Олава и Рождества Христова. Взимались деньги и за совершение церковных треб, причем плата определялась централизованно ¹²⁹. Все это регулировалось особой королевской резолюцией 1681 г.; позже, в 1694 г., вышли еще два указа такого рода - они опубликованы И. А. Чистовичем в приложении к его труду ¹³⁰.
Конечно, это законодательное равноправие русских священников и шведских пасторов едва ли уравнивало их имущественное состояние, особенно после того, как карелы, не знавшие русского языка, отошли к лютеранским приходам. Вероятно, на первых порах они продолжали (может, и тайно) окормляться у прежних своих батюшек, а вот платить обязаны были прежде всего пасторам. По крайней мере, известно, что некоторые православные причты (например, Иломанского и Либелицкого приходов) оказались в таком бедственном положении, что им “полагалось от русского правительства жалованье в придаток к доходам от прихожан, именно 60 р. священнику и по 30 - церковникам” ¹³¹.
В заключение первой главы расскажем о религиозной жизни Кексгольма рассматриваемого периода. К сожалению, сведений о городском православном приходе у нас нет (не исключено, что в тот период - после того, как еще в 1611 г. русское население покинуло Корелу, - православная жизнь в городе на время прервалась).
Лютеранский же приход разрастался: бывало и так, что он вбирал в себя и столь большие селения, как Каукола (ныне Севастьяново), Ряйсяля (Мельниково) и Пюхяярви (Плодовое). Взамен сгоревшей в 1634 г. кирхи в 1636 - 1638 гг. построили новую, и она была самым заметным сооружением в Кексгольме той поры. Находилась она там же, где и первая кирха, переделанная из Воскресенского собора, - возле площади на южной стороне Спасского острова. В 1651 г. возвели и звонницу - известно, что на ней было два колокола.
В 1650-х гг. на том месте, где ныне перекресток улиц Калинина и Красноармейской (точнее, жилой дом с парфюмерным и книжным магазинами на первом этаже), возвышалась еще одна кирха - исполненная в готическом стиле. Рядом располагалось кладбище. Богослужение здесь совершалось не на шведском, а на финском языке. Война 1656 - 1658 гг., как известно, затронула и Кексгольм. Особенно напряженным был бой 10 июля 1856 г. на Скалистом острове (Каллиосаари) - где сейчас городской парк культуры и отдыха. Русские войска разнесли эту кирху на бывшей Федоровской стороне. Тогда же была подожжена кирха в крепости, но пожар удалось затушить.
Но злая судьба преследовала кексгольмских лютеран. В 1662 г. кирха и колокольня, а также новый орган, часы - все сгорело. Позднее, в 1664 г., договорились, что Йосеппи Каарелайнен построит новую кирху с гонтовой крышей. Каждому человеку надо было принести для изготовления кровли по 100 дощечек, остро сточенных с одной стороны и с пазом вдоль другой. В “апокалиптическом” 1666 г. на этой кирхе установили новые башенные часы. Но 1679 год был для Кексгольма черным годом: почти весь город сгорел в огне пожара, в том числе и кирха. Временно под богослужения приспособили одно из достаточно просторных помещений в крепости.
В 1681 г. - после всех мытарств с деревянными кирхами - было принято решение возвести в Кексгольме первую на всем Карельском перешейке каменную кирху. Место выбрали уже не на площади в крепости, а напротив острова Каллиосаари, который, как заметили в 1656 г., расположен гораздо выше, чем Новая крепость (то есть бывший Спасский остров). Именно поэтому новое место должно было иметь стратегическое значение в будущих войнах. В том же 1681 г. Карл XI санкционировал денежные сборы на эту кирху в самой Финляндии и в Швеции. Строительство началось в 1684 г., а освящали это городское чудо, гордость кексгольмцев 20 февраля 1692 г. Заранее скажем, что позднее, когда город вновь стал принадлежать России, это здание было превращено в православный собор Рождества Пресвятой Богородицы. Но это уже совсем другая история.


1. Викариатство - церковно-административный округ, подчиненный митрополии (архиепископии); его глава - викарный епископ - является духовным наместником, заместителем главенствующего архиерея. В России викарии поначалу назывались коадъюторами. Назад
2. См.: Православная Церковь в Финляндии: Напечатано по распоряжению г. Обер-прокурора Святейшего Синода. - СПб., 1893. - С. 21, 23 и др. Назад
3. Интересна историческая параллель: последний царь следующей династии - Николай II, - как известно, явился инициатором восстановления патриаршества и даже сам еще в 1905 г. сообщил членам Св. Синода “о своей готовности отказаться от монаршего служения, с тем чтобы занять патриарший престол” (Алферьев Е. Е. Император Николай II как человек сильной воли: Материалы для составления Жития Св. Благочестивейшего Царя-Мученика Николая Великого Страстотерпца. - Джорданвилль (Нью-Йорк): Св.-Троицкий монастырь, 1983.-С. 88). Назад
4. Конечно, речь идет о реальном первенстве, а не о формальном, которое исторически удерживали четыре восточные патриархии, составлявшие свою особую иерархию согласно так называемым “преимуществам чести”. Впрочем, в 1590 и 1593 гг. по требованию Москвы дважды созывался собор высших восточных патриархов, однако желаемого третьего места (ср.: “Третий Рим”) вместо пятого московскому патриарху так и не дали (см.: Платонов С. Ф. Сочинения: В 2 т.- СПб.: ИНТФ“Стройлеспечать”, 1994.-Т. 2.-С. 140-141). Назад
5. См.: Отечественная история: История России с древнейших времен до 1917 г.: Энциклопедия: В 5т.-М.: Бол. Рос. энциклопедия, 1996.-Т. 2:Д-К.-С. 145. Назад
6. См.: П<ономаре>в С. Иов, первый патриарх Московский и всея Руси // Русский биографический словарь. -СПб., 1897.-[Т. 8]: Ибак - Ключарев. -С. 305. -Далее применяется сокращение: РБС. Назад
7. Православная Церковь в Финляндии. - Прил. - С. 38. Назад
8. См.: Крохин В. П. История карел // Русская старина . - 1908. -Т. 134, июнь. - С. 58. Назад
9. Карамзин Н. М. История государства Российского: В 3 кн. - 5-е изд. - СПб., 1843. (Репр. изд.: М.: Книга, 1989). - Кн. III. - Т. X, гл. III. - Спб. 98. Назад
10. См.: Чистович И. А. История Православной церкви в Финляндии и Эстляндии, принадлежащих к Санкт-Петербургской епархии.- СПб., 1856. - С. 63. Назад
11. См.: Чистович И. А. Указ. соч. - С. 51. Назад
12. См. там же. - С. 77. Назад
13. См.: Переписная окладная книга по Новугороду Вотьской пятины Корельского городка с уездом 7008 года / Изд. И. Д. Беляевым II Временник Императорского Московского общества истории и древностей Российских. -1852. - Кн. XII. - С. 5-6 (паг. 2-я). - Далее при ссылках на это издание используется сокращение: ПОКВП. Назад
14. Как правило, в ПОКВП городские монастыри упоминаются только при перечислении их земельных владений в Корельском уезде. Назад
15. ПОКВП.-С. 6. Назад
16. Громов В. И., Шаскольский И. П. Приозерск. - 3-е изд.,испр. и доп. - Л.: Лениздат, 1976. -С. 15. -(Сер. “Города Ленинградской области”). -Здесь же, на с. 13, упоминается некий Введенский монастырь в Кореле, о котором молчат источники XVI в. Назад
17. См.-.Карамзин Н. М. Указ. соч. - Кн. III. -Т. XI, гл. 1 - Стб. 27. Назад
18. См.: Писцовая книга Водской пятины 1568г. / Изд. И. А. Черняковой //История Карелии XVI-XVII вв. в документах/АН СССР. Карел, фил. Ин-тяз.. лит. и истории и др. - Петрозаводск; Йоенсуу, 1987. - С. 55, 56. - Далее: ПКВП Назад
19. Там же. - С. 56 Назад
20. Там же. - С. 70, 73. Назад
21. Там же. - С. 57, 64. 65, 67, 74. Назад
22. Там же. - С. 56, 58, 64, 74. Назад
23. Там же. - С. 60, 71,74. Назад
24. Там же. - С. 74. Назад
25. Там же. - С. 58, 67, 71,72. Назад
26. Мильчик М. И. Основные этапы градостроительной истории Приозерска (Корелы-Кексгольма) // Архитектурное наследие и реставрация: Реставрация памятников истории и культуры России / Рос. респ. специализир. науч.-реставрац. об-ние “Росреставрация”. - М., 1990. - С. 82, рис. 1. Назад
27. См.: Кирпичников А. Н. Опыт комплексного использования писцовых книг и исторической топографии для характеристики средневекового русского города (по материалам Корелы XV- XVII вв.) // Вспомогательные исторические дисциплины. - Л.: Наука, 1979. - Вып. XI. - С. 78. Назад
28. ПКВП.-С. 74. Назад
29. Там же. - С. 75-76. Назад
30. Там же. - С. 78. Назад
31. Там же. - С. 82. Назад
32. Там же. - С. 106. Назад
33. ПОКВП.-С. 33. Назад
34. Там же. - С. 76. Назад
35. Там же. - С. 120. Назад
36. Там же. - С. 143. Назад
37. Там же. - С. 170. Назад
38. Там же. - С. 179. Назад
39. ПКВП. - С. 53 (Предисловие Г. М. Коваленко и И. А. Черняковой). Назад
40. Там же. - С. 113-114 Назад
41. Там же. - С. 131. Назад
42. Там же. - С. 148. Назад
43. Там же. - С. 171. Назад
44. См.: Мюллер Р. Б. Очерки по истории Карелии XVI-XVII вв. / Ин-т истории, яз. и лит. Карело-Финской базы АН СССР. - Петрозаводск: Гос. изд-во Карело-Финской ССР, 1947. -С. 23-24, 80. Назад
45. ПКВП.-С. 110,111,146-147,165-166,168-169. Назад
46. См., например; ПОКВП. - С. 76, 117,143. Назад
47. См.: Чистович И. А. Указ. соч. - С. 61. Назад
48. См.: Громов В. И., Шаскольский И. П. Указ. соч. - С. 28. Назад
49. Лялина М. А. Очерки истории Финляндии от древнейших времен до начала XX столетия. - СПб.: Изд. В. А. Березовского, 1908. - С. 274. Назад
50. Соловьев С. М. Сочинения: В 18 кн. - М.: Мысль, 1989. - Кн. IV: История России с древнейших времен. - Т. 7, гл. 3. - С. 223. Назад
51. Там же. Назад
52. ПОКВП.-С. 6. Назад
53. См.: Чистович И. А. Указ. соч. - С. 50. Назад
54. См.: ФлетчерДж. О государстве Русском // Проезжая по Московии: (Россия ХУ1-ХУП веков глазами дипломатов). - М.: Междунар. отношения, 1991. -С. 107. - (Сер. "Россия в мемуарах дипломатов"). Назад
55. Грамота епископа Селивестра Корельского и Орешского, 22 мая 7107 года // Акты юридические, или Собрание форм старинного делопроизводства / Изд. Археогр. комиссии. - СПб., 1838. - № 385: Ставленные грамоты священникам; грамота II. - С. 405. Назад
56. См.: Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею. - СПб.,1841.-Т. II: 1598-1613.-№355.-С. 422. Назад
57. Архангельский М. Ф., свящ. История Православной церкви в пределах нынешней С. - Петербургской епархии. - СПб., 1871.-С. 32. Назад
58. Карташев А. В. Очерки по истории Русской Церкви. - Париж: УМСА-Рress,1959.-Т.2.-С.49. Назад
59. См.: Здр<авомыслов К. Я.> Сильвестр, епископ Псковский и Изборский // РБС. - СПб., 1904. - [Т. 18]: Сабанеев - Смыслов. - С. 433. - Любопытно, что академик П. М. Строев относит образование епископии к 1593 г. и тем же годом помечает хиротонию Сильвестра, причем дополнительно сообщает, что в двух известных ему рукописях указывается 1599 г. как время посвящения Сильвестра во епископа (см: Строев П. М. Списки иерархов и настоятелей монастырей Российския Церкви/Изд. Археогр. комиссии.-СПб., 1877.-Стб. 1051). Назад
60. См.: Грамота царя Василия Иоанновича Шуйского, адресованная населению города Корелы и уезда, о сдаче города, 30 августа 1609 г. // Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в Государственной коллегии иностранных дел. - М„ 1819. -Ч. 2. -№ 191. - С. 378. Назад
61. См.: Чистович И. А. Указ. соч. - С. 53. Назад
62. По одним сведениям, преосвященный Иоасаф скончался 3 июня 1607 г. (см.: РБС. - СПб., 1897. - [Т. 8]: Ибак - Ключарев. - С. 294), а по другим - он правил еще и в 1609 г. (см.: Булгаков С. В. Настольная книга для священно-церковно-служителей: (Сб. сведений, касающихся преимущественно практич. деятельности отечеств, духовенства). - М.: Изд. отд. Моск. Патриархата, 1993. -Ч. II.-С. 1396). Назад
63. См. о них подробнее: Мюллер Р. Б. Указ. соч. - С. 95-97. Назад
64. Карташев А. В. Указ. соч. - Т. 2. - С. 85. Назад
65. Псковская первая летопись // Полное собрание русских летописей. - СПб., 1841.-Т. III.-С. 330. Назад
66. См.: Акты исторические. - Т. II. - № 355. - С. 422. Назад
67. См.: Здравомыслов К. Я. Иерархи Новгородской епархии от древнейших времен до настоящего времени: Крат. биогр. очерки. - Новгород, 1897. - С. 36. - Отметим, что, по данным П. М. Строева, это назначение состоялось не в июне, а в июле 1613г. (см.: Строев П. М. Указ. соч. - Стб. 1051). Назад
68. Здравомыслов К. Я. Сильвестр... - С. 433. Назад
69. См. РБС.-СПб., 1902.-[Т. 13]: Павел, преподобный Петр (Илейка),-С.73. Назад
70. См. Здравомыслов К. Я. Иерархи Новгородской епархии... - С. 36. Назад
71. См. Чистович И. А. Указ. соч. - С. 51. Назад
72. См. Здравомыслов К. Я. Иерархи Новгородской епархии... - С. 36. Назад
73. См. Пономарев С. И. Указ. соч. - С. 305. Назад
74. Чистович И. А. Указ. соч. - С. 53. Назад
75. См. Грамота епископа Селивестра... - С. 405. Назад
76. См. Акты юридические... - № 385, грамота 1. - С. 404. Назад
77. См. Строев П. М. Указ. соч. - Стб. 38-42, 1051. Назад
78. См. Соловьев С. М. Указ. соч. - Кн. IV. -Т. 8, гл. 5. - С. 488-490. Назад
79. Там же. - С.519. Назад
80. Там же. - С. 520. Назад
81. Там же. Назад
82. Собрание государственных грамот и договоров... - Ч. II. - № 192. - С. 382. Назад
83. Там же. - №191.-С. 378. Назад
84. Там же. - С. 379. Назад
85. Цит. по: Лыжин Н. П. Столбовский мир и переговоры, ему предшествовавшие. - СПб., 1857.-С. 84. Назад
86. Игнатий [(Брянчанинов Д. А.)], епископ. Посещение Валаамского монастыря//Сочинения: [В 7 т.].-2-е изд., испр. и пополн. - СПб.: Изд. И.Л.Тузова, 1886. - Т. I: Аскетические опыты. - С. 434. Назад
87. Полное собрание русских летописей. - СПб., 1841. -Т. III. -С. 264. Назад
88. Таинственные утвари - имеющие отношение к таинствам - христианским обрядам причащения, крещения и др. Назад
89. Мальгин Т. С. Зерцало российских государей, изображающее от Рождества Христова с 862 по 1794 г. высокое их родословие, союзы, потомство, время жизни, царствования и кончины, место погребения и вкратце деяния с достопамятными происшествиями. - 3-е изд., вновь рассмотр. и испр. - СПб., 1794. - С. 452-453. Назад
90. Тихомиров П. И., протоиерей. Кафедра новгородских святителей со времени покорения Новгорода Московской державе в 1478 году до кончины последнего митрополита Новгородского Иова в 1716 году. - Новгород, 1897. - Т. II, вып. 2. -С. 41. Назад
91. См.: Расила В. История Финляндии / В пер. и под ред. Л. В. Суни. - Петрозаводск: Изд-во Петрозавод. ун-та, 1996. -С. 32. Назад
92. Соловьев С. М. Указ. соч. - Кн. IV. - Т. 8, гл. 8. - С. 631. Назад
93. См.: Архангельский М. Ф., свящ. Указ. соч. -С. 22. Назад
94. Цит. по: там же. Назад
95. Посольство ван Бредероде, Басса и Иоакими в Россию и их донесение Генеральным Штатам // Проезжая по Московии. - С. 265. Назад
96. См.: Договор, учиненный в пограничной деревне Столбово о заключении между Россиею и Швециею вечного мира // Лыжин Н. П. Указ. соч. - С. 146, 147.
- Кроме того, следует отметить, что условия этого договора предоставляли право перехода на русскую территорию в течение двух недель после его подписания - среди других групп населения - только монахам, белому же духовенству это право не было дано (см.: Мюллер Р. Б. Указ. соч. - С. 98). Назад
97. Здравомыслов К. Я. Иерархи Новгородской епархии... - С. 38. Назад
98. См.: Бубрих Д. В. Русское государство и сформирование карельского народа: Доклад <...> 27 марта 1945 г. // Прибалтийско-финское языкознание:
Вопросы взаимодействия прибалтийско-финских языков с иносистемными языками: К 80-летию со дня рождения Д. В. Бубриха / АН СССР. Карел, фил. Ин-т яз., лит. и истории.-Л.: Наука, 1971.-Вып. 5.-С. 20. Назад
99. См.: Готье Ю. В. Замосковный край в XVII в.: Опыт исследования по истории экономич. быта Моск. Руси. - 2-е изд., просмотр. - М.: Соцэкгиз, 1937. -С. 189-190. Назад
100. Кочкуркина С. И. Корела и Русь. - Л.: Наука, 1986. - С. 134. -(Сер. “История нашей Родины” / АН СССР). Назад
101. См.: Православная Церковь в Финляндии. - С. 21. Назад
102. Архангельский М. Ф., свящ. Указ. соч. - С. 26. Назад
103. Грамота новгородского митрополита Макария в Корелу, к тамошнему духовенству, о том, чтобы оно хранило православие, а в духовных нуждах относилось к нему в Новгород, август 1619г. // Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедициею Императорской Академии наук. - СПб., 1836. - Т. 111: 1613-1645. - № 108. - С. 147. -Далее: Акты Археографической экспедиции. Назад
104. Чистович И. А. Указ. соч. - С. 66. Назад
105. См.: Царская грамота новгородскому митрополиту Макарию о пастырском наставлении православному духовенству, оставшемуся в уступленных Швеции землях, 17 августа 1619г. // Акты Археографической экспедиции. - Т. III.-№107.-С. 146-147. Назад
106. Отревати - отвергать, отталкивать (церковносл.). Назад
107. Антиминс - особый плат, без которого не служится литургия. В его середину помещаются в мешочке залитые воскоматиком святые мощи, изображено на нем положение во гроб Иисуса Христа. Назад
108. Грамота новгородского митрополита Макария в Корелу... - С. 148. Назад
109. См.: Царская грамота новгородскому воеводе князю Мезецкому о дозволении жителям православного закона, в уступленных Швеции землях, обращаться к новгородскому митрополиту за разрешением строить церкви и проч. и о воспрещении давать пристанище приходящим оттуда безъявочно людям, 14 ноября 1622 г. //Акты Археографической экспедиции. - Т. III. -№ 127. -С. 179-182. Назад
110. Правда, в официальных московских грамотах и дипломатической переписке нередко звучало требование не принимать перебежчиков, составлять их “росписи” и выдавать Швеции (см., например: Царская грамота новгородским воеводам князю Пожарскому и Глебову касательно взаимного с шведами размена перебежчиков, 17 февраля 1629 г. //Там же. -Т. III. -№ 181). Назад
111. См.: Степанов Ю. В. “...И бысть мятеж велик”//Север. - 1991.-№ 10.-С.113. Назад
112. Царская грамота новгородскому воеводе князю Ромодановскому о людях духовного звания православного закона, вышедших в Россию из уступленных Швеции земель, 15 августа 1624 г. // Акты Археографической экспедиции. - Т. III. - № 155. - С. 221. - В этом документе, в частности, идет речь о пяти священниках и монахах, сбежавших в Ладогу и Новгород. Назад
113. См.: Царская грамота новгородским воеводам князю Пожарскому и Глебову касательно дозволения ходить в Новогородские церкви русским людям, приезжим из уступленных Швеции земель, 31 января 1629 г. // Там же. - Т. III. -№179.-С. 261-262. Назад
114. Сахаров И. П. Обозрение славяно-русской библиографии. - СПб., 1849. -Т. I, кн. 2.-С. 80. Назад
115. См.: Чистович И. А. Указ. соч. - С. 70. Назад
116. Там же. Назад
117. См. там же. - С. 77, 78. Назад
118. Там же. - С. 70-71. Назад
119. См.: Архангельский М. Ф., свящ. Указ. соч. - С. 28-29. Назад
120. См. об этом: Готье Ю. В. Указ. соч. - С. 190-195. Назад
121. Акты Археографической экспедиции. - СПб., 1836.-Т. IV: 1645-1700.-№136.-С. 183. Назад
122. Там же. Назад
123. Там же. - С. 184. Назад
124. Там же. - № 150. - С. 200. Назад
125. См. Чистович И. А. Указ. соч. - С. 71. Назад
126. См. ГиппингА.И. Нева и Ниеншанц. - СПб., 1909. -Ч. II. -С. 221. Назад
127. См. Чистович И. А. Указ. соч. - С. 71. Назад
128. Там же. - С. 74. Назад
129. См. там же. - С. 75. - Св. Олав - святой покровитель Норвегии. Крупнейшим католическим монастырем в Финляндии был доминиканский Святого Олава в Турку (1249 г.); после реформации “святцы, по которым привыкли отсчитывать время в соответствии с днями, посвященными тому или иному святому, по-прежнему оставались в силе” (Расила В. Указ. соч. - С. 25, 26). Назад
130. См.: Чистович И. А. Указ. соч. - С. 101-117. Назад
131. Там же. - С. 75. Назад