Статью предоставили Марина и Игорь Петровы
сотрудники Куркийокского краеведческого музея.


Военнопленные в Финляндии 1941-1944.

Эйно ПИЭТОЛА.
Перевод с финского К. ГНЕТНЕВА


"СЕВЕР", № 12
Петрозаводск, 1990


По статистическим данным управления по делам военнопленных финскими воинскими подразделениями взято в плен общей сложностью 64 188 человек. Согласно договору о перемирии из них в Советский Союз было возвращено 44 453 военнопленных или интернированных. По статистическим данным получается, что из всей массы пленных в наших лагерях погибло 29,1 процента. Это одна из самых высоких цифр в мире.

Споры об оплате труда военнопленных и о достоверности рапортов.


Военнопленные - это дешевая рабочая сила, полученная Финляндией, которая при рациональном ее использовании могла дать государству ощутимую прибыль. Министерство транспорта и всеобщего труда отмечало, какие моменты в этом плане являются первоочередными и как можно удовлетворить потребности экономики и военные нужды. К, их числу относили, в частности, работы в портах Ботнического залива.
В конце лета 1941 года военнопленных набралось уже так много, что их можно было использовать на лесоразработках, сплаве и в промышленности. Профессиональная подготовленность военнопленных как раз не отвечала требованиям тех работ, которые были им уготованы. Из-за этого и, в частности, из-за слабого руководства работами и скудного питания производительность их труда была низкой, если ее вообще можно сравнить с трудовым вкладом свободного финского рабочего.
Какие работы военнопленными выполнялись, можно прочесть в рапорте от 19 сентября 1944 года, присланном из лагеря № 32 в адрес штаба тыловых частей и штаба коменданта по делам военнопленных при ставке.

Дорожные работы10
Лесозаготовки437
Снабжение лагеря45
Сплав176
Ремонт автомоб.86
Пр-во щепы40
На судоремонте48
Сельхоз. работы60
Деревообработка182
В лазарете (больны)15
Всего:1099

Согласно этой статистике, на лесоразработках и сплаве находилось более 613 пленных, или 55,8 процента от общего числа. Однако профессия лесного рабочего и сплавщика была всего у 20 военнопленных, или у 1,9 процента, что, возможно, и сказалось на низкой производительности труда.
В некоторых донесениях указывалось на слабые результаты пленных в труде, но там не говорилось ничего о тех временных затратах, которые требовались, чтобы вникнуть в тонкости профессии. К тому же организация труда и скудость питания, со своей стороны, понижали производительность труда. Кроме того, у огромной массы военнопленных не было никакого интереса способствовать своим трудом расцвету производства вражеской страны. Эти моменты также не учитывались в штабе тыловых частей и даже в ставке.
Если пленных использовали на иных, не оборонных работах, то между работодателем и лагерем необходимо было заключить письменный договор. Образец договора предусматривал, что сопровождение таких пленных лежит на плечах лагерной охраны. Так же стороны договаривались об использовании переводчика. Переводчика давал лагерь.
Наиболее важным в договоре был пункт о том, что работодатель обязуется давать пленным хорошее питание; сюда должен был входить утренний чай и дважды в день горячий суп. Но ни слова не говорилось о том, что наниматель должен был расплачиваться с государством за прибыль, полученную им с труда военнопленных. Практика в этом плане в начале войны была совершенно иной.
Об основах компенсации труда военнопленных начальник лагеря № 9 лейтенант У. Ханнула 12 августа 1941 года отправил в штаб тыловых частей отношение, которое касалось заработков военнопленных. Он писал: "В лагере № 9 при передаче пленных на работу индивидуалам исходят из того, что прибыль с труда пленных должна полностью принадлежать государству;
чтобы труд пленных не оказывал никакого влияния на понижение зарплаты своих рабочих; что зарплата в губернии Лаппи заметно выше, чем в других районах нашей страны; что военнопленные обязаны будут результатами своего труда покрыть все издержки, связанные с их содержанием в плену, а также в связи со строительством лагеря и т. д.
После того как вчера узнал по телефону из штаба тыловых частей, что дневной заработок военнопленного, который у нас равнялся 70 маркам в день, будет понижен до 30- 45 марок, объявляю, что описанные выше предпосылки для достижения перечисленных целей приняты нами быть не могут и что все расчеты рентабельности, вследствие этого, в большей мере затруднятся".
Во всяком случае с точки зрения лейтенанта Ханнула положение с оплатой труда военнопленных в лагерях Кеми было неверным. Лагерь в Айоссаари волости Кеми вместе со своими подлагерями был одним из самых больших в нашей стране. Всего там содержалось около 4300 пленных. Дискуссия о зарплате военнопленных рождает вопрос: не стремились ли пониженную зарплату компенсировать ухудшением снабжения, например, в области питания или увеличением темпов работ на внутренних лагерных участках. По данным от 30 августа у лагеря в Кемиярви имелись обширные возможности для применения труда пленных. Это прокладка железной дороги, производство угля при лесном управлении в Айос, углубление фарватера в Кеми, погрузочные работы, распиловка досок на складе лесоматериалов, строительные работы в лагерях и работы с цементом. Во всяком случае статистика по болезням и смертности была в лагере № 9 в Айоссаари и его филиалах самой высокой по стране. Доказательством тому братские могилы на 1900 военнопленных неподалеку от них.
По мере продолжения войны и роста нужды в рабочей силе поднимались и расценки на труд военнопленных, росли уровни компенсаций за их труд. Предприниматели от сельского хозяйства вынуждены были выплачивать за предоставленных им военнопленных по 50 марок в день на одного человека. Промышленность, приходы и госучреждения платили по 60 марок в день.
Новые компенсационные суммы отвечали отданному 5 декабря 1943 года приказу коменданта по делам военнопленных при ставке. Интересным приложением к этому приказу было распоряжение об изъятии компенсации и с беглого военнопленного; причем за каждый день, который пленным проведен в бегах. Если лагерь отправлял вместе с пленными на работу свой конвой, то и за него надо было платить вместо 30 марок в день, как раньше, 45 марок.
Документы ничего не говорят о том, повлекло ли поднятие расценок на труд военнопленных увеличение их вклада в этот труд. Во всяком случае увеличение компенсации повлекло за собой желание как можно шире использовать пленных в качестве рабочей силы. Однако пайки пленных оставались гораздо меньшими, чем у гражданского населения, где-либо работающего.
Как курьез, бессмыслицу можно посчитать, например, тот факт, что в лагерь № 3 (Сююспохья) с ведома отдела надзора ставки были заключены более 300 пленных, которых посчитали политическими и которые за всю войну не были на работах за пределами своего лагеря. Поэтому эти пленные получали минимальные пайки. Когда 14 апреля 1942 года их посетил с инспекторским визитом полковник Споре, то пленные молили отправить их на работу, поскольку их прямо тошнило от сидения в бараках да еще под охраной. Пленных выпускали на прогулку всего на один час в день, но под усиленной охраной.
В Сююспохья военнопленные были разделены на три группы: 1) относящиеся к малым народам мужчины, 2) женщины, 3) все остальные плюс русские офицеры и пригодные к строевой. Непосредственная охрана лагеря включала в себя более НО офицеров, унтер-офицеров и рядовых.
Изоляция и безделье военнопленных продолжались до осени 1943 года, когда их с ведома отдела надзора стали перемещать в другие лагеря. На их место прибывали новые. Пленные этого лагеря не получали никакой медицинской помощи, так как "...приходский доктор (женщина) обещала быть лагерным врачом только с условием, что ей не надо будет лечить военнопленных. Она согласна, таким образом, лечить только штат наших работников".
В лагерях № 3 и 3-А в Сююспохья содержались принятые за опасных военнопленные, которые состояли в списках отдела надзора ставки. Против многих фамилий стояла пометка "политрук" или "комсомол" (комсомолец). Эти сведения были получены из специальных допросов, и часто пленные даже не подозревали, почему их на многие годы изолировали в бараки и за колючую проволоку, хотя в других лагерях пленных широко использовали на всевозможных работах.
В период с 9 декабря 1941 года по 17 сентября 1942 года из лагеря в Сююспохья при помощи орглагеря № 2 было передано немцам 256 пленных. Документы на передачу подписал начальник лагеря лейтенант Л. Холопайнен. Сведений о назначении этих передач не сохранилось, так же как, впрочем, и о том, куда немцы потом дели этих военнопленных. Вполне возможно, что часть из них обменивалась на финноязычных пленных, попавших к немцам. К тому же осталась невыясненной судьба вывезенной из лагеря в Сююспохья партии военнопленных в количестве 78 человек - их не вернули в СССР, и никто из финских военных чиновников ничего не знал об их местоположении.
Когда началось возвращение военнопленных на родину, вернули и пленных, уцелевших в лагере в Сююспохья, - всего 304 человека. Среди них было 24 женщины. Погибло в лагере (умерло) 92 пленных. Их братская могила расположена в волости Руоколахти в Сююспохья.
Судя по документам, лагерь № 9 в Айоссаари волости Кеми считался местом неприглядным как для военнопленных, так и для некоторой части охраны. Это подтверждает циркулярное письмо № К. Д. 1046/1/1п. от 8 декабря 1941 года: "Замечено, что служащие сил обороны заговаривают с военнопленными и делятся с ними едой и табаком... Это оскорбляет чувство национальной гордости и не способствует поддержанию дисциплины и порядка среди военнопленных. Начальников лагерей заставляют проверять выполнение запретов, которые предусматривают исключение всякого общения с военнопленными без дела и соответствующее наказание провинившихся в этом". Документ подписали военный чиновник Э. Хайкамо и старший сержант Л. И. Ахтовуо.
В просмотренных мною документах упоминаются десятки однотипных наказаний и угроз, которым подвергались дававшие пленным еду охранники. Этого нельзя было делать даже в том случае, если пленный оказывал конвоиру какую-либо услугу в свое свободное от работы время или прислуживал в бараке для конвоиров. Начальство лагерей также не одобряло проявлений гуманизма, которые частенько наблюдались в отношениях охранников с изголодавшимися военнопленными,
По всей вероятности, в северной Финляндии, где немецкие военные части стояли вместе со своими штабами, финские офицеры стремились подражать немцам, устанавливать среди своих пленных порядок, подобный немецкому. Этому способствовала растущая дружба между немецкими и финскими офицерами.
Из документов штаба тыловых частей и комендатуры по делам военнопленных ясна их неспособность к руководству организацией работы с военнопленными. Чем дольше затягивалась война, тем более рьяно требовали они подтянуть дисциплину и среди охраны, и среди военнопленных. К тому же лагеря были уличены в искажении рапортов по итогам работ. Поскольку в основных лагерях, лагерях-филиалах и на производственных участках находились тысячи пленных и их еще перебрасывали с места на место, то бухгалтерские ошибки не могли быть ликвидированы теми силами, которые имелись. Здесь нужно было что-то совсем другое.
Война порождала все новые и новые бумажки, при помощи которых пытались поддерживать порядок и дисциплину. Все это требовало увеличения издержек и привязывало финское общество к совершенно второстепенным задачам.



Часть 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10


наверх