ОКРЕСТНОСТИ ПЕТЕРБУРГА. Валаам: от апостола Андрея до игумена Иннокентия.

ОСНОВАНИЕ ВАЛААМСКОГО МОНАСТЫРЯ.

"Непросто одно сообщение предпочесть другому. Я думаю, предание искажено из-за надгробных хвалебных речей и лживых подписей к изображениям предков, ибо каждое семейство старается с помощью вымыслов присвоить себе и подвиги, и должности; ...И нет к тому же ни одного писателя, современника тех событий, на свидетельства которого мы могли бы положиться со спокойной душой".
(Тит Ливий. История Рима от основания города)

Местная монастырская традиция, широко цитировавшаяся в литературе прошлого века, утверждала, что апостол Андрей Первозванный во время своего путешествия на север после Киева и Новгорода посетил Валаам, где "благословил горы каменным крестом". Эта своеобразная реминисценция легенды об апостоле возникла явно под влиянием рассказа "Повести временных лет", с изложения которого начинается предыдущий очерк, и объясняла волей провидения большую роль, приписываемую Валаамскому монастырю в христианизации Севера. В самом деле, если пребывание святителя Андрея на Киевских горах предопределило строительство Киева — "матери городов русских", как называет его летописец, то посещение святителем Валаама, по мысли автора дополнения к старой легенде, предопределило основание православной обители на острове и, таким образом, освящало претензию Валаамского монастыря на роль "отца монастырей северных".
Претензию нельзя назвать безосновательной. По сведениям, почерпнутым из житий почитавшихся на севере святых, в XIV—XVI веках валаамскими монахами был основан целый ряд известных монастырей: Коневский на Ладожском озере, Александро-Свирский на реке Свири, Палеостровский на Онежском озере, Соловецкий на Белом море и другие. Выходцы из них в свою очередь также организовали обители, для которых Валаам был уже как бы "дедом". Хотя жития святых представляют собой чрезвычайно сложные для анализа и в целом недостаточно надежные исторические источники, в данном случае нет никаких оснований считать их информацию недостоверной. Она сводится к тому, что в церковной традиции Приладожья, Прионежья и Беломорья Валаам считался древнейшим монастырем этого региона, и что его иноки приняли самое активное участие в "монастырской колонизации" обширных территорий, простиравшихся от Ладоги до Белого моря, причем такого рода миссионерская работа валаамских монахов началась уже в XIV веке. К миссионерской деятельности раннего Валаама мы еще вернемся ниже. Но прежде следует подробнее остановиться на вопросе о времени основания Валаамского монастыря.
Вопрос о дате основания монастыря на острове приобрел острую актуальность в XIX веке, когда Валаам превратился в крупнейший православный культовый центр Приладожья. Широкая известность процветавшего Валаамского монастыря потребовала исторического обоснования, побудила к поискам славного прошлого обители. На этой почве возникло множество тенденциозных квазиисторических построений. Помимо приведенной легенды о посещении Валаама апостолом Андреем, в работах местных монастырских историков фигурировали утверждения об основании монастыря уже в Х веке, во времена крещения Руси. Искусственные попытки конструирования славного прошлого и глубокой древности Валаама нашли логическое завершение в деятельности фальсификатора древностей А. И. Сулакадзева, создавшего в 1820-х годах так называемую "Оповедь" — подделку, "освещавшую" историю Валаама во времена апостолов. Ссылки на "Оповедь" часто встречаются в описаниях Валаамского монастыря, составленных в прошлом веке.
Что касается серьезных дореволюционных историков русской православной церкви, то мнения большинства из них относительно времени основания Валаамского монастыря сошлись на XIV веке. В трудах этих историков (надо назвать хотя бы "Историю российской иерархии" Амвросия — в миру А. А. Орнатского — и "Историю русской церкви" Е. Е. Голубинского) был определен круг основных источников по истории раннего Валаама. В советской историографии специальные работы по истории монастырей крайне малочисленны; исследователи, так или иначе касавшиеся связанной с Валаамом проблематики, вслед за своими дореволюционными предшественниками приняли XIV век как наиболее вероятную дату основания монастыря.
Этот вопрос вновь стал дискуссионным в 1960-х годах, когда финляндский профессор X. Киркинен в своей капитальной работе "Карелия в сфере культуры востока" предпринял новое (и самое полное на сегодня) критическое исследование источников по истории раннего Валаама и пришел к выводу, что наиболее достоверные сообщения указывают на основание монастыря в начале XII века. В последнее время выводы финляндского профессора были подвергнуты острой критике и оспорены датским историком Д. X. Линдом, отстаивающим общепринятую датировку возникновения Валаамского монастыря XIV веком.
Итак, историки до сих пор не смогли совершенно твердо и бесспорно определить ту или иную дату основания Валаамского монастыря. Предпринятый в новейших работах скрупулезный анализ всех имеющихся источников по этому вопросу позволил лишь выдвинуть две в той или иной степени обоснованные гипотезы и свести множество теоретически возможных дат к альтернативе — первая половина XII века или первые десятилетия XIV века. Отсутствие однозначного ответа на вопрос о времени основания монастыря — отнюдь не вина историков, немало потрудившихся в поисках такого ответа. Причина глубже и имеет объективный характер; она — в состоянии базы источников по истории Валаама в первые века его существования.
Валаамский монастырь неоднократно подвергался разорению и по меньшей мере дважды (в конце XVI и начале XVII века) его братия при военных вторжениях была вынуждена бежать с острова. Местная традиция утверждала, что подобные коллизии монастырь переживал и до XVI века. В результате монастырский архив был утерян и почти наверняка — уничтожен, поскольку при спешных эвакуациях на материк под угрозой насилия вывезти вместе с монахами архивы просто не было возможности. Во всяком случае никаких следов архива Валаамского монастыря (какого-либо целостного массива документов) в древлехранилищах не обнаружено. Между тем, основные факты истории всех "пустынных" северных монастырей прослежены именно по документам их собственных архивов. О Валааме эти источники отсутствуют, и потому исследователи могут опереться только на сведения внешних по отношению к монастырю письменных памятников. Число и информативность последних по понятным причинам невелики: грамоты, связанные с хозяйственной деятельностью монастыря, переписка и прочее обычно не представляли ценности и интереса за стенами обители, а на страницы новгородских летописей информация об окраинных монастырях попадала редко, лишь когда они (монастыри) оказывались связанными со значительными политическими событиями.
Недостаток сведений об истории своей обители, о глубине собственных корней, остро переживался на Валааме. В прошлом (особенно при игумене Дамаскине) и в начале нашего века не прекращались поиски материалов, способных пролить свет на древнейшее прошлое монастыря. Приведем фрагмент из письма валаамского игумена Маврикия к Финляндскому генерал-губернатору, написанного в начале 1900-х годов, с просьбой оказать помощь в розыске документов: "...не раз губительная рука войны орошала Валаамскую почву кровию святых тружеников и сравнивала с землею здания монастыря. В те печальные времена святая обитель утратила всю свою письменность и теперь она почти вовсе лишена исторических данных о своем минувшем, а главное не имеет не только жития, но даже и кратких сведений о своих Первоначальниках".
Другой возможный источник сведений о прошлом монастыря составляет собственная валаамская традиция — рассказы и легенды, передававшиеся изустно или когда-то записанные. При всей сложности использования легенд в качестве исторических источников (особенно когда их нельзя проверить и скорректировать другими фактами), они могли бы дать немало ценной информации исследователям. Однако и валаамская историческая традиция оказывается ущербной. После шведского разорения 1611 года остатки братии бежали в Васильевский монастырь города Ладоги, где следы валаамской общины к концу XVII века теряются; братия (а тем более отдельные монахи) не дожила до возобновления Валаамского монастыря в начале XVIII века. Традиция не может жить без носителей. Исчезновение в XVII столетии общины валаамских монахов не могло не повлечь за собой забвения легенд и сказаний, связанных с оказавшейся на шведской территории обителью, и в лучшем случае мы можем ожидать сохранности лишь фрагментов исторических воспоминаний о первоначальном Валааме. По этой причине приходится очень настороженно относиться к переложениям местных легенд, фигурирующим в многочисленных описаниях монастыря прошлого и начала нашего века. Есть все основания полагать, что большая часть этой "традиции" была сфабрикована в XVIII—XIX столетиях за неимением более достоверных свидетельств славного прошлого и глубокой древности Валаама.
Традиция связывает основание монастыря с именами монахов Сергия и Германа, пришедших на остров, как рассказывали, "от стран восточных". Греческое происхождение легендарных основателей уже давно и справедливо было поставлено исследователями под сомнение. Активной деятельностью греческого (византийского) духовенства на Руси были отмечены первые столетия после принятия христианства (хотя немало греков бывало на Руси и позднее). Естественным будет посчитать традиционные сведения о греческом происхождении Сергия и Германа призванными создать достоверный "фон" для утверждения, что их миссионерская работа протекала в далеком прошлом. Впрочем, для полноты картины и во избежание предвзятости в выводах надо отметить и тот факт, что Валаам был не единственным северным монастырем, основание которого традиция связывала с греческими миссионерами. Так, Лазарь, основавший около 1352 года Муромский монастырь на юго-восточном берегу Онежского озера, согласно житию, прибыл на север из Константинополя.
Наиболее обстоятельные данные о Сергии и Германе содержатся в так называемой "Валаамской беседе" — публицистическом сочинении середины XVI века, направленном против монастырского землевладения и вмешательства церкви в государственные дела. Вопрос о земельной собственности церкви — основе ее политического могущества — широко дискутировался в памятниках русской общественной мысли XV—XVI веков. Видное место среди этих памятников занимает "Валаамская беседа", пользовавшаяся большой популярностью, свидетельством которой является большое количество сохранившихся списков произведения. Она написана в жанре беседы-поучения, которое вложено в уста основателей Валаамского монастыря — Сергия и Германа. Атрибуция сочинения валаамским преподобным — лишь литературный прием неизвестного автора, которого волновали вовсе не вопросы ранней истории Валаама, а животрепещущие проблемы его времени; сведения о Сергии и Германе сообщаются им попутно и только в том объеме, которого требовала сюжетная канва произведения. Во введении к тексту "беседы" читаем: "Месяца сентября в 11 день принесение мощей преподобных отец наших Сергия и Германа, Валамского монастыря начальников, из великаго Новаграда в Корельский уезд, во обитель всемилостиваго Спаса, на остров Валам, на езере Неве. И написан бысть образ их. Сергия и Германа, по благословлению иже во святых отца нашего Иоанна, архиепископа великаго Новаграда, новаго чюдотворца".
Сведения "Валаамской беседы" о Сергии и Германе подробно проанализированы в работах X. Киркинена и Д. X. Линда, пришедших при изучении приведенного нами текста к диаметрально противоположным выводам. Профессор Киркинен видит в упомянутом новгородском архиепископе Иоанне "иже во святых... новаго чюдотворца" Иоанна I, занимавшего новгородскую кафедру в 1163—1186 годах и действительно причисленного к лику святых незадолго до написания "Валаамской беседы" — в 1547 году. Перенесение мощей Сергия и Германа из Новгорода на Валаам состоялось при этом архиепископе, а следовательно, монастырь был основан ими где-то в начале XII века. Д. X. Линд полагает, что в Иоанне текста следует видеть Иоанна II — архиепископа новгородского в 1388—1415 годах, который не был канонизирован, и что автор сознательно или по ошибке дезинформирует читателей, возведя Иоанна в ранг святого. Основываясь на таком взгляде на источник, датский исследователь высказал предположение, согласно которому запись в "Валаамской беседе" отражает реальные события, описанные в летописях под 1411 годом, когда шведский военный отряд вторгся в Корельскую землю, взял приступом и сжег небольшую крепость Тиверск (Тиуринлинна) на реке Вуоксе и был настигнут новгородцами под Выборгом. По мысли Д. X. Линда, валаамские монахи вместе с мощами Сергия и Германа бежали в Новгород, а после того, как шведы были разбиты и опасность миновала — возвратились на остров; в память о счастливом избавлении братии и мощей преподобных от опасности с благословления архиепископа была написана икона ("образ") Сергия и Германа.
Гипотеза Д. X. Линда основана на слишком многих допущениях и потому выглядит неубедительной. Но столь же трудно согласиться и с его финляндским оппонентом, склонным целиком доверять тексту. Может быть, как это нередко бывает, истина лежит посредине?
Принципиально важное значение имеет правильное понимание сущности сообщаемого. По нашему мнению, в "Валаамской беседе" мы имеем дело с записанным в середине XVI века фрагментом исторической традиции средневекового Валаама — той самой, что была затем прервана и утрачена в вихре событий XVII столетия. Очень близко к такому пониманию памятника подошел профессор Киркинен, который пишет, что "источниками "Валаамской беседы", должно быть, являются предания об основателях монастыря", а именно — не сохранившееся до нашего времени житие Сергия и Германа. Д. X. Линд справедливо критикует последнее положение своего коллеги и доказывает, что жития Сергия и Германа никогда не существовало (ссылки на него имеются лишь в двух очень поздних списках "Валаамской беседы" 70-х годов XVIII века). На наш взгляд, не столь важно, воспользовался ли автор "Валаамской беседы" какой-то записью легенд (будь то крайне сомнительное житие, либо запись службы в их поминовение, на которую как будто указывает точная дата — 11 сентября), или только слышал эти легенды. Важен факт знакомства автора с собственной исторической традицией Валаамского монастыря в том виде, в каком она бытовала в XVI веке. По высказанному еще в 1905 году историком Н. Петровым очень заманчивому предположению, "Валаамская беседа" могла быть написана игуменом Ондрусовой пустыни Адрианом — в миру Андреем Завалишиным, происходившим из знатного боярского рода и близким ко двору Ивана Грозного, — принявшим постриг на Валааме в 1530-х годах. Ни в коей мере не настаивая на авторстве Адриана Ондрусовского, полагаем, что автор "Валаамской беседы" бывал на Валааме, а возможно, и принадлежал к валаамской братии; он явно видел икону Сергия и Германа, которую упоминает в тексте.
Какую же конкретную информацию о содержании исторической традиции Валаама XVI века можно извлечь из введения к "Валаамской беседе"? Эту информацию можно свести к двум положениям.
Во-первых, валаамская традиция XVI века действительно возводила деятельность Сергия и Германа и основание монастыря по крайней мере к XII столетию. Доказательством датировки в это время служила имевшаяся в монастыре икона Сергия и Германа, написанная в память о перенесении их мощей из Новгорода на остров, по утверждению традиции — во времена новгородского архиепископа Иоанна I, то есть до 1186 года. Очень вероятно предположение Д. X. Линда, что на иконе присутствовала соответствующая памятная надпись.
Во-вторых, исторические воспоминания об основателях монастыря, по всей видимости, уже в XVI веке носили весьма смутный характер. Традиция говорит не о времени основания монастыря, а только о времени перенесения мощей основателей. Неосведомленностью средневековой традиции о реальной деятельности Сергия и Германа можно объяснить факт отсутствия жития преподобных.
Информация валаамской исторической традиции о существовании монастыря на острове уже в XII веке, безусловно, требует критического отношения. Как уже сказано, мы не можем разделить сугубое доверие профессора Киркинена к записи в "Валаамской беседе". Дело в том, что любой монастырь стремился по мере возможностей удревнить свою историю. Древность была престижна и потому привлекала новых постриженников. На древность ссылались при удостоверении владельческих прав на земли и угодья, для получения льгот и привилегий от государственной власти. Отсутствие четких сведений о времени деятельности Сергия и Германа открывало на Валааме достаточно широкие возможности для реализации общей тенденции к удревлению возраста монастыря.
Дефицит источников крайне ограничивает возможность "проверить" традицию. Однако критическое рассмотрение сведений самой "Валаамской беседы" о перенесении мощей основателей монастыря в XII веке обнаруживает их внутреннюю противоречивость. Критикуя позицию профессора Киркинена, Д. X. Линд обратил внимание на тот факт, что при жизни упомянутый "беседой" новгородский архиепископ носил имя Илья; Иоанном он стал, приняв постриг перед кончиной. Широкому почитанию этого архиепископа в Новгороде под его монашеским именем положили начало акции владыки Евфимия II (1429—1458 годы) — обретение (обнаружение) мощей Иоанна в Софийском соборе и установление официального дня его поминовения. Под именем Иоанн архиепископ выступает в популярном в свое время житии, написанном в 1470-х годах. В "Валаамской беседе" архиепископ также назван Иоанн, а не Илья, и это может служить указанием на время сложения традиции о перенесении мощей Сергия и Германа на остров при этом владыке — не ранее середины XV века. Если легенда сложилась через триста лет после описываемого в ней события, это отнюдь не увеличивает доверия к ее содержанию.
Известие о перенесении мощей Сергия и Германа при архиепископе Иоанне I имеется также в составленной в начале XVII века Новгородской Уваровской летописи: "О архиепископе Иоанне. В лето 6671 (1162/63 год) поставища Великого Новуграда архиепископе Иоанна Перваго, а преже был епископа. Того ж лета обретены быша мощи и принесены преподобных отец наших Сергия и Германа Валаамских новгородских чудотворцев при новгородском архиепископе Иоанне".
Как показало специальное исследование Новгородской Уваровской летописи, проведенное советским исследователем С. Н. Азбелевым, она была составлена на основании летописного сборника начала XVI века, дополненного сведениями из житий святых и другой церковной литературы. Д. X. Линд считает, что сведения о перенесении мощей Сергия и Германа были взяты автором непосредственно из текста "Валаамской беседы", ходившей в момент составления летописи в значительном количестве списков. Однако информация летописи не просто дублирует введение к "беседе" валаамских чудотворцев, а дает ее в дополненном и переработанном виде: сообщается об обретении мощей перед их переносом, а вот пункты, откуда и куда переносятся останки (Новгород и Валаам), не названы. Это дает некоторые основания полагать, что составитель Новгородской Уваровской летописи имел какой-то иной источник (письменный или устный), также основывавшийся на валаамской традиции о перенесении мощей преподобных в XII веке и независимый от "Валаамской беседы". Валаамские легенды вполне могли быть известны в Новгороде в начале XVII века, когда монастырская община была вынуждена покинуть остров и часть монахов разошлась по новгородским и псковским монастырям. Что может стоять за дополнительной информацией летописи об обретении мощей Сергия и Германа — неясно, но во всяком случае на достоверность исторической традиции это дополнение не влияет.
Таковы основные (о некоторых житиях святых — ниже) источники, повествующие о существовании монастыря на Валааме в XII веке. Другая группа памятников относит деятельность Сергия и Германа и основание ими Валаамского монастыря к XIV столетию.
Большая популярность "Валаамской беседы" привела к появлению различных дополнений к ней, развивающих отдельные публицистические темы сочинения. Одно из таких дополнений, называемое по заглавному слову "Извет" (то есть провозглашение, пророчество), посвящено борьбе великокняжеской власти с прежними удельными традициями. Оно было написано неизвестным автором на рубеже XVI и XVII веков, но приписывается им знаменитому основателю Волоколамского монастыря Иосифу Волоцкому (умер в 1515 году). Автор "Извета" неожиданно датирует "беседу" Сергия и Германа Валаамских концом XIV века: "Извет преподобных и богоносных отец наших Сергия и Германа на Валаамском острове в лета 6907 (1398/99 год) при Генадии архиепископе великого Новаграда и Пскова". Непонятно соединение имени новгородского архиепископа Геннадия (1484—1504 годы) с приведенной в тексте датой — 1398/99 год. В ошибочное написание последней автором или переписчиком трудно поверить, так как им пришлось бы перепутать целых две цифры и написать "6907" вместо "7007". Какие основания имел автор относить деятельность основателей Валаамского монастыря к концу 1300-х годов, времени новгородского архиепископа Иоанна II, и какими источниками он пользовался — совершенно непонятно, а потому невозможно дать какую-либо оценку приведенной записи.
В "Истории российской иерархии" Амвросия, впервые изданной в начале прошлого века, имеется глухая ссылка на какие-то записи, свидетельствовавшие о том, что преподобный Герман присоединился к Сергию на Валааме в 6901 (1393/94) году. В сохранившихся до нашего времени источниках таких свидетельств нет, но все же, как полагают, "записи" Амвросия могли основываться на информации какого-то реально существовавшего памятника. Впрочем, вполне возможно, прав X. Киркинен, считающий, что сведения "Истории российской иерархии" (или записей, на которые ссылается Амвросий) основаны на ошибке: в них Герман перепутан с основателем соседнего Коневецкого монастыря Арсением, который, по житию, действительно посетил Валаам около 1393 года.
Следующий памятник — рукопись из бывшей библиотеки Новгородского Софийского собора, составленная в середине XVII века, но основывающаяся на оригинале около 1610 года. Тщательное текстологическое исследование памятника проделано Д. X. Линдом. Рукопись представляет собой своего рода учебник по монашеству и включает "Правила святых апостолов и семи соборов", "Летописец вкратце" от сотворения мира до 1606 года, а также целый ряд других записей, связанных с церковной историей и монастырской жизнью. Среди этих записей следующая: "В лето 7089 (1580) ноября в 4 день взяли немцы город Корела. В лето 7106 (1587) сентября в 3 день взяли государевы воеводы город Корелу, был за немцы 27 лет. В лето 6837 (1328/29) нача жити на острове на Валамском во езере Ладоском старец Сергий. В лето 6901 (1392/93) нача старец Арсений жити на острове Коневском во езере Ладоском. В лето 6905 (1396/97) Кирилл чудотворец нача жити на Белозере, пришел с Москва с Симанова монастыря".
"Похоже, — пишет Д. X. Линд, — что руководство по монастырской жизни было написано около 1610 года для члена одного из карельских монастырей, возможно, для члена общины Валаама или, может быть, Коневца. После опустошительных войн в этом районе и нескольких эвакуации монастырей, многие из их литературных сокровищ должны были быть потеряны и велика тяга к их замене. Вероятное карельское происхождение рукописи увеличивает ценность известия (об основании Сергием монастыря на о. Валаам — авт.) 1329 года, тем более, что правильность другой непосредственной связанной с ним информации поддается проверке". Взгляд исследователя на происхождение рукописи нельзя не признать строго логичным и доказательным; нельзя не примкнуть и к выводу о ценности свидетельства о поселении Сергия на Валааме в 1328 или 1329 году.
Принять датировку основания монастыря 1329 годом за единственно достоверную как будто побуждают и другие соображения. Список перечисленных событий на первый взгляд кажется довольно странным. Кроме последнего, все перечисленные датированные факты связаны с Корельским уездом, но при этом хронология событий намеренно смешана. Непонятно, зачем текст заключается сообщением о далеком от Карелии Кирилло-Белозерском монастыре. Как нам представляется, смысл всей записи состоял примерно в следующем: Валаамский и Коневецкий монастыри в результате захвата шведами Корельского уезда оказались в крайне бедственном положении; в настоящее время уезд возвращен Русскому государству, но монастыри пока не могут оправиться и бедствуют по-прежнему; они не заслужили такой участи, поскольку и Валаам, и Коневец (особенно Валаам!) старше даже Кирилло-Белозерского монастыря. А дальше подразумевались вещи, которые автор не счел нужным вносить в построенный на местной фактологии текст, поскольку они были хорошо известны его современникам: Кирилло-Белозерский монастырь был объектом постоянного внимания московских государей и местом их паломничества. Иван Грозный пожертвовал монастырю огромные средства и даже держал в нем для себя особую келию. Прочтенная таким образом, вся запись напоминает конспект преамбулы челобитной к царю и великому князю, за которой должна следовать просьба помочь в восстановлении бедствующей обители. Не будем развивать это предположение; так или иначе, но автор записи, явно акцентируя внимание на более древнем возрасте Валаамского монастыря в сравнении с другими северными обителями, почему-то не вспоминает о перенесении мощей Сергия и Германа при архиепископе Иоанне I (здесь уместно было проявиться тенденции к удревнению возраста монастыря), а называет более скромную дату. "Поразительно, что автор... не был знаком с "Валаамской беседой" или просто не принял ее во внимание", — недоумевает профессор Киркинен. Напрашивающимся логичным объяснением этого "поразительного" факта может служить добросовестность автора.
Но при всей заманчивости датировки основания монастыря 1329 годом, из соображений той же добросовестности приходится задаться вопросом: а откуда взялась эта дата, на чем она могла основываться? Даты занятия города Корелы шведами и русскими (с числами) соответствуют летописным и, очевидно, заимствованы из них: годы основания Кирилло-Белозерского и Коневецкого монастырей могли быть взяты из житий Кирилла и Арсения; но приведенной даты поселения Сергия на Валааме в других источниках мы не находим. Поскольку можно лишь гадать, заимствована ли датировка 1329 годом из какого-то не сохранившегося письменного источника, основана ли на сведениях устной традиции (тоже не сохранившейся) или взята автором "из головы", эта дата требует к себе столь же критического отношения, как и данные о перенесении мощей валаамских преподобных в XII веке.
Сведения источников о деятельности Сергия и Германа в XIV веке на поверку тоже оказываются противоречивыми. Приводимые разными памятниками даты жизни и деятельности основателей несовместимы. Если Сергий в 1329 году прибыл на Валаам даже молодым человеком, едва ли он мог быть в живых в 1393 году, когда к нему, по данным Амвросия, присоединился Герман, и тем более в 1399 году, к которому относит деятельность преподобных "Извет". Отдать же предпочтение какому-то одному источнику — записи в монастырском учебнике или "Извету" — мы не можем: для этого нет достаточных оснований.
Итак, имеющиеся в распоряжении исследователей письменные источники не позволяют сделать окончательные выводы о времени основания Валаамского монастыря. Подводя итоги обзора этих источников, мы все же вправе сформулировать одно заключение, касающееся вопроса о дате возникновения монастыря. В собственной валаамской исторической традиции, сколь ни фрагментарно предстает она перед нами в сохранившихся памятниках, уже на пороге из средневековья в новое время (в XVI—XVII веках) достаточно отчетливо прослеживается существование двух версий относительно времени основания православной обители на Валааме. Первую версию можно назвать тенденциозно-романтической, не подразумевая при этом, что она категорически не имеет ничего общего с исторической достоверностью. Согласно ей, деятельность легендарных основателей протекала в глубокой древности, возраст Валаама во всяком случае не меньше возраста любого другого северного монастыря, включая собственно новгородские.
Вторую версию, относящую основание монастыря к XIV веку, справедливо будет обозначить как реалистическую. Отстаивая ту же идею древности монастыря, она не претендует на слишком многое (нельзя же быть "святее самого папы"!) и в силу меньшей тенденциозности, безусловно, является более достоверной. Но лишь более, относительно, а не абсолютно достоверной. Воздадим должное средневековым историкам Валаама, ибо они заложили чрезвычайно прочные основы всей последующей "валаамской" историографии. По сути те же две версии (течения) без особого труда различаются в работах церковных историков XIX века и даже в книгах и статьях наших современников.
Круг письменных источников по истории раннего Валаама, определившийся еще в прошлом веке, является постоянным, и на новые крупные находки в архивах, к сожалению, особенно рассчитывать не приходится. Однако наряду с этим устоявшимся кругом мы имеем еще одну потенциально очень информативную группу источников, способных пролить новый свет на средневековую историю Валаама, а именно — археологические материалы.
Археологические исследования на острове Валаам были впервые предприняты в 1984 году экспедицией Института языка, литературы и истории Карельского филиала Академии наук СССР под руководством доктора Г. А. Панкрушева. Экспедиция провела разведку — поиски археологических памятников по всей территории острова, в ходе которой были осмотрены и подвергнуты шурфовке наиболее удобные для поселения участки береговой линии. При этом лишь в одном пункте, в заливе Кууконлахти, были обнаружены следы небольшого позднесредневекового селища. Проведенные на нем разведочные раскопки дали предметы (в основном черепки глиняной посуды), которые позволяют датировать появление поселения на этом месте временем не ранее XVI века.
Результаты предпринятой разведки были учтены нами при организации новой экспедиции Института на Валаам в 1987 году. Первый опыт работ достаточно очевидно показал, что на Валааме интерес в археологическом отношении представляет прежде всего район центральной монастырской усадьбы. В 1987 году была проведена дополнительная разведка на острове (в ходе которой новые памятники обнаружены не были), но основное внимание было сосредоточено на высоком скалистом плато, где расположен сам монастырь. Исследование этого участка проводилось тремя разведочными раскопками, общая площадь которых составила 80 м². Два раскопа, размеченные близ южного края плато, у склона, обращенного к причалам Монастырской бухты, дали материалы XVIII—XIX веков, в более раннее время этот участок пустовал. Значительно интереснее оказался третий разведочный раскоп площадью 32 м², заложенный между внешней и внутренней линиями "каре" монастырских построек, окружающих Спасо-Преображенский собор, у так называемых Монетных ворот. Одна из стенок раскопа прошла вдоль каменного фундамента хозяйственной пристройки, сооруженной в первой декаде XIX века. Согласно общепринятой методике, грунт с остатками жизнедеятельности монастыря (культурный слой) снимался пластами по 20 см. Общая мощность культурных напластований на исследованной площади достигает одного метра. Большая часть этой толщи отложилась в последний период существования монастыря и по преимуществу связана с активным каменным строительством, ведшимся на центральной усадьбе в прошлом веке. В этих слоях расчищены колодец монастырской дренажной системы, участок булыжной мостовой, собрана коллекция поздних предметов монастырского обихода. Ниже, под прослойкой чистого озерного песка, насыпанной в XVIII столетии, открылся слой, связанный с жизнедеятельностью Валаамского монастыря до его разрушения шведами в 1611 году.
Этот слой, залегавший непосредственно на материковом покрытии скалы, имел толщину до 36 см. Насыщенность слоя углем, расчищенные на материке остатки обгоревших деревянных плах, следы пребывания в огне на части найденных предметов, несомненно, являются следствием пожаров бушевавших в монастыре во время погромов 1581 и 1611 годов. Раскопом частично вскрыты кладки, сложенные из валунов и тесаных каменных плит, вероятно, являющиеся остатками фундаментов построек. В нижнем слое собрано более 500 различных находок;
не желая утомлять читателя длинным перечнем, назовем лишь их категории. Подавляющее большинство найденных предметов составляет керамика — черепки глиняной кухонной и столовой посуды. Другие бытовые вещи представлены шилом, точильным бруском, кремнями от огнив, осколками стеклянных сосудов, оконного стекла, пластинкой слюды из оконной рамы или футляра фонаря, гвоздями. С хозяйственной деятельностью позднесредневекового Валаама связаны кости домашних животных, довольно большое число кусков железного шлака, указывающих на собственное металлургическое производство, а также два куска листовой бронзы — следы того, что в монастыре работали и по цветному металлу. Особо упомянем индивидуальные находки: фрагмент керамической чернильницы с рельефным узором — предмет, говорящий сам за себя, обломок глиняного пряслица — грузика-балансира, надевавшегося на веретено, и бронзовую булавку с рифленым стержнем и головкой, оформленной в виде миниатюрной ложечки. Две последних находки свидетельствуют о присутствии женщин в монастыре.
Собранные находки дают возможность составить представление о времени, в течение которого отложился на скальном плато этот древнейший слои. Датирующим предметом является булавка, которая, по типу, не может быть старше XIV и моложе XVI века. Сузить этот временный интервал позволяют найденные фрагменты керамики. Формы сосудов, от которых они происходят, хорошо известны по раскопкам в Новгороде и других городах Северо-Запада (Пскове, Петрокрепости/Орешке, Приозерске/Кореле), слои которых точно датированы. Из сопоставления черепков с городской посудой выясняется, что сосуды представленных в раскопе форм бытовали во второй половине XV и в XVI столетиях. Следовательно, материалы ранее примерно 1450 года в раскопе отсутствовали.
Что дает эта дата для решения вопроса о времени основания монастыря? Предваряя экскурс в археологию Валаама, мы не случайно оговорились, что археологические материалы представляют собой лишь потенциально информативные источники. Исследования 1987 года носили разведочный характер, и их главным итогом является установление места для проведения более широких раскопок — ясно, что в начале XVIII века монастырь стали восстанавливать на прежнем месте. Вскрыв более широкую площадь на усадьбе, вероятно, удастся обнаружить и более древние слои, так что дату около 1450 года ни в коей мере нельзя рассматривать как окончательную. При этом по первому опыту раскопок нам представляется, что обнаружение монастырских древностей XII века на Валааме невероятно. Такой прогноз вполне может показаться неубедительным, поскольку он основывается более на субъективных впечатлениях авторов, чем на имеющихся в их распоряжении твердых данных, но смогут ли и итоги широкомасштабных раскопок убедить романтически настроенных скептиков?
Что касается позиции авторов этих строк, то они решительно присоединяются к реалистической версии, относящей возникновение монастыря к XIV веку. Эта позиция основывается не только на учете имеющихся исторических и археологических данных, но и на соображениях более общего характера.
Выше шла речь о том, что на севере Руси в XII—XIII веках монастыри строились представителями высших слоев общества в городах или в непосредственной близости от них. Валаамский монастырь, будь он основан в это время, был бы явлением уникальным. Возникновение православной обители в языческой Корельской земле XII века исторически трудно объяснимо, если, конечно, не принимать во внимание ссылки на волю провидения, которая находится вне пределов компетенции светской исторической науки. Напротив, основание монастыря в XIV столетии хорошо вписывается в общий ход распространения христианства на Севере вообще и в Корельской земле в частности. Именно с этого века на севере Восточной Европы получает распространение тип "пустынного" монастыря, к которому с момента основания принадлежал Валаам. XIV век отмечен, церковным строительством в местной "столице" Корельской земли — городе Кореле, созданием церковных приходов в карельских погостах Северо-Западного Приладожья, а в итоге — началом широкого распространения православия в гуще древнекарельского населения. Создание в Корельской земле в XIV веке института черного православного духовенства — монастыря на острове Валаам, вполне логично и правдоподобно.
Конкретная дата возникновения монастыря остается гадательной. Наиболее вероятной из приводимых источниками, является датировка прибытия Сергия на Валаам 1329 годом. За шесть лет до этого, в 1323 году, был подписан Ореховецкий мирный договор между Новгородом и Швецией, после чего на время прекращаются вооруженные нападения со шведской территории на Приладожье. Установившийся относительно прочный мир создавал благоприятную обстановку для начала монастырского строительства в Корельской земле. Учет общей исторической ситуации, как и результаты анализа источников, дает основания считать 1329 год если и не совсем точной, то во всяком случае близкой к действительной датой основания Валаамского монастыря.