Статью предоставил Петр Рекалин

Валаам: от апостола Андрея до игумена Иннокентия.

© А. М. Спиридонов, О. Я. Яровой

Издательство "Прометей", Москва, 1991 год


ВАЛААМСКИЙ МОНАСТЫРЬ В XIV—XVII ВЕКАХ.
МИССИОНЕРСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ РАННЕГО ВАЛААМА.


"В Новгородской области есть озеро, глаголемое Нево, на нем же остров, нарицаемый Валаам и тамо монастырь Преображения Господня. Иноцы же того монастыря зело подвижное имут житие, днем и нощию в Богоугождении труждающеся: пищу же имут от труда рук своих".
(Житие Савватия Соловецкого)


В общем обзоре источников по средневековой истории Валаама уже было отмечено, что монастырский архив оказался утрачен, а потому количество имеющихся в арсенале исследователей достоверных фактов крайне мало. Для времени до 1500 года сведения о Валаамском монастыре можно почерпнуть по преимуществу из житий почитавшихся на Севере святых и, косвенным путем, из сохранившихся актов, переписки и других памятников XVI—XVII столетий.
С момента основания монастырь существовал на общежитийном уставе, введение которого традиция связывает непосредственно с именами Сергия и Германа, подчеркивая при этом аскетизм и строгость порядков, заведенных основателями. Именно аскетическая репутация легендарных "начальников" привлекла автора "Валаамской беседы" и дала ему основание вложить порицание монастырской земельной собственности в их уста. Ссылка на порядки, введенные Сергием и Германом, имеется в грамоте новгородского архиепископа Варлаама "Валаамским старцам о ненарушении монастырского устава" 1592 года, когда остатки братии спасались в Антониевом Дымском монастыре (под г. Тихвином) и неустроенность вызвала падение дисциплины: "изстари дей на Валаме, как монастырь стал, того Валаамского монастыря началники Сергий и Герман уложили вобщину и платяную одежу, и обувь всякому человеку, до нынешнего сотого (т. е. 7100 от сотворения мира. — Авт.) году платье и обувь давали из казны". Мы не имеем положительных данных о существовании на острове в древнейшую пору наряду с общежитием также скитов и одиночных "пустынь", и возможно, что таковые отсутствовали. По житию, постриженный на Валааме Александр Свирский отличался большой ревностью и послушанием, но даже он, обратясь к игумену с просьбой отпустить его в "пустыню", получил отказ, мотивированный недостойностью инока "верховныя степени уединенного молчания касатися, не утвердивши ноги на корени первыя степени общаго жития и послушания".
Так же отсутствуют сколько-нибудь полные и вполне достоверные сведения о размерах монастыря в XIV—XV веках. Арсений Коневский, прибыв на Валаам в 1393 году, якобы увидел здесь смутившее его "многолюдное братство". При Александре Свирском (то есть около середины XV века) община валаамских монахов насчитывала едва ли не шестьсот человек. Думается, эти сведения житий преувеличивают истинные размеры Валаамского монастыря в первые столетие — полтора его существования, но более надежных в нашем распоряжении нет. Точные данные имеются для рубежа XV—XVI столетий, но они косвенны, характеризуют не размеры самого монастыря, а количество принадлежавшей ему земельной собственности. По писцовой книге Вотской пятины 1500 года, Валаамскому монастырю принадлежало в северо-западном Приладожье более 150 дворов и 228 обеж земли; большая часть владений обители располагалась в Сакульском, Кирьяжском и соседнем Сердо-больском погостах. Кроме того, Валаам владел доходными рыбными ловлями на Ладожском озере и соляной варницей на Белом море. По количеству земельной собственности Валаамский монастырь входил в дюжину богатейших монастырей Новгородской земли, правда, занимая при этом последнее 12-е место. Но как рос монастырь, когда именно и каким путем он стал крупным земельным собственником — мы не знаем, и, видимо, не узнаем никогда. Впрочем, можно достаточно уверенно утверждать, что такой степени благосостояния Валаамский монастырь достиг еще в эпоху новгородской независимости, до 1478 года, а данные писцовой книги 1500 года фиксируют его имущественное положение не только на рубеже веков, но могут быть экстраполированы и на несколько более раннее время. Что касается количества братии в конце XVI века, то по записям в монастырском синодике, она, по всей видимости, насчитывала до 200 и более старцев (монахов-наставников) и послушников. Возможность перенести эти данные на XV и особенно XIV век проблематична.
Монастыри северо-западного Приладожья — Валаам и Коневец — не пострадали при проведении московской администрацией конфискаций земельной собственности церкви в казну после присоединения Новгорода к Московскому государству. Напротив, в 1507 году Валаамский монастырь получил из Москвы от царя Василия III новые льготы: "Се яз, князь великий Василей Иванович всеа Русии пожаловал есми игумена з братиею, что служит в Валамском монастыре у святаго Спаса, или кто по нем иныи игумен будет в том монастыре..." По льготной грамоте, владения монастыря в погостах северо-западного Приладожья были освобождены от поборов в пользу великокняжеских наместников Карельского уезда, валаамским игуменам передавалась часть доходов от осуществлявшегося наместниками судопроизводства. В 1534 году, при игумене Варлааме, эти льготы монастырю подтвердил Иван Васильевич Грозный. Мягкость и лояльность московского правительства, проводившего в то время в целом довольно жесткую линию по ограничению монастырской земельной собственности, в данном случае можно объяснить пониманием того, что ослабление позиций церкви грозило повлечь за собой ослабление его политической власти в этом пограничном районе. К XVI веку относятся первые сведения об использовании Валаамского монастыря московским правительством в качестве места политической ссылки. Иван Грозный вновь вспомнил об окраинном монастыре своего государства после ликвидации опричнины, в связи с чем в 1572 году на Валаам был сослан бывший соловецкий игумен Паисий. Позднее в Валаамский монастырь был отправлен "на покаяние" Крутицкий архиепископ Варлаам.
Есть некоторые основания говорить о том, что уже в ХV столетии Валаамский монастырь являлся значительным, во всяком случае по масштабам Севера, культурным центром, центром книжности. Выше нами было высказано предположение, что неизвестный автор "Валаамской беседы" мог принадлежать к числу монастырской братии, и в этом случае памятник имеет в своих истоках и валаамскую книжную традицию. О том, что такая традиция действительно существовала, позволяют говорить следующие данные. Среди рукописей Софийско-Новгородской библиотеки еще в начале века Н. П. Паялиным, а в последнее время вторично Е. М. Шварцом выделен комплект миней — сборников, определяющих порядок празднования памяти святых в церковном календаре. Этот комплект пергаментных рукописей состоит из десяти томов и датируется XV веком (но до 1480 года). По имеющимся на книгах пометам, они принадлежали Валаамскому монастырю ("сия книга Валаамского монастыря") и, вероятно, сам комплект был создан — написан и переплетен в соответствии с практиковавшимся тогда в Новгородской земле стилем — здесь же на Валааме. По сообщению Н. П. Паялина, в середине XIX века "у одного ярославского помещика было найдено рукописное Евангелие (последней четверти) XV столетия, переписанное, как явствует из находящейся в нем надписи, одним валаамским иноком по имени Закхей". Тот же исследователь называет список "Валаамской беседы", некогда принадлежавший библиотеке монастыря. Монастырские историки ссылались также на иные рукописи, сохранившиеся при Новгородском Софийском соборе — "Пролог", переписанный в 1501 году дьяком Гридицей Лихачевым, и Новый завет, переписанный в 1508 году монахом Евфимием, оба — по указанию игумена Валаамского монастыря Иоакима. В послесловии к первой рукописи Валаам назван не иначе как "Честною и великою лаврою Святого Спаса и Боголепнаго Преображения Господа нашего Иисуса Христа, Валаамского острова". Лаврами называют большие и особо значимые в культе монастыри; как видим, послесловие к "Прологу" составлено не без претензии, но последняя должна была, по-видимому, иметь и некоторые реальные основания. Еще один древний кодекс из бывшей библиотеки Валаамского монастыря—толкование Евангелий от Матфея и Марка, переписанное в 1500 году, — находился в прошлом веке в московской синодальной библиотеке.
Рассмотрев имеющиеся скудные данные о размерах Валаамского монастыря и его значении как культурного центра, перейдем к миссионерской деятельности монахов раннего Валаама. Единственными источниками сведений по этому вопросу являются жития святых — очень распространенный в средневековье жанр "биографий" церковных, государственных деятелей и аскетов, сравнимый по своей популярности в тогдашнем обществе с художественной беллетристикой наших дней. Среди исследователей преобладает скептическое отношение к возможности использования произведений этого жанра древнерусской литературы в качестве исторических источников. Крупнейший дореволюционный историк России В. О. Ключевский, посвятивший названной проблеме специальное большое исследование, пришел к довольно неутешительным выводам: "во-первых, этот источник не так уж ... обилен, как о нем думают; во-вторых, его небогатым историческим содержанием нельзя воспользоваться без особого предварительного изучения его в полном объеме".
Мы, разумеется, не можем претендовать на текстологическое "изучение ... в полном объеме" имеющихся списков житий святых, о которых пойдет речь ниже, а ограничимся пересказом сведений, которые так или иначе уже были оценены специалистами на предмет их достоверности. В житиях нас будут интересовать лишь два рода фактов: связь святых с Валаамским монастырем и география их подвижнической и миссионерской деятельности.
"Житие Авраамия Ростовского", или "Повесть о водворении христианства в Ростове", по В. О. Ключевскому, была написана не ранее XV века. Относительно времени жизни святого мнения исследователей сильно варьируются — от Х до XIV века. Первоначальная редакция жития ничего не сообщает о жизни Авраамия до его прихода в Ростов, а вторая и третья (использованная в Уставе Валаамского монастыря XVIII века) редакции, созданные соответственно во второй половине XVI и около середины XVII века, повествуют о том, что святой был пострижен на Валааме. В настоящее время установлен легендарный характер дополнительных фактов биографии Авраамия, содержащихся в поздних редакциях жития. Конкретный источник сведений о посещении им Валаама не установлен; в условиях трудностей, которые переживал Валаамский монастырь в конце XVI—начале XVII века этот факт вполне мог быть вымыслом неизвестного редактора первоначального текста "Повести...", направленным на укрепление престижа бедствующей северной обители. В современной историографии, кажется, только финляндский профессор X. Киркинен склонен с доверием относиться к сведениям о пострижении ростовского подвижника в Валаамском монастыре.
Столь же недостоверным оказывается и следующее по хронологии известие "Сказания об основании Устьшехонского монастыря", написанного около 1620 года. Согласно сказанию, Троицкий монастырь в устье реки Шексны был основан в 1251 году белозерским князем Глебом Васильевичем по случаю чудесного исцеления его 15-летнего сына. Первым игуменом новой обители стал специально приглашенный с Валаама монах по имени Геннадий (хотя его валаамское происхождение указано не во всех списках). Приведенная дата основания Устьшехонского монастыря при сравнении с другими источниками не выдерживает критики и справедливо оспаривается: известно, что князь Глеб женился только в 1275 году, и следовательно, его сын мог достигнуть 15-летнего возраста лишь в 1290-х годах. Мы же вновь обратим внимание читателя на дату создания этого литературного памятника — начала XVII века, время бедствия Валаамского монастыря, когда велико было стремление любимыми путями поднять его престиж и популярность.
Пересказанные нами известия двух памятников о деятельности валаамских монахов в Ростовской земле и Белозерье уникальны в церковных традициях этих удаленных от Валаама местностей; к ним, как видим, трудно относиться с доверием. Иначе обстоит дело со сведениями церковных традиций самой Корельской земли и Обонежья — новгородской территории, протянувшейся от южного Приладожья до Белого моря. Жития почитавшихся в этих местах святых дают нам целую серию фактов о миссионерской работе раннего Валаама.
Житие Арсения Коневского было написано во второй половине XVI или самом начале XVII века Варлаамом, игуменом основанного преподобным монастыря на острове Коневец в Ладожском озере. Арсений был пострижен в новгородском пригородном монастыре на Лисичьей горе, откуда предпринял путешествие на Афон — центр всего православного монашества, расположенный на Святой горе в Греции. Возвратясь через три года (в 1393 году) в Новгород, Арсений получил от архиепископа Иоанна II благословение на организацию собственного монастыря. В поисках подходящего места он отправился на Ладожское озеро и, прежде чем обосноваться на Коневце, посетил Валаамскую обитель, "но, видя в той многолюдное братство, отиде". Спустя год после поселения Арсения на Коневце, к нему пришел "с Валаама инок Лаврентий, посланный от игумена "Силы", приглашать его присоединиться в валаамской общине, "но святый не поиде, возлюбив сие безмолвное место". В новгородской третьей летописи встречаем дату основания монастыря Корнилием, несколько расходящуюся со сведениями жития — 1398 год.
Следующий пункт, где традиция указывала на следы миссионерской деятельности выходцев с Валаама, приводит нас на берега Онежского озера, к основанному Корнилием Палеостровскому монастырю. Житие Корнилия отсутствует, и сведения о нем можно почерпнуть только из составленной в монастыре не ранее XVII века рукописной службы (которая, впрочем, могла основываться на каких-то несохранившихся более древних источниках). Служба сообщает, что Корнилий был родом из Пскова и по пути на север некоторое время провел на Валааме. Палеостровский монастырь уже существовал к концу XIV века, о чем свидетельствует упоминание его в одной грамоте 1391 года; видимо, к этому столетию следует отнести и деятельность преподобного Корнилия. Однако, сведения о пребывании Корнилия Палеостровского на Валааме трудно считать сколько-нибудь надежными; они могут быть и простым заимствованием, попавшим в службу палеостровскому преподобному из жизнеописаний других основателей монастырей Обонежья. С недоверием относились к этому легендарному упоминанию Валаама и церковные историки, например, такой крупный авторитет в этой области как Е. В. Барсов и составитель "Олонецкого патерика" архимандрит Никодим, исключившие этот факт из своих пересказов подвижнической биографии Корнилия.
В Беломорье с именами валаамских "питомцев" связано основание знаменитого Соловецкого монастыря. "Житие Зосимы и Савватия Соловецких" было создано учеником Зосимы, соловецким монахом Досифеем, около 1500 года. В XVI веке в литературной доработке текста жития, бывшего популярным, приняли участие такие известные писатели того времени как Максим Грек и сербский стилист Лев Филолог. Согласно житию, Савватий был постриженником Кирилло-Белозерского монастыря, откуда перебрался на Валаам. Здесь он услышал о красотах и богатствах далеких Соловецких островов и "слышав сиа, уязвися безмолвна любовию, во еже ити ему тамо". Однако игумен не отпускал Савватия, и тому пришлось ночью тайком бежать с Валаама на север, в 1429 году. На новом месте он поселился в "пустыне" вместе со встреченным в Беломорье монахом Германом — по преданию, тоже бывшим иноком Валаамского монастыря. Собственно монастырь был основан на Соловках уже после смерти Савватия его сподвижником Германом и преподобным Зосимой. Любопытно, что последний был уроженцем заонежского села Толвуя и перед уходом на Белое море некоторое время подвизался в ближайшем (в 5 км от его дома) Палеостровском монастыре. Таким образом, на Соловецких островах, возможно, действовали представители сразу первого и второго поколений выходцев с Валаама.
В последующее время валаамскими иноками основываются монастыри в более близком к исходной обители районе — на Олонецком перешейке между Ладожским и Онежским озерами. Самым крупным и известным среди них был Александро-Свирский монастырь. Житие преподобного Александра написал в 1545 году его преемник по игуменству Иродион, пользовавшийся рассказами самого Александра и его сподвижников. Но при этом специальное критическое изучение текста, предпринятое в прошлом веке И. Яхонтовым, показало, что житие Александра Свирского в очень значительной степени скомпоновано из подчас дословно списанных фрагментов других житий — Феодосия Печерского, Сергия Радонежского, Кирилла Белозерского. Это, безусловно, умаляет историческую достоверность сведений памятника в целом, но едва ли имеет существенное значение в отношении существа фактов связи Александра с Валаамом. По житию, Александр Свирский происходил из семьи мелких землевладельцев села Мандеры на реке Ояти в юго-восточном Приладожье; в миру он носил имя Амос. В Мандерах от приехавших по монастырским делам валаамских иноков он услышал "о обители Преображения Господня, яже на Валааме, и о постящихся в ней братиях, и о душеспасительном устроении их, и распаляшеся желанием" уйти в этот монастырь. Желание Александра исполнилось, и он был пострижен на Валааме в возрасте 26 лет игуменом Иоакимом (в 1474 году). Через 13 лет Александр, повинуясь божественному указанию и с благословления игумена, возвратился в родные места и на реке Свири основал собственную Троицкую обитель. Е. В. Барсов передает другую версию исхода этого почитавшегося в Олонецком крае святого с Валаама: "С наступлением ночи он дышел из монастыря, подошел к берегу и толща дикого камня, отделившись от острова Валаамского, перенесла преподобного чрез волны Ладожского озера на остров Дедовый, в 9 верстах от Видлицкого погоста, Олонецкого уезда. По преданию, на остров этот приходили к нему окрестные жители, внимали наставлениям его и принимали от него благословление". Лишь затем он отправляется на Свирь и основывает свой монастырь.
Александро-Свирский монастырь в XVI веке стал настоящим рассадником новых пустынь и монастырей в Обонежье. В "Олонецком патерике" архимандрита Никодима начала нашего века читаем: "Преподобный Александр воспитал целый сонм угодников Божиих. Таковы: преподобные Адриан Андрусовский (бывший боярин Андрей Завалишин); Геннадий и Никифор, основатели Бажеозерской пустыни, и Афанасий Сяндебский, видевший вместе с святым Александром Божию Матерь над основанием Покровской церкви (имеется в виду чудо, свершившееся в Александро-Свирском монастыре при закладке церкви — Авт.). Также —подвижники благочестия: Корнилий Паданский, Дионисий Сермакский, Ферапонт Вознесенский, Игнатий, Леонид, Феодор, погребенные в Никифоровой пустыни. Из его же обители вышли: Иона Яшеозерский, Кассиан Соломенский, Иоасаф Машезерский". Из этого "сонма" в заключение раздела о миссионерской деятельности иноков раннего Валаама остановимся подробнее на Афанасии Сяндемском и Адриане Андрусовском; последний уже упоминался в предыдущей главе в связи с предположением о том, что именно он мог быть автором "Валаамской беседы". Оба этих преподобных пользовались по Преимуществу местным олонецким почитанием; И. У. Будовницу, специально занимавшемуся в 1950-х гг. сбором материалов о северных монастырях, не удалось разыскать в центральных рукописных хранилищах даже того текста жития Адриана, которое пересказывалось в литературе прошлого века. Сведе-ния об Афанасии Сяндемском и Адриане Ондрусовском мы приведем по работе Е. В. Барсова "Преподобные обонежские пустынножители", основанной в значительной мере на местной церковной традиции Олонецкого края.
Преподобный Афанасий был пострижен в Свирском Троицком монастыре. Под влиянием Александра Свирского, "который в беседах с ним часто упоминал о необыкновенных иноческих подвигах иноков валаамских", он после смерти своего учителя (1533 год) отправился на Валаам и пробыл там около 20 лет. В 1553 году он основал собственную обитель на небольшом Сяндемском озере в 30 верстах к северо-востоку от Олонца. Значительно, что братию, начавшую стекаться к Афанасию в новую Сяндемскую пустынь, по преданию, составили тоже валаамские монахи. Поселение иноков вызвало неудовольствие местных жителей, которые послали челобитную новгородскому архиепископу Пимену, жалуясь, что Афанасий "тое пустынку взял силно (т. е. Насильно — Авт.) строити". В результате пустынь была на некоторое время ликвидирована и возобновлена в 1577 году.
Адриан Ондрусовский (в миру Андрей Завалишин) принадлежал к знатному боярскому роду, был близок ко двору Ивана IV. Его поместье располагалось в 9 верстах от пустыни Александра Свирского, и Андрей случайно во время охоты набрел на хижину отшельника. Согласно пересказам жития, он по совету Александра удалился на Валаам, а через несколько лет ушел оттуда и основал пустынь на мысу Ладожского озера близ устья реки Олонки. Ондрусовой новая обитель стала называться по имени разбойника, спасенного преподобным Адрианом. Несколько иную версию событий дает Е. В. Барсов: Адриан принял постриг в Александро-Свирском монастыре, откуда "через несколько времени, по воле и благословлению своего наставника, Адриан удалился в Валаамскую обитель для изучения той подвижнической жизни, какою издревле славились валаамские подвижники"; название основанного им позднее собственного монастыря происходит из огласовки его имени, данной местными жителями-карелами (Андрей/Адриан — по-карельски, Ондрус).
Суммируя данные житий о географии активности валаамских монахов в организации новых монастырей на Севере, нетрудно заметить, что эта активность проявлялась по преимуществу в Обонежье, лежавшем к востоку и северо-востоку от Валаама. Сведений о миссионерской деятельности валаамских иноков в том районе, где находился сам монастырь, в Корельской земле, значительно меньше. Арсений, основавший в 1393 (1398?) году свою обитель на острове Коневец у западного берега Ладоги, лишь мимоходом посетил Валаамский монастырь и отказался вступить в состав его братии; данные жития Арсения создают впечатление, что между Валаамом и Коневцом сложились отношения не столько "старшего" и "младшего" брата, сколько соперничества. Некоторые факты о связях Валаамского монастыря с карельским населением северо-западного Приладожья в начале XV века можно извлечь из жития Савватия Соловецкого. В этом отношении особого внимания заслуживает рассказ жития о том, как на Валааме будущий преподобный получил подробные сведения о красотах и богатстве далеких Соловецких островов в Белом море. Возможность получения таких сведений хорошо согласуется с данными о широких контактах Корельской земли с Беломорьем, которые осуществлялись по системе рек, озер и волоков через территории современных Восточной Финляндии и Северной Карелии. Западное побережье Белого моря активно колонизовалось карелами в XIII—XV веках. По сути дела, именно этот народный колонизационный поток увлек за собой валаамского монаха Савватия. Е. В. Барсов передает предание, записанное в д. Святнаволок в Обонежье, согласно которому Савватий шел к Белому морю вдоль западного берега Онежского озера. Этому преданию трудно поверить, поскольку более естественным и коротким был другой путь на север, проложенный карелами из северо-западного Приладожья. Напомним в связи с этим, что по писцовой книге 1500 года Валаамский монастырь обладал недвижимостью в Беломорье — собственной соляной варницей.
Валаамская традиция очень высоко оценивала роль монастыря в христианизации Корельской земли: "Жители берегов ладожских иноками Валаамского монастыря были обращены в православную веру из язычества. По берегу до самого Кексгольма (г. Корелы. — Авт.) стояли православные храмы... На этом берегу находилось 12 скитов, основанных валаамскими иноками, и сии скиты находились под управлением и духовным руководством валаамского игумена" (из издания 1903 года). Такая самооценка миссии Валаама в первые века его существования является явно завышенной. Распространение православия среди карел, как мы постарались показать в первой главе, началось задолго до основания монастыря. Большую роль в этом процессе сыграло "белое" духовенство, деятельность которого санкционировалась и направлялась из Новгорода, и вовсе не трудами валаамских монахов в XIV веке строились церкви и организовывались православные приходы в северо-западном Приладожье. Валаамский монастырь был лишь одним из элементов местной структуры православной церкви, оформившейся в Корельской земле в этом столетии. При таком подходе нет никаких оснований отрицать участие валаамской общины и отдельных ее членов в дальнейшем распространении православия и упрочении его позиций среди карел в XIV— xvi веках.
По одному из вариантов предания об основателях монастыря, пересказываемому в литературе прошлого века, сподвижник Сергия преподобный Герман был карелом. Достоверность этого предания (как и другого, согласно которому оба легендарных "началника" пришли "от стран восточных") весьма проблематична. Вполне может быть, что эта версия происхождения Германа не старше XVIII века. Но очень вероятным будет предположение, что в XIV—XVI столетиях число валаамской братии пополнялось не только за счет приходивших из русских земель (по житиям — Арсений Коневский, Корнилий Палеостровский, Савватий Соловецкий) и юго-восточного Приладожья (Александр Свирский и его ученики), но и местными жителями-карелами. Нам неизвестен источник цитированных сведений монастырского историка о существовании в северо-западном Приладожье 12 валаамских скитов. Памятники житийного характера, которые подтверждали бы их существование, отсутствуют, но учитывая активность выходцев с Валаама на Олонецком перешейке, мы не вправе категорически отвергать возможность существования таких пустынь. С другой стороны, имеющиеся твердые данные об обширной хозяйственной деятельности монастыря в погостах Корельского уезда сами по себе говорят о постоянной и тесной связи острова с побережьем, что, очевидно, также следует иметь в виду при оценке возможностей просветительской деятельности валаамских монахов среди карельского населения.
Ирония истории Валаамского монастыря в первый период его существования состоит в том, что если дни благоденствия обители крайне скупо освещены источниками, то беды, обрушившиеся на монастырь в конце XVI — начале XVII века нашли сравнительно полное отражение в дошедших до нас документах.
В 1578 году на остров вторгся шведский военный отряд, по льду перешедший с материка, и истребил часть братии. В синодике (тетради с именами лиц, которых священник обязательно упоминал во время богослужения) конца XVI века, хранившемся в монастыре, по этому трагическому поводу записано: "В лето 1578 февраля в 20 день побиты от немец на Валааме старцов и слуг..." — и далее следует список из 34 имен. Три года спустя при непрекращающихся военных действиях в северо-западном Приладожье на Валааме начинается эпидемия: "В лето 1581 в мор изомроша валаамских старцов и слуг..." — помянуты священноепископ Тарасий и 84 монаха. По-видимому, именно в этот год монастырь был разорен совершенно. Остатки братии бежали в Антониев Дымский монастырь под г. Тихвином, где валаамская община пребывала до конца 1590-х годов.
После заключения в 1595 году Тявзинского мирного договора была предпринята попытка возобновления монастыря. В 1597 году игумен Давид получил жалованную грамоту царя Федора Ивановича, "...игумена Давыда с братиею, или кто по нем в том монастыре иный игумен будет для нужд и терпенья пожаловали: велети тот разореной Валамской монастырь, своею царскою казною, церкви и трапезу устроити и ограду и кельи поставити, по прежнему, и старинною их вотчиною и рыбными ловлями и иными всякими угодьи, по нашим жаловалным грамотам и по писцовым книгам, владети им велети по старине, и лготы им дати, и с тое Валамские вотчины наших всяких даней и посохи имати есмя не велети до нашего царского указу..." Строительство быстро продвинулось вперед и, видимо, было закончено к началу "смутного времени". Памятником периода восстановления монастыря в начале XVII века был сохранившийся колокол с нанесенной на нем при отливке памятной надписью "Лета 7111 (1603) слеты бысть сии колокола Боголепному Преображению Спасову в Валаамский монастырь при благоверном царе и господаре великом князе Борисе Федоровиче Годунови и при его благоверной царице великой княгине Марии и при епископе Сильвестре Корильском при игумени Макарии".
Однако в 1609 году стало известно решение Василия Шуйского о передаче Корельского уезда под власть шведской короны, и в этих условиях судьба отстроенного монастыря вновь стала совершенно неопределенной. В сентябре 1610 года началась осада шведами города Корелы, в ходе которой или несколько ранее валаамские монахи начали заблаговременно вывозить с острова казну, утварь и имущество (в том числе и упомянутые выше колокола). Тем самым выполнялся указ Василия Шуйского, который в грамоте в Корелу от 30 августа 1609 года велел "божье милосердье образы ис Корелы и из монастырей, изо всех храмов, и колокола и всякое церковное строение, и казну всякую... взяти б есте с собою в Великий Новгород, а в Кореле и в монастырех не оставили ничего". Эти меры предосторожности были приняты валаамскими монахами не напрасно — в начале 1611 года все постройки монастыря были сожжены шведским военным отрядом, прибывшим из захваченной Корелы. Братия монастыря в феврале или марте 1611 года оказалась в городе Ладоге, но вскоре была вынуждена бежать и оттуда, поскольку этот город был тоже занят в июле войском Делагарди. Монастырская братия понесла при этом новые потери. Как пишет монастырский историк, "шведы, разорив Ладогу, умертвили многих из них (монахов. — Авт.) и захватили часть монастырской казны". Валаамская община, едва ли успевшая до конца оправиться от избиений, мора и неустроенности конца XVI века, теперь таяла и за счет ухода монахов в более отдаленные и безопасные новгородские и псковские монастыри. Известно, что после шведского разорения около Сяндемской пустыни доживал свой век валаамский схимник Иринарх, могилу которого показывали в роще у д. Перти Сельга.
Остатки общины пытались найти приют в Успенском монастыре Тихвина, где пережили вторжение польского военного отряда, затем в уже знакомом им по предыдущему изгнанию Антониевом Дымском монастыре, в котором им не нашлось места. В 1618 году валаамский строитель Сильвестр подал челобитную царю Михаилу Федоровичу Романову, прося позволения занять пустовавший монастырь Василия Кесарийского в городе Ладоге: "тот де Васильевской монастырь стоит пуст, ... тем монастырем и вотчиною и рыбными ловлями ведено б им владеть, как владел того монастыря игумен и братья". Просьба была удовлетворена, и Сильвестр получил монастырь, его вотчину и позволение строить новые здания и призывать братию. В материалах переписи 1620 года в Васильевском монастыре значится единственная келья, в которой живут строитель Сильвестр и 8 человек валаамских старцев и слуг — все, что осталось от общины Валаамского монастыря. "Ставятся после войны немецких людей вновь",— деловито пометил о них писец, но отстроиться и привлечь постриженников на новом месте так и не удалось. В челобитной царю 1627 года Сильвестр жалуется, что "в том де монастыре служат церковную службу с лучиною и свечь де и на свечи воску покупать им нечим". В не лучшем положении находился Васильевский монастырь и позже; в 1687 году о нем говорится, что "братии в том монастыре всего строитель да два человека старцов и божественной службы за пустотою по многие времена в том монастыре не бывает и монастырское строение все опустело без остатку". В конце XVII столетия следы валаамской общины окончательно теряются.



Часть 1 2 3 4 5 6 7 8 9


наверх
Для учащихся: подготовка егэ с помощью профессионалов . Стоит обратить внимание!